Навстречу солнцу

Вкратце разъяснив ситуацию, но не вдаваясь в подробности, я попросила встретиться на крыльце библиотеки, что находилась рядом с моим домом. К счастью, уговаривать её не было нужды, Холли без раздумий согласилась. Странная она всё-таки... Ключей у меня не было — пришлось оставить дверь не запертой. Хотя я всё равно ненадолго, за это время ни один самый ловкий вор не смог бы обчистить дом в поисках "сокровищ", ибо ничего ценнее где-то лежащей и забытой водки у нас не было. Положив книгу в портфель, я закинула его на плечо и направилась на назначенное мною место. Выйдя за дверь, я ощутила запах свежей травы и сырости. Пахло новой жизнью, дождём, лёгкостью и свободой... Хотела бы я вечно находиться за дверью, подальше от всех проблем и забот. Что может быть лучше самостоятельной жизни на природе, чувствуя свободу? Я шла, и мне в спину дул живой, будто подталкивающий меня к чему-то ветер. Он так и шептал мне под ухом: "Здесь ты живешь, здесь ты ни от кого не зависишь, здесь... настоящая свобода." Ах, как заманчиво... Кто знает, может быть, это и есть знак? Многие люди интересуются у меня, как это мне с помощью какой-то трости удаётся видеть мир вокруг себя. Как я уже говорила ранее, я такая же, как и все. Просто... немного с незначительными дефектами. Для ощущения окружающего пространства я использую эхолокацию — прямо как летучие мыши. Когда я стучу тростью или топаю ногой, то вижу мир с помощью эха, отраженного от окружающих предметов. Также я могу ориентироваться в пространстве, прислушиваясь к реакциям собственного тела на звуковые волны. На этот случай я всегда ношу несколько монеток в кармане джинсов. Наконец я дошла. Холли уже была тут как тут — я услышала её голос. — Привет! — бросилась она ко мне. — Хм, вау, за два месяца у тебя немного отросли волосы... — Холли оценивающе потрепала мои распущенные, свисающие до копчика волосы. — Ясно, — равнодушно ответила я ей, — пойдём присядем. Указав тростью своей спутнице на лавочку, я пошла следом за ней. От сего действия она опешила, поэтому пошла не сразу. — Откуда ты знаешь?.. — Я бывала здесь много раз. — первый раз за много дней мои губы тронула улыбка. В этом месте я действительно люблю отдыхать ото всех. — Ну, перейдём к делу. Мы сели, и я достала из портфеля ту загадочную книгу. Я повернулась к ней лицом, ожидая долгожданный ответ. Однако она с ним не спешила. — Ну? — Ну... Это... Не книга, — пробубнила Холли. — Что? — отпрянула я от неё, будто она сказала что-то противное. — И что это тогда? — Э-э... — она пролистнула несколько страниц, — тетрадь, наверное. Я сжала кулаки. Какая, нахер, тетрадь?! Я что, ошиблась? Разочарование взяло надо мной верх, и тут моя собеседница заговорила: — Здесь описаны цены и количество... Чего-то странного... — она задрожала, как осиновый лист. — Я не понимаю... Почувствовав, что она сейчас согнётся в три погибели, я прекратила так давить на неё. Ну что же, значит, ничего важного... Видимо, мамины расценки какого-то товара. Но было странно то, что Холли так трясло. Хм, наверно, её диагноз связан с болезнью Паркинсона? — Кстати, раз ты учишься в параллельном... Какая у тебя болезнь? — стараясь сменить тему, поинтересовалась я у неё. Я... — начала было Холли, запнулась, но продолжила. — Раньше у меня было суицидальное поведение... — мои слепые глаза расширились от ужаса, — но это раньше... После работы с психиатром я чувствую себя хорошо... Но Ханна настояла на том, чтобы я продолжила учиться в нашей школе... Эта девушка замолчала. Я даже немного посочувствовала ей. — А кто такая Ханна? — А... Это моя мама. — Почему ты называешь её по имени? — мне было непонятно это. Я, конечно, часто злюсь на свою мать, но не опускаюсь до низости называть её по имени. У меня промелькнула мысль, что Холли всё ещё больна каким-то психическим расстройством. Она предпочла не отвечать мне. Вместо этого Холли взяла мои волосы и, видимо, вопросительно на меня посмотрела. — Можно я заплету тебе косу? Почему бы и нет? Я повернулась к ней спиной, показывая, что можно. Она начала плести, и мне вдруг стала интересна одна вещь. — Как я выгляжу? — Ты? — она явно не ожидала этого вопроса. — Ну... Вполне опрятно. — Я не об этом... — я начала потирать костяшки пальцев. — Опиши мою внешность. И Холли начала описывать. Сперва она сказала, что у меня длинные и красивые волосы, цветом, как воронье крыло (весьма странное определение цвета, хотя мне это ничего не давало), длинная чёлка, закрывающая переносицу, временами и один глаз, а также то, что у меня выразительные, как у пришельца, голубо-серые глаза с пугающим серым зрачком. Я просила её рассказывать обо мне ещё и ещё. Это было необычно, слышать о себе то, что обычный человек видит каждый день в зеркале. Спустя 16 лет я наконец начала узнавать, как я выгляжу. Ещё она пыталась описать моё лицо и тело. По её словам у меня были типичные женские губы, маленький курносый нос, тонкая шея, широкие плечи, выпирающие ключицы, длинные костлявые руки с выпирающими костяшками и венами, стройная талия, острые бедра и коленки, дрыщавые ноги, большие стопы. Рост мой почти соответствовал её росту, но всё же я была чуточку выше. — Ты очень красивая, Эна, — доплетая своё творение, сказала она мне, — я тебе даже завидую. Сказав это, она перекинула косу мне на грудь. До моего носа дошёл приятный и нежный аромат цветов. — Я решила вплести туда маленькие ромашки. Тебе идёт. Я была признательна ей. Вот это да, за столь короткое время она сделала для меня столько полезных дел. Правда, с тетрадкой вышел казус, что немало расстраивало меня. Поблагодарив её за сегодняшний день я отправилась домой. Вечерняя атмосфера захватывала меня в свои объятия, вынуждая остаться на улице до утра. Я бы так и поступила, но мой разум всецело не позволял оставить всё так, как есть. Я должна была разузнать, всё ли в порядке с мамой и, наконец, извиниться за своё дурное поведение. И дрожь тронула мои коленки, стоило зайти мне в квартиру.