защитные нейропсихозы

калиборн помнит. эти воспоминания никак не назвать счастливыми, но он прокручивает их в голове круг за кругом и год за годом. в этом его наказание. он помнит. ему тринадцать, мир вокруг — сущий ад, его единственное желание — разрушить все до основания. он бьет гамзи ногой в живот смеха ради, рвет рисунки сестры на мелкие кусочки и тушит сигарету об ее новое платье. он бил бы и ее тоже, но если отец узнает — переломает ему руки. теперь калиборн знает точно; после прошлого инцидента средний палец до сих пор плохо сгибается. каллиопа, конечно, умница-дочь. калиборн беззвучно вопрошает, как двойняшки могут быть настолько отвратительны друг другу. он смотрит на ее выступающие скулы, такие же, как у него самого, но он — неотразим, а она — мужиковатая блядь. калиборн смотрит на ее массивную шею, широкие плечи и на ее нелепые попытки спрятать это под бабской одеждой и тонной макияжа. глупая, абсурдная сука. ему шестнадцать. у каллиопы обнаруживают рак и ее голова теперь походит на бильярдный шар. все зеркала в доме занавешены. в качестве издевательства он сбривает собственные волосы, чтобы сестра смотрела на него как в отражение. он уже несколько лет безуспешно пытается научиться рисовать. основной сюжет его картин — ее похороны. дом теперь постоянно наполнен грустящими родственниками, которые зачем-то давят из себя улыбки. "ты обязательно поправишься", "все будет хорошо". спустя полгода она умирает и это действительно хорошо. перед позорной кончиной она просит брата обратиться за помощью. калиборн делает вид, что обнимает ее, и шепчет на ухо излюбленное "иди нахуй". отец, не стесняясь, бьет его на людях. в течение двух лет он с особым остервенением крушит мир вокруг. он так и не завел друзей, но зато сколотил банду приспешников-фанатиков. он убеждает их, что насилие — это, блять, выход. он все еще бьет гамзи в живот. его прорывает в самый неожиданный момент. он смотрит на свои окровавленные до локтя руки, смотрит на довольные лица банды и вдруг понимает, что превратился в отца. в голове внезапно тысяча сцен, где его папаша с полной невозмутимостью крошит челюсть очередному неудачнику. например, самому калиборну. и он пятится от того бедолаги, которого был готов уничтожить секунду назад, с огромным усилием поднимается на ноги и невнятно велит суконникам отвезти парня в больницу, а сам бежит прочь. он весь вечер исповедуется могильному камню сестры, кричит, плачет, прижимается к холодному и мокрому от дождя надгробию. он уверен, что она бы его не простила, но серая плита не может послать его к черту. он записывается к психиатру на следующий же день, но даже в кабинете милой и снисходительной дамы в очках (очки типа свидетельствуют о ее бесконечной мудрости?) он не может поведать о злодеяниях отца, поэтому рассказывает о своих собственных. ему прописывают нейролептики, нормотимики, хуеву гору таблеток, которые не спасают его, разумеется, но он продолжает их принимать. сейчас ему двадцать. он все еще ненавидит мир, но себя он ненавидит куда больше. другой путь есть — теперь калиборн знает точно. у человека перед ним тоже был тиран-отец и брат-совершенство, но он не стал садистом и моральным уродом. и калиборн случайно начинает верить в искупление.