Big Baby

Луи медленно шел к своей маленькой квартире, не хотя, чтобы эта ночь заканчивалась. Он мог видеть свои выдохи, звук мотора словно звенел в тишине вокруг. Наконец, парень дошел до своей двери. Он повернулся к длинной фигуре примерно в двух шагах от него. Луи  криво усмехнулся, слабо поднимаясь на носочках. Прощаться совсем не хотелось. — Ну, вроде все... — пробормотал он, убирая ниточку со своего рукава, который идеально подходил к шарфу и шапке. Вздох покинул потрескавшиеся губы Гарри, он тоже не хотел уходить. — Квартира 2В*? Значит, ты любишь Шекспира? — спросил Стайлс. Луи вопросительно поднял взгляд на учителя: — Что? — мальчик поморщил нос, и по мнению Гарри, это была самая восхитительная вещь, которую он когда-либо видел. — Ну, знаешь, быть или не быть... — насмехнулся Стайлс с шикарнейшим акцентом, цитируя Гамлета. Луи хихикнул. Он, блять, хихикнул. Этот звук почти заставил Гарри умереть от счастья. Этот мелодичный звук мог усыпить ангелов, ангелов! — О, я понял... — Луи продолжал хихикать, все еще считая это очень, очень веселым, — ты очень смешной, Гарри, — сказал он между припадками смеха. Тот в свою очередь гордился тем, что заставил кого-то как Лу смеяться. Не подумав, он выдал: — Ты очень красивый, Луи. Скоро смех был заменен рваным вздохом и краснеющим лицом. Стайлсу очень хотелось ударить себя — это, должно быть, жутко звучало. — Прости, это случайно выскочило, наверное, я должен идти, — сказал он, засовывая замерзшие руки в карманы пальто. Он сделал несколько шагов, когда Луи заговорил: — Ты считаешь меня красивым? — робко спросил мальчик. Гарри повернулся как можно быстрее, смотря прямо в глаза Томлинсона, который выглядел ужасно маленьким и уязвимым. В груди неистово кололо при таком виде. — Конечно, я считаю тебя красивым! — слишком громко сказал мужчина, —  если ты не против? — спросил он как истинный джентльмен. Луи покраснел: — Совсем не против, — хихикнул он, затем стал серьезным, — только если я могу сказать, что ты тоже красивый? Теперь была очередь Гарри краснеть. Он никогда не считал себя красивым. Возможно, приятным на вид, но не красивым уж точно. — Я? Красивый? Это невозможно, — заявил он, ковыряясь носком ботинка в полу. Луи лишь усмехнулся и съязвил: — Знаешь, для учителя ты не очень умный. — Для того, кто печет сладости, ты очень горький, — он ребячески высунул язык. Затем они засмеялись, потому что оба обвинения были далеко не правдой. Гарри проверил время на наручных часах, которые сверкали из-за слабого освещения. Было уже после полуночи, а у него все еще завтра уроки. Он нахмурился и посмотрел на Луи: — Мне действительно пора идти. Завтра школа, и у детей большой словарный диктант, — Стайлс грустно вздохнул. — Ох, извини, что задерживаю тебя, — он опустил глаза. Несмотря на слабую боль, Гарри посмотрел на него: — Ты меня не задерживаешь, поверь, — улыбнулся он. — Я хорошо провел время сегодня, — тихо сказал Луи. Стайлс подошел ближе и взял маленькие руки мальчика в свои огромные. — Да, я тоже, может мы могли бы...  — Повторить? Да, я бы с радостью, — перебил Луи, покраснев. Гарри кивнул, смотря на восхитительно красивого мальчика, и поразмышлял, стоит его целовать или нет. У Луи стучало в висках. Гарри держал его руки. Причем обе. Затем тот сделал что-то, что заставило Томлинсона растаять изнутри. Он поцеловал его в щеку. Губы кудрявого были намного мягче, чем мальчик себе представлял. — Спокойной ночи, Луи, — отстранившись сказал он. С глазами как у лани и покалывающими розовыми губами он пробормотал: — С-спокойной ночи, Г-гарри.  Он улыбнулся и ушел, чувствуя гордость в своем сердце за такую реакцию от Луи на поцелуй в щеку. Ох, как же он не может дождаться снова встретиться с мальчиком, и, возможно, делать другие вещи с ним. Луи смотрел, как старший парень забирался в свою винтажную машину, и замер, когда тот помахал на прощание своей огромной рукой. Машина уезжала все дальше и дальше, пока не превратилась в белую точку на горизонте. Прижав руку к все еще покалывавшей щеке, он думал о следующей встрече с учителем.