Синдром свободы

Джоан умело вела машину, всеми своими действиями опровергая стереотип, будто из женщины плохой водитель. Она подпевала песням, звучащим по радио, не попадая в ноты, но это ее настрой не сбивало. Мы изредка перекидывались незначительными фразами, но основную часть пути я пребывал в своем мире. Уставившись в окно, бездумно созерцал белые равнины, серое небо. Скучный однообразный пейзаж все больше вгонял меня в тоску, откуда-то появилось мерзкое липкое ощущение, собравшееся в области солнечного сплетения. На горизонте замаячила заправка, и я даже порадовался хоть какому-то разнообразию в скудной картине за окном. Джоан свернула на заправку и остановила автомобиль. С неба медленно, закручиваясь в воздухе, повалили пышные снежинки. Отставим в сторону реальный мир, обратимся к собственным мыслям и перенесемся на четыре года назад. Тогда Вальтер Сейм занимал должность судьи. Повторюсь, своей работой он очень дорожил, это и не позволяло ему сдохнуть в канаве, будучи пьяным до темени перед глазами. Ему было плевать на меня, только работа заставляла его вечерами воскресенья возвращаться домой, отсыпаться и приводить себя в божеский вид. Я бы никогда не смог понять этого человека, пока не столкнулся с подобным противоречием. Отец был принципиальным и беспристрастным судьей. У него, как и у богини справедливости Фемиды, были завязаны глаза. Принимая решения, он полагался исключительно на законы, а не на какие-то личные мотивы. Честный судья, нечего больше сказать. Но этот честный судья регулярно окунал родного сына в собственную бешеную агрессию. Незадолго до своей смерти Вальтер упек за решетку одного из парней, что совершили вооруженный налет на отель Homewood Suites by Hilton Albany, где в тот день проходила конференция Valley National Bank. Всего наперевес с пистолетами в зал влетели человек шесть или семь. Поднялась паника, в результате налета было застрелено четверо людей, один из них - охранник отеля. О целях нападавших никому известно не было. Из всех налетчиков схватить удалось только одного, остальные сумели скрыться. Но задержанный двадцатидвухлетний парень наотрез отказался сотрудничать со следствием, он признавал свою вину, но о "друзьях", что бросили его в отеле, не сказал ни слова. Молчал, как партизан. Он даже готов был взять на себя вину в смерти четырех человек, хотя обойма его пистолета была абсолютно полной, ни одной выпущенной пули. В день суда моему отцу предложили скостить парню срок за кругленькую сумму денег, но, как я уже говорил, Вальтер был слишком принципиален. Возможно, откажись он хотя бы раз от своих нерушимых принципов, был бы сейчас жив. Честный судья, что с него взять? Парню залепили полный срок и отправили гнить за решетку. Спустя примерно месяц по всем каналам можно было услышать: "Разыскивается беглый преступник...". Неизвестно, как ему это удалось, но он покинул тюрьму без особых затруднений. Кто-то помог ему, учинив сбой в системе тюрьмы, прошерстил всю базу данных, удаляя любые сведения о нерадивом налетчике. Его поиски продолжались какое-то время, но потом все враз стихло. Как было мне известно, парень успел скрыться за границу. - Было бы неплохо купить воды, - задумчиво произнесла Джоан, выдергивая меня из мыслей. Я тряхнул головой, понимая, что понемногу начал засыпать. Снегопад тем временем набирал обороты. - Давай я схожуу, - сказал я, выбираясь из теплого салона машины и направляясь к мини-маркету, что являлся пристроем заправки. Низкорослый угловатый паренек за прилавком окинул меня скептическим взглядом, а затем вновь вперил взгляд в телевизор, висевший на стене. Я прошел к полкам с минералкой, соками и прочими напитками. Давайте представим ситуацию: вам тринадцать лет, вы возвращаетесь из летнего лагеря, куда вас сплавил на весь июнь отец, дабы вы не портили ему настроение своей физиономией. Вас высаживают на вашей улице, где каждый двор вам уже знаком до тошноты, и вы медленно плететесь к своему дому, таща за собой сумку с вещами. Вы грезите о тишине, о мягкости родной постели. И, миновав последний поворот, вы видите, что от вашего дома осталось черное пепелище. Ни бежевых стен, ни двух этажей, ни больших окон с желтыми занавесками. Только тлеющие угли, которые пожарники до сих пор заливают водой. Ничего не осталось. Именно таким я увидел свой дом. Пытаясь оправиться от шока, я замер на месте, огромными глазами глядя на догорающие остатки моего жилища. Один из полицейских подошел ко мне, говоря, чтобы я поскорее проваливал отсюда. Именно так он и выразился. Его слова будто вернули меня в реальность. Я упал на колени, царапая их об асфальт. - Мне некуда проваливать. Мой дом только что сгорел, - произнес я срывающимся голосом. Позже мне сообщили, что мой отец погиб при пожаре. За неимением других близких людей, на опознание пригласили меня. Я никогда не забуду это почерневшее лицо, обугленную кожу. Ужасное зрелище, просто кошмарное. Но именно тогда в моей голове возникла мысль, что огонь действительно очищает. Было установлено, что дом не загорелся сам собой, его подожгли. Так как мой отец работал в суде, недоброжелателей у него было предостаточно, но все подозрения сразу пали на неудачливого налетчика, судебные разбирательства над которым завершились в конце мая. Спустя месяц заключения он не без посторонней помощи сбежал из тюрьмы, ровно за три дня до поджога. Парень пустился в бега, и, если судить по направлению его движения, направлялся в Мексику. В день пожара он вполне мог находиться в моем родном городе, поэтому все обвинения повесили на него, приплюсовывая ко всем существующим еще и поджог дома судьи. Начались поиски, задействовали ФБР, но успехом они не увенчались, парень сумел-таки миновать границу. Я тогда остался в полнейшем одиночестве. Часто говорят, что семья - главная опора человека. Так у меня этой опоры больше не было. Хоть отец после смерти Ани относился ко мне как к мебели, но он был рядом, в этом мире, и этого хватало. Теперь же у меня не осталось даже места, куда бы я мог вернуться после долгих скитаний. Ни родных, ни дома. Все, что связывало меня с моим прошлым, было уничтожено, обращено в пепел. Коротко звякнул колокольчик, висящий над дверями мини-маркета, оповещая о новом посетителе. По телевизору начались новости, с ходу диктор стал вещать о разыскиваемом жестоком убийце, показали его фотографию. Диктор просил граждан быть осторожнее и внимательнее, но я особо не вслушивался. Меня больше волновало, с газом брать воду или без. Когда я подошел к кассе, чтобы рассчитаться, сразу за мной возник парень, несколькими минутами ранее вошедший в магазин. Я кинул на него пару коротких взглядов, полностью рассмотрев. На голову выше меня, светлые растрепанные волосы, скрывающие лицо до самого кончика носа. Аристократично бледная кожа, тонкие губы. Одет в темно-серое пальто, брюки, ботинки. В целом, образ выглядел строго и элегантно, если бы не эта его прическа а-ля "стог сена". - С вас два доллара и сорок центов, - произнес продавец, и меня насторожил его голос. Он дрожал. Парень поглядывал на блондина позади меня такими глазами, будто увидел не одно привидение, а сразу целый парад всей нежити, собравшейся вместе. Я еще раз мельком взглянул на белобрысого, тот заметно напрягся, явно ощущая взгляд продавца. - Только попробуй, - прошипел блондин. Но тут же с улицы донесся вой полицейский сирен. Лишь сейчас я заметил, что парнишка что-то сжимал в кармане толстовки. Кнопка вызова охраны. Не знаю, на каком расстоянии отсюда находится пост, но полицейские прибыли очень быстро. Блондин красноречиво выругался, когда в мини-маркет вломились двое людей в форме, наставляя на него оружие. Он среагировал молниеносно, схватив меня за капюшон и оттащив за один из стеллажей с товарами. Когда к моему горлу приставили нож, пришло осознание, что происходящее - реальность, а не очередной детективный триллер, которые крутят по телевизору по пятницам. Холодный металл упирается в кожу, по телу пробегает дрожь, и уже не понять из-за чего: из-за холода или нахлынувшего ужаса. Сердце в разы ускорило ритм, я вцепился в рукав серого пальто блондина. Наверное, это был первый раз в жизни, когда я испытал чистейший ужас. Видя мертвые тела родителей, я чувствовал отчаяние, а в случае с отцом еще и отвращение, но не ужас. Перспектива того, что Мерл снова изобьет меня со своими дружками тоже не пугала меня до такой степени. Это чувство всепоглощающего страха за свою жизнь оказалось для меня новым и в какой-то мере удивительным. Впервые за много времени мои эмоции были искренними и настоящими, а не масками, которые я так умело носил. Кровь застучала в висках, а в мою голову закралась мысль, насколько будет больно, если сейчас блондин надавит на нож сильнее. Теперь у меня была возможность взглянуть на пыльный экран небольшого телевизора. Точнее, только в его сторону я смотреть и мог, ибо голова оказалась зафиксирована в одном положении. Дышать становилось трудно, металл холодил кожу. На экране снова высветилась фотография опасного убийцы. Фотография человека, что сейчас прижимал нож к моему горлу. Фотография человека, с которого все началось. - Стой на месте! - пробасил один из полицейских, появляясь между стеллажами. Парень, все также удерживая меня, усмехнулся. Мне от этого стало не по себе, возникла мысль, что хорошо это не закончится. Ну, для меня - точно. Тело словно закаменело. Блондин вдруг резко подался назад, одной рукой держа меня, а второй опрокидывая стеллаж с продуктами. Разорвались мешки с мукой, в воздух поднялась белесая дымка. Банки загрохотали по полу, звон стекла казался нескончаемым. Одного полицейского погребло под консервированными грибами, кукурузой и мукой. Второй же опешил от столь внезапного маневра, тратя несколько секунд на бездействие. Блондин воспользовался этой заминкой и ринулся к черному ходу. Ему повезло, что дверь оказалась отперта, но мне это радости не прибавило. Все потому, что этот придурок тащил меня за собой, а я не находил в себе силы на сопротивление. Оглушенный событиями мозг пытался осознать, какого черта вообще творится, и такая функция, как "подавать импульсы конечностям" отошла на второй план. Меня запихнули в «шевроле» 90-го года. Старенькая и потертая, явно взятая со свалки подержанных авто. Но скоростью, которую развил этот кусок железа на колесах за довольно короткий промежуток времени, я был удивлен. «Шевроле» мчит по пустому шоссе. Вокруг - заснеженные равнины, валит снег. Видимость ужасная. Разбиться при такой погоде проще простого. Стражи порядка не двинулись в погоню, а если бы и двинулись, то не стали бы стрелять в салон, ибо там заложник. Мозгу, наконец, удалось подогнать происходящее под рамки разумного. Я еду в неизвестном направлении с убийцей, которого разыскивают по всей стране. Что я там сказал насчет разумного? Забудьте. Дорога все стелилась впереди, блондин напряженно сжимал руль. Заправка оставалась все дальше и дальше. Как и Джоан. Как и визиты к психологу. Как и ненавистный интернат. Как и мое прошлое. Я усмехнулся, неожиданно легко и расслабленно выдохнув.