Апрельский апперкот

Воинственный настрой напоминал кардиограмму с диагнозом: синусовая тахикардия. Он то внезапно появлялся призраком замка Моррисвиль, то растворялся ёжиком в тумане. Первую неделю Сенька периодически шугался от каждого звука и шороха. Как будто из едва позеленевших кустов в любой момент мог выпрыгнуть Гайсинский с победным кличем племени апачи и предъявить бедному Котову суперстраховку на кеды, где после первой цифры шел дружный ряд нулей. Но потом Сенька вспоминал далекое от толерантного поведение гетеро-самца и был готов лечь грудью на амбразуру, защищая собственную, пусть и голубоватую, но честь. Пашка бил рекорды по настойчивости и обрывал Сенькин телефон, не удовлетворившись сообщением о том, как у Котова все в этой жизни круто. Неужели не верил? Пришлось раззадоривать себя и храбриться два дня, прежде чем героически нажать на "ответить". — Котов, ты охренел? — Э-э-э, — подвис Сеня. Зачем вот так сразу нападать-то? — Я понимаю, что Гайсинский вел себя некорректно, но на кой ты ему мокасины испоганил, да еще и смылся втихаря? Тебе пять лет, что ли? Надо было с ним нормально, на трезвую вопрос решить, по-мужски. — По-мужски? — взвился Арсений. — Да он меня считает выпавшим из гендера звеном! Ошибкой генетики! Нет уж, Пашка, мне его подколов на год вперед хватило. Лучше скажи, как мне теперь к тебе на свадьбу идти? Сожрет меня твой Гайсинский и не подавится! В общем, Пашка настаивал на демократии и урегулировании конфликта, даже хотел выступить посредником, но Сенька же юридического образования не имел, а потому лекцию о мире во всем мире благополучно пропустил мимо ушей. Сеня поглядывал на календарь и грустно подмечал, что время летит слишком быстро. Как будто нарочно ускорилось, чтобы на нем, Котове, отыграться. Выходные были проведены с Ирочкой, и тоска, вызванная одним представителем еврейского народа, достигла своего апогея: — Мне Вовка вчера ромашку подарил, — по секрету сообщала юная сердцеедка. — Так-то он мне не нравится, но он ее на клумбе нашел, и воспитательница его потом ругала много. А тебе дарили ромашки? Сеньке не то, что их не дарили, их ему и не пели. Может, потому что не было у него ни плеера, ни веера и вечером к нему никто не ходил, кроме соседского кота Мурзика. Этот паршивец просек, что если настойчиво поорать под Сенькиной дверью, то можно получить не пинком под зад, как это делали другие, более смышленые жители, а кусок колбасы. Поэтому, пока весна грела чужие постели, Сенька укрывался холодным пледом и мечтал о городе, которого нет. О человеке, которого нет. О любви, которой не предвиделось. И, спохватившись, вспоминал, что день Икс уже навис над головой дамокловым мечом. И этот день, само собой, настал. Сенька шиканул и доехал до ресторана на такси. На входе с философской мордой курил Коля и выдыхал табачные облака. — Народ только набивается, — окурок полетел прямо в урну. — Трехочковый! — А чего ты тут стоишь? — Сеня оглядывал свои туфли на предмет возможной пыли или грязи, но глянцевая бирюзовая кожа была идеальной. — Да тошно мне от этого праздника семейной жизни, — ухмыльнулся Колян. — Давит атмосферка. А тут еще мамаша невесты прибежала и принялась расклеивать плакаты с типа юмором. "В семье не говорите грубо! Даны для поцелуев губы", "Зять плюс тесть — бутылка есть", "Для скрепленья брачных уз срочно нужен карапуз", — продекламировал с отвращением друг. — Кто ваще эту хрень сочиняет? Я бы этому сочинителю рифмы из башки мигом вытряс. Короче, администратор принялась плакаты срывать, стены-то казенные, тут аренда баснословных денег стоит. Как сцепились... Ну я и сбежал. От народного брачного фольклора у Сени по коже прошли нестройным рядом мурашки ужаса. Не так плохо быть геем, по крайней мере, никакой тебе тещи. — Хорошо, что Пашка от тамады отказался, а то пали бы мы жертвами традиций. Укатали бы конкурсами и переодеваниями, — продолжал Колян. — Парики-юбки, тьфу. А ты сегодня прям сам как на выданье. Крутые педали, — кивнул он на новую Сенину бирюзовую гордость. Рядом с Николаем Котов как-то совсем успокоился. В голову заглянула здравая мысль о том, что Гайсинский чужую свадьбу портить не станет. Нет же у евреев такого обычая? Так что казнь вроде бы откладывалась. Но вскоре оказалось, что Пашка приготовил Арсению персональный сюрприз. В зале стояли большие круглые столы с именными табличками. Народ подвалил, и все начали рассаживаться. Сенька предсказуемо был в своей студенческой компании, но одно место подозрительно пустовало. Не к добру пустовало. — Ёпт, — не сдержал оды в честь голубя мира Сеня, читая табличку. — Ну, Пашка, ну удружил! Павел Антонович усадил Гайсинского за один с Арсением стол, рядом с загнобленным меньшинством! — А че, сейчас свидетели не рядом с брачующимися? — пробубнил недовольно Сенька. — Нет, — громыхнуло рядом, и Котов невольно вспомнил уроки гражданской обороны. Вспышка была справа. Колян придержал Сеню за плечо, будто тот действительно собирался плюхнуться животом на пол, спасаясь от взрыва. — Гайсинский, только за языком следи, — предупредил Коля. — Не будем здесь устраивать клуб веселых и находчивых. Андрей оглядел Николя нечитаемым взглядом и принципиально сделал вид, будто его, Арсения, тут вообще не существовало, не стояло и не дышало. Праздник начался. Ведущий распинался как мог, а Сенька с наслаждением дегустировал все, что было ему доступно. А доступно было многое. Так что по-настоящему сытый за долгое время Арсений подобрел даже по отношению к кислой еврейской физиономии. Гайсинский теперь с геями разговаривать брезговал, гурман, а потому оставил Котова без своего драгоценного остроумного внимания. За столом звучали бесконечные юридические термины, будто тут не свадьба, а мероприятие по повышению квалификации проводилось. Сеньке было откровенно скучно и он только что не зевал. Вообще Арсений дал себе слово лишнего не говорить и если что — кивать молча. Как собачка на бардачке. — Что-то ты тихий, Сенька, — Степа отобрал опустевший бокал Котова и налил ему вина. — Может, расскажешь, как твои успехи? — Все отлично, — энергично соврал Сеня. — Работы подвалило, так что скучать не приходится. Насыщенная была неделя, поэтому устал. Берегу силы на вечер, мне еще петь. — Это круто, а то у меня зубы от шуточек ведущего сводит. Скорее бы танцы и девушки. Кстати, как тебе вон та? — Сеньку ткнули в бок и указали на роскошную грудастую брюнетку с пухлыми губами. — Ничего такая. Но мне показалось, она с мужчиной пришла, — Котов стянул дольку апельсина и перетащил ее к себе на тарелку. Сидевший рядом с Сенькой Гайсинский как-то подозрительно хмыкнул. До ушей Котова долетело еле слышное: — А ты только мужиков и замечаешь. Сенька вспыхнул моментально. А Андрей-то бдительности не терял, скотина такая. Затаился шпионом в тылу врага и ждал подходящего случая. Котов думал недолго. Сначала положил руку на еврейское бедро, привлекая к ней обалдевшее внимание. А когда Андрей опустил шокированные глаза долу, с чувством полнейшего удовлетворения показал умнику средний палец. Гайсинский побелел. На время за столом снова воцарилась тишина, потому что ведущий утянул попавшихся под руку жертв на сцену, дабы устроить какой-то конкурс. Даже без тамады свадьба оставалась свадьбой. Сеня поглядывал на время и уже готовился к своему персональному старту. Вечеринка с дискотекой должна была быть в другом зале, а столы обещали расформировать под один фуршетный, с закусками. По крайней мере, именно так Пашка и планировал. Дождавшись своего часа, Сеня рванул в другой зал, с радостью избавляясь от гнетущей ауры Гайсинского. Знакомый диджей по имени Дэн уже закончил с приготовлениями и сидел на огромной колонке, пожирая бутерброд с красной икрой. — Ах вы, сени, мои сени, — Дэн присвистнул. — Офигенные туфли! Где брал, бро, признавайся? — Заказывал по инету, — Арсений ловко вскочил на небольшую сцену к боевому товарищу, к слову, бисексуалу. Аппетиты Дэна не позволяли ограничиваться только одним полом, а потому его регулярно носило из стороны в сторону. Но с Котовым у них были исключительно дружеско-рабочие отношения. — Я в восторге, чувак. — Американские! — гордо заявил Сеня.— Все уже готово? До начала двадцать минут. — Обижаешь, — Дэн подмигнул. — Зажжем, Сеня, не сомневайся! Сеня и не сомневался. Потому и порекомендовал Дэна, ведь тот был не просто диджей, а зажигалка от Бога. Под руководством Дениса танцевали все: от младенцев до глухих. И, надо сказать, недовольные лица исключались сами по себе, как класс. Котов быстро облачился в припасенную сменную одежду, сменив праздничную рубашку на облегающую футболку. Какое-то время он думал, а не перебор ли, ведь джинсы тоже подчеркивали все его достоинства. Но хотя бы ради того, чтобы лишний раз побесить Гайсинского, Сеня принял решение оставить этот вариант боевого камуфляжа. На войне как на войне. Дэн запустил свою шарманку, и на призывный звук мигом ломанулась разогретая алкоголем и весной толпа. Сеня заприметил, что горячая брюнетка отчего-то виснет на ведущем, который тоже лихо отплясывал под звучащую музыку. Стеснение осталось за пределами зала, а теперь балом правили бушующие под градусом гормоны. Народ сбивался в парочки, будто собрался на нерест вот уже завтра. Дамы вертелись змеями, норовя растолкать бедрами все, что находится в ближайшем радиусе. Таких женщин Сеня боялся и боялся не зря. До песен дело все не доходило, и Котов нечаянно оказался в толпе. Голодные одинокие женщины вмиг распознали простаивающего тонкокостного самца и ринулись в Сенькину сторону неконтролируемой стаей. Спастись у Сени шансов не было. Видимо, алкоголь искажал его внешность до "о, боже, какого мужчины", добавляя лишних сантиметров вширь и ввысь. Ну и бонусом записывал Сеню в потенциальные мужья и отцы будущих детей. — Ты такой классный! — шептали Котову незнакомые крашеные губы, оставляя следы помады у уха. Дэн увидел прижатого к пышному бюсту высокой брюнетки Арсения и поспешил выручать утопающего в дублированных мягкостях собрата. — Позвольте, я уведу у вас партнершу, — высокопарно бросил Дэн и спустя минуту уже капал слюной на откровенное декольте. Вот зачем нужны друзья! Сеня сменил пост за пультом и почувствовал себя в относительной безопасности. В поле зрения попал заграбастанный блондинкой Гайсинский. Блондинка обвила его ядовитым плющом, и Сеня желал, чтобы у Андрея не было должного иммунитета или противоядия. Блондинка закидывала на еврейскую шею руки и пока что не готова была опустить на плечи ноги. Но явно хотела. Это, считал Арсений, дело еще одного бокала шампанского, не более. И прощай, Андреюшка, наша встреча была ошибкой. Дэн вернулся минут через двадцать. Вынырнул из-за двери, которая вела к месту припудривания носов. Судя по сытому и довольному лицу — высокая брюнетка оказалась дамой коммуникабельной и отзывчивой. — Заобщала она тебя? — хохотнул Сенька. — Кто кого заобщал — это еще вопрос, Сеня. Но какая женщина! Как там Бендер говорил? Мечта поэта, жена прозаика. Хорошо, что муж не здесь, — беспечно заржал Дэн. Вот у людей быстро личная жизнь налаживается! Сеня даже позавидовал. Но, во-первых, такие короткометражные интрижки ему не нравились, а во-вторых, если он сейчас к кому-нибудь из мужиков подкатит, то в лучшем случае Пашка будет навещать его в больнице. А потом Сеня пел. Разное пел. Начал с лирики, а закончил рок-балладами. Гостям нравилось. В Сеню даже цветы полетели. Хорошо, что Арсений пригнуться успел, а то всю морду бы шипы расцарапали. Гайсинского прибило к сцене в компании все той же блондинки. Андрей воротил от Сени нос, будто тот к нему при всех подкатывал и прямо в микрофон секс предлагал. Веселье плавило воздух, стало нестерпимо жарко. Дэн разрывал пульт, а Сеня жадно глотал воду. Рядом оказался хмурый Гайсинский. И, что самое паршивое, опять пьяный. Совершенно пьяный. У Сени даже ладони похолодели. Это что же, его сейчас опять бить будут? При всем честном народе? Безобразие! — Не подходи ко мне, — предупредил Сеня. — По-хорошему тебя прошу. Гайсинский криво усмехнулся. Мол, напугал слона тапком. Котов поджал губы и отставил бутылку. — Ничего мне больше сказать не хочешь? — рука Андрея больно сдавила плечо. — Дались тебе мои плечи, — прошипел Сеня, пытаясь из-под руки уйти. — У меня с прошлого раза синяк только недавно сошел, урод! Руки убрал! Кричи-не кричи, а музыка упрямо глушила Сенькины слова, делая их бессильными. — Как на сцене кривляться — так ты смелый, а как ответить за... — За что? Сам виноват, понятно? Я тебя не трогал, знать бы не знал, если б не Пашка! Я тебе только мокасины попортил, а такие, как ты — мне жизнь! Не угодил тебе? Ослепляет тебя мое голубое сияние?! И... И я еще на сцене не кривлялся, — с сумасшедшей улыбкой заявил Сенька. — Но раз ты так просишь! Все для дорогого гостя! Котов за секунду оказался у пульта, отодвинув непонимающего Дэна. — Что случилось? — Сейчас увидишь! — заверил заведенный до предела Сеня. — Это ж этот... Как его... Гакт? Япония же, Сень, никто ничего не поймет! — А я текст переделал, мне песня эта нравится, — Котов врубил минус, оглушая зал первыми нотами песни Vanilla. — Это, Дэн, вместо голубого гимна! У евреев "семь-сорок", а у меня вот это! — При чем здесь евреи? — не въехал Дэн. От джей-рока Сеня был далек, как от брачных уз, но его бывший от него фанател и однажды затащил Арсения на концерт в Москве, где Котову песня и приглянулась. И не только песня, а еще и танец. Собственно, ради него все и затевалось. Арсений схватил микрофон, и представление началось. Если первый куплет народ только вкуривал, то со второго по залу прокатился не просто одобрительный гул, а настоящий кураж. К Сене тянули руки, а он вилял бедрами и прыгал, оттягивая вниз шлевки джинсов. В общем, вел себя непристойно и кайфовал от безнаказанности. Потом совсем разошелся и запустил руки под футболку, слегка задирая ее и демонстрируя свой беззащитный живот. — Ну, Арсений! — восхитился Дэн и пристроился сзади, подыгрывая. Все в восторге. Никаких признаков гомофобии. Если Сеньке не изменяло зрение, то Гайсинский от происходящего впал в состояние, близкое к коматозному. Арсением двигала музыка, обида и желание отомстить. После очередного припева, в самый задорный проигрыш, он присел на сцене, наклоняясь к Андрею. Протянул руку и дотронулся до щеки великого начальника. А дальше все вышло из-под контроля. Кто кого толкнул — история умалчивает, да только Сеня завалился на Андрея, мазнув влажными губами по шее. И последние тормоза у помеченного сорвало. Сеньку ударной волной отнесло на здорового бугая. Тот нечаянно зацепил женщину и получил мастерский удар от ее кавалера. — Какая свадьба без драки? — комментировал со сцены Дэн. Драка разворачивалась по принципу домино. Арсения потянули назад, Гайсинский дернул его к себе. Сеня энергично развернулся и от всей души зарядил злосчастному еврею по морде. Правой, с ветерком. Очнулся Сеня уже на улице, они вместе с Гайсинским влетели в колючие кусты во внутреннем дворе, откуда тут же выскочила полуголая грудастая брюнетка, нервно одергивая платье, и застегивающий на бегу брюки ведущий. Сеньку легко уложили на лопатки и замахнулись. В последнюю до удара секунду Арсений закинул ноги на противника и прижал его к себе, не давая возможности пошевелиться. — Ноги убрал! — орал Гайсинский. — Не уберу! Ты ж меня в порошок сотрешь без блендера! Возня затягивалась. Сенька делал все, что было в его силах, но сил у него было по жизни не ахти. — Прекращай ерзать! — угрожающе прошипел Гайсинский, а Сеня почувствовал, что дело принимает незапланированный оборот. И заерзал сильнее. Ибо мстя должна быть страшной и мораль ей неведома. Пусть почувствует, гад, какова бывает реальность! Что тело разума не всегда слушается! Сеньке-то терять было нечего, геем был, геем и остался. А вот Гайсинскому, поди, потом на воске перепуг выливать придется! — Терпи, мужик! Ты же мужик! — Арсения заносило. — Отцепись! Да что ж ты творишь, гаденыш?! — Взаимно. — Что взаимно? — Это было мое первое о тебе впечатление! А если так? — Сенька двинулся особенно искусно, что ему бы позавидовала сама Мата Хари. Гайсинский застонал.