Синдром свободы

После еще пяти дней дороги, ночевок в богом забытых мотелях, сна либо под дребезжание мотора, либо под шумные разговоры за стеной я начал понемногу осознавать, насколько привык жить на одном месте, в одном окружении и в одних условиях. Нет, в интернат мне возвращаться не хотелось, лучше уж пешком обойти всю Америку. Мне просто требовалось постоянство, а не мчащийся за окном пейзаж. Лишь два аспекта моей новой реальности оставались неизменны и непоколебимы - Бельфегор и "шевроле". Что касается автомобиля, то скоро и с этим пунктом придется попрощаться, по словам блондина. Но в этом и заключалась суть сочетания "находиться в розыске" - вечно в движении, не дай себя засечь, меняй ночлег, машину, одежду. И в какой-то момент я зацепился за мысль, что все меньше чувствую себя человеком. Сегодня я здесь, а завтра уже могу испариться за горизонтом. Я ощущал себя эфемерным сгустком энергии, который переполнился до такой степени, что приобрел материальность. Я словно видение людей, окружающих меня в каждом новом городе. Не знаю, что по этому поводу думает Бельфегор, но для него все выглядело привычным и простым. Наверное, так оно и было, в конце концов, кого из нас разыскивают служители закона? - Ты ведь видишь меня? Бел резко вынырнул из своих мыслей, на секунду отвлекаясь от дороги, поворачиваясь ко мне, но потом вновь вернулся к шоссе, раскинувшемуся перед нами. Если бы глаза блондина не скрывала челка, я бы скорее всего прочел в них: "Что за идиот?". - Знаешь, на самом деле, нет, - в его голосе столько неприкрытого сарказма, что я даже сам начинаю думать, будто задал вопрос, занимающий призовое место в рейтинге "Самые наитупейшие вопросы". - Сижу, значит, разговариваю с пустотой, а еще это пустое место ест за мой счет. - Лаадно-лаадно, понял. А если ты - больной шизофреник, а я всего лишь твоя галлюцинаация? Ведь тогда остальные меня не видят. И поэтому меня не ищут, ведь я существую только в твоей голове. - Ты начинаешь забывать, от кого тут зависит твоя целостность и сохранность, лягушка, - шипит парень. Как я успел уловить, он не любит затрагивать тему своего психического здоровья даже в шутку (хотя сейчас я совсем не шутил), и я не удивлюсь, если у блондина присутствует парочка расстройств. - Мне ничего не стоит дернуть машину, чтобы ты посильнее ударился о стекло. - Лучше не надо, вдруг с управлением не справишься, всякое бывает, - пропел я издевательским тоном, и в следующую секунду Бельфегор резко повернул руль вправо, практически сразу возвращая его в исходное положение. Автомобиль занесло, и я бы точно с изрядной силой поприветствовал виском стекло, если бы не выставил руки и не уперся в дверь. - Эй, я вообще-то серьезно! - Так и я тоже, ши-ши. На периферии начали маячить невысокие постройки, дорога здесь расчищенная и ровная. Мы приближались к очередному городу, а я умудрился пропустить указатель с названием, но отчего-то точно знал - это Вустер, штат Массачусетс. Его Бел упоминал в разговоре. Последние несколько дней он все свободное от переездов время проводил, вперившись в свой ежедневник, делая какие-то пометки. Парень пребывал где-то в своем измерении или же за пределами всех измерений. Мир блондина зациклился на книжице в кожаном переплете, и изредка он казался мне помешанным, перелистывая испещренные записями страницы. Он предусмотрительно готовился к тому, что ждет в Вустере. С такой же крайней щепетильностью люди готовятся к смерти, инстинктивно предчувствуя объятия старухи с косой. Дорога впереди стелилась ровным полотном, а в моей голове все еще крутилась идиотская мысль. - Просто представь: на самом деле нас нет. Мы совершенно в другом мире, просто сами выдумали, будто едем по Америке. А в правильной, исконной реальности даже и Америки нет. - Тогда я не против, если в этой самой исконной реальности найдется термос с кофе, - зевнул блондин. Мы всю ночь в дороге, а сейчас около восьми утра. - И если будешь так серьезно обдумывать всю ту чушь, которая приходит тебе в голову, скоро твой мозг вытечет через ухо. А я не мог не думать. Мне бы хотелось не существовать хотелось быть выдумкой больного воспаленного мозга. Я целиком, всеохватно, до каждого незначительного жеста выдуман Бельфегором. У меня нет прошлого, потому что я есть, пока есть он. А мои воспоминания - тоже игра воображения Бела. Я вдруг ощутил легкость, ассоциируя себя с чужой фантазией, существующей только в данную секунду в данном месте. На этот раз мы останавливаемся в приличном отеле, а не в каком-то заведении с сомнительной репутацией на обочине. Номер поручено снять мне, пока Бел стоит на улице. Все-таки осталась в нем толика здравомыслия и осторожности, парень не желал попасться так легко, проколовшись на работниках отеля или случайных постояльцах, которые слишком внимательно смотрят новости. Женщина у стойки рецепшен окинула меня взглядом, полным скептицизма, но ключ от номера отдала. Это была светлая двухместная комната в оранжевых тонах, у одной стены располагались две кровати, также обнаружился небольшой диванчик и мини-бар. Минут через десять в номер заявился-таки Больфегор, от него повеяло холодом и свежестью с улицы, разбавляя тепло помещения. Не сговариваясь, мы молча рухнули на кровати. Я отрубился еще в полете или же в тот самый момент, когда голова коснулась белой, пахнущей порошком подушки. Ночью поспать мне тоже не довелось, Бел торопился, и это было очень заметно. Он решил не останавливаться нигде на ночь, и не отпускал руль до самого утра. И все бы ничего, если бы не спал только он, так нет же! Этот придурок врубил музыку, а когда даже под грохотание басов я начал медленно, но верно отбывать в царство Морфея, Бельфегор принялся меня пихать, не давая уснуть. Просто этого придурка возмутила вопиющая несправедливость: я сплю, а он - нет. Вот и решил придерживаться правил игры. Вот только меня в эти правила никто не посвятил. Стоит ли говорить, что после семи с лишним часов ора музыки, не менее жуткого ора Бела под эту музыку и десятка тычков в плечо я считал блондина последним мудаком? Когда я соизволил разлепить веки, выныривая из сладкого омута сна, уже во всю светило солнце, а Бел сидел на диване, быстро перелистывая страницы своего истрепанного ежедневника. Господи, да он разве что не трахается с этой записной книжкой! - Скоро должны принести обед, - произнес парень, замечая мое пробуждение. И действительно, спустя несколько минут раздался стук в дверь. По ту ее сторону стояла девушка в форменной одежде с дежурной улыбкой на губах и подносом в руках. За обедом и Бел, и я подчинились правилу "когда я ем, я глух и нем". Бельфегор дрейфовал где-то в своих мыслях, где и проводил большую часть своего времени. В каком-то смысле это было даже удобно, ведь тогда я мог позволить себе тоже отключиться от реальности. В сумбурном скопище мыслей мелькнула одна, самая резвая. "Быть может, все это зря," - твердила она рефреном. Вероятность - донельзя настырная штука. Она поглощает, выпивает эмоции. Все эти "если бы" и "может быть" заставляют сомневаться и возвращаться в прошлое, выкачивая и без того скудные силы. Но ведь мне даже не в чем сомневаться, нечего предполагать. А если судьбы не меняются? Если все бессмысленно? Если сравнить жизнь с дорогой, то я свернул на иное направление. Оно ли является моим истинным, не известно никому. Пункт назначения в любом случае один и тот же. Правда, количество поворотов и ям становится другим. А если мне не нужно было никуда сворачивать? Тогда я попрошу Бела придумать мне другое будущее и другое прошлое, ведь быть чужой выдумкой куда проще. Целиком и полностью, помните? В один момент я поперхнулся, слишком резко стряхнув с себя ворох мыслей. И причиной этому оказался пристальный, будто просвечивающий насквозь взгляд Бельфегора. Он смотрел неотрывно, и я почти физически чувствовал жжение на коже от его взгляда, которым можно воспламенять бумагу. - Чтоо? - спросил я, откашлявшись. Присутствовало от этого взгляда неприятное послевкусие, но я принял вызов, уставившись на челку парня, туда, где теоретически должны располагаться глаза. Очень легко смотреть в глаза, не видя их при этом. - Твои татуировки... У одного моего знакомого очень похожие, - произнес Бел, так и не покидая окончательно свое измерение. - Откуда они у тебя? Я чуть нахмурился на секунду, вспоминая, что не упомянул эту деталь в своей исповеди. - Глупая история, - отмахнулся я, все-таки пряча взгляд за кружкой с чаем. - Насколько глупая? - Настолько глупая, что достойна только смеха, - печально усмехнулся я, пожимая плечами. Вот нити воспоминаний вновь приводят меня в прошлое. Она, эта история, рассказывает о глупом мальчишке, от которого на месяц избавился отец, отправив его в летний лагерь. О мальчишке, который на спор ради веселья в последнюю ночь в лагере согласился на татуировку. Зачем? Да хотя бы затем, чтобы проверить, будет ли единственному родному человеку хоть какая-то разница. Но этому человеку не было разницы. Мертвым ведь вообще ни до чего нет разницы. А под глазами мальчика навсегда остались темно-синие стрелочки, знаменуя в его жизни тот момент, когда она обратилась серым холстом с трескающейся краской, что понемногу рассыпалась, падая ворохом к его ногам. Я мог бы произнести это вслух, но промолчал, будто веря, что Бельфегор и так сможет прочесть все. Хотя ему и не нужно читать, ведь вся моя история - его больная выдумка. - Это был идиотский спор. Почти ровно за сутки до смерти отца. - На спор? Серьезно, ши-ши-ши? - на вторую часть моей реплики внимания не обратили. К тому же, что бы он мне сказал? Начал нести чушь, пропитанную сочувствием? Ох, спасибо, не надо. Да и Бел вряд ли знает, что такое сочувствие. В этом были свои плюсы, ибо мой поступок четырехлетней давности выходит за рамки прилагательного "идиотский". Но вдруг блондин перестал сотрясаться от смеха, хотя широкая улыбка сохранилась на губах. - Из-за этих татуировок твое лицо легко запомнить, да и волосы цвета странного. Еще немного, и тебя станут искать не как заложника убийцы, а как его подельника. - Разве я заложник? - Теоретически. Но, честно говоря, я даже сам не знаю. - Ладно, не суть. Так что ты предлагаешь? - Татуировки свести вряд ли получится. Поэтому мы тебя перекрасим, ши-ши, - Бельфегор по самое "не могу" был доволен своей идеей. - Неет, - неуверенно начал я, отставляя от себя кружку и морщась, будто мне предложили поцеловать полуживую рыбу. - Да! Стоит ли говорить, что спорить с ним себе дороже? Средних размеров торговый центр. Два этажа магазинов, небольших кафе, яркий свет люминисцентных ламп, отдаленный гул музыки, что доносится будто из-под земли, и скопища людей. План здания до смешного прост, и чтобы здесь заблудиться, нужно обладать крайним упорством либо топографическим кретинизмом. Мы на первом этаже, в отделе с бытовой химией, домашней утварью и косметикой. Бельфегора по-прежнему не волнует, что его портрет ежедневно мелькает в новостях, парень задумчиво бродит вдоль стеллажа с красками. У меня от этой кучи коробочек, тюбиков и бутылочек уже в глазах рябит. Блондин вдруг остановился и взял в руки коробку с изображением до безобразия счастливой рыжеволосой девушки. У нее была такая физиономия, будто она не перекрасила волосы, а выиграла миллион в лотерее. Я чуть не издал нервный смешок, когда в моей голове пронеслась мысль, что парень хочет перекрасить меня в рыжий. Но Бел следом взял коробку с надписью "платиновый блонд", огляделся вокруг. В поле зрения никого не оказалось и парень раскрыл коробки, перекладывая из одной в другую тюбики с краской. - Думал, ты не промышляешь мелкими хулиганствами, - произнес я, обходя Бельфегора, пока он менял местами карамельный и красный. То же самое он провернул еще с несколькими коробочками. Затем отошел от стеллажа, улыбнулся своей скромной пакости и, взяв с полки какую-то небольшую бутылочку, двинулся прочь. - Это не хулиганство, а взлом системы, - выдал парень, пока мы силились отыскать кассу среди лабиринта стеллажей. Если сам торговый центр запутанностью похвастать не мог, то в этом магазине заплутать оказалось проще простого. Не удивлюсь, если мы обнаружим за очередным поворотом кости несчастных, потерявшихся здесь ранее. Отдел со стиральными порошками, далее полки с жидкостью для мытья окон. - Наверное, нам на север. - Нужно было взять клубок и привязать конец нитки у входа, - припомнил я древнюю греческую легенду. - Так что там со взломом системы? - Пускай блондинка, без сомнения считающая себя блондинкой, станет рыжей. Ши-ши-ши, ее волосы, в зеркале она видит их исключительно белыми, а они окажутся рыжими. Тогда уверенность в правдивости того, что видишь здесь и сейчас в отражении, угаснет, - Бельфегор крутил в руках бутылек с красителем, оглядываясь по сторонам. Среди запутанных ходов блуждали люди, не замечая нас. Спустя десяток поворотов на горизонте замаячила касса, Бел сунул мне деньги и краску, а сам отправился на выход. Выбор парня оказался до ужаса банален: оттеночный шампунь, обещающий идеально черный цвет.