***
Следующий день встретил нас хмурым, уже с утра пасмурным небом, пронизывающим холодным ветром и безостановочно сыплющимся на нас сверху снегом. Я предположил для себя, что причиной этому было то, что мы ушли действительно очень-очень далеко на север, и погода изменилась, соответственно, к худшему. Мало-помалу я начинал даже сомневаться в том, что среди этого унылого снежного ландшафта мог затеряться Оазис, и чем холоднее становилось, тем абсурднее казалась мне эта идея. Я бы скорее поверил в то, что еще немного, и мы бы дошли до самой Аляски. Само собой разумеется, я не сказал ничего о своих сомнениях Айну. Как и о том, что произошло вчера ночью. Сегодня хаски был в особенно хорошем настроении: несмотря на погоду, он энергично носился среди сугробов, катался в снегу и беспрестанно забегал вперед меня на несколько сотен метров. Едва переставляя ноги в вязком глубоком снегу, я механически двигался вперед, то и дело вяло сверяясь с навигатором. Мои мысли и тело словно находились в параллельных измерениях – я постоянно думал об Айне и о том, что произошло вчера ночью. К чему все это вело? Айн, как и любой гибрид, был асексуален, и все его нежности основаны только на безотчетной, почти детской привязанности ко мне. Ну, а если говорить обо мне… Я и сам не знал, что со мной происходит. Вероятно, я был по уши влюблен в него. Или же он просто так сильно привлекал меня сексуально… Или, быть может, и то, и другое? Пожалуй, в какой-то момент Айн учуял перемену моего настроения, он бросил все свои игры в снегу и, подбежав ко мне, покорно затрусил рядом со мной. Некоторое время мы шли молча, пока Айн не заметил: – Ты сегодня какой-то грустный, Джейк. Смотришь сквозь меня и постоянно думаешь о чем-то. Тебя что-то беспокоит? Я покачал головой. – Все в порядке. – Если все в порядке, тогда посмотри на меня и улыбнись хотя бы на секунду, – Айн не отставал, и я удивленно перевел взгляд на него, – такой кислый ты мне совсем не нравишься. – Отвали уже, – я поморщился. Каждый раз, когда он смущал меня своей излишней заботой, я машинально переходил в режим защиты и становился грубым, – и прекрати разыгрывать из себя психолога. Извини, но я не могу воспринимать говорящего пса, пытающегося подбодрить меня, серьезно. Айн только хмыкнул. – Ну ладно, попытаюсь еще раз вечером. Может, в моей человеческой форме ты отнесешься ко мне серьезнее… В этих словах Айна было столько скрытого смысла. Я вздрогнул и снова уставился на него, но хаски тут же сорвался с места и со своей привычной энергией кинулся вперед, взметая фонтанами холодный мокрый снег под своими лапами. Я только вздохнул и тоскливо подумал о том, что вечером он снова предстанет передо мной в своей человеческой форме и мне в очередной раз придется сдерживаться и подавлять свои собственные желания… Не самая радужная перспектива. Но что мне оставалось? Только смириться. В конце концов, мне хватало и того, что он был рядом. Мне хватало и наших чертовых платонических отношений. Да я вообще должен был быть счастлив тому, что мы все еще вместе – оба здоровы и невредимы, ведь это одна из самых необычных вещей в этом опасном постапокалиптическом мире. К вечеру погода ухудшилась еще сильнее, уже в шесть часов поднялся снежный буран, усиливавшийся с каждой минутой, и нам нужно было срочно найти место для ночлега. К счастью, на моем навигаторе был отмечен небольшой отдельно стоявший дом, оказавшийся в нескольких сотнях метров от нас, и в белесой мгле снежного бурана я наконец-таки различил его очертания, возникшие будто бы из ниоткуда. Здание оказалось старой заброшенной заправочной станцией и одновременно маленьким магазинчиком, служившим его владельцу, по всей видимости, также и местом проживания. Входная дверь, ведущая в часть дома, обустроенную под магазин, была закрыта на ключ, и я, обойдя здание, попробовал вход для персонала. К нашей с Айном превеликой радости, она оказалась незапертой. Внутри было темно и пахло пылью. Я посветил фонариком – вход для персонала вел нас сразу в небольшую, бедно, но довольно уютно обставленную комнатку. Наверное, это и было когда-то квартирой владельца заправки, вокруг валялись его личные вещи – одежда, какие-то письма, пепельница с сиротливой кучкой окурков, журналы и даже несколько книг. Кроме того, я обнаружил в самом углу комнаты стопку DVD-дисков. Нет-нет, я не ошибся, это действительно были DVD – те самые громоздкие, неудобные штуки, которыми люди пользовались в самом начале нашего столетия. Уму непостижимо, что этот тип все еще хранил их у себя! Быть может, у него еще и DVD-проигрыватель был? Айн где-то за моей спиной щелкнул выключателем, и комната внезапно озарилась тусклым светом, похожим на свет настольной лампы. – Сюрприз! – ухмыльнулся мне Айн, когда я ошарашенно повернулся к нему – он снова был в своей человеческой форме и абсолютно голым. – Я подумал, что раз это когда-то было магазином и заправкой, то, возможно, здесь все работало на солнечной энергии… Этот чертов гибрид был уж слишком умным. Я раздраженно швырнул ему рюкзак и коротко скомандовал: – Оденься сначала, умник. Хаски с недовольным ворчанием подчинился. Пока он с неохотой натягивал на себя одежду, мне вдруг в голову пришла замечательная идея: – Как насчет киновечера? Я все-таки заприметил небольшой плоский телевизор с подключенным к нему DVD-проигрывателем – неизвестно, работали ли они все еще или же были только реликвиями, но попробовать мне никто не запрещал. По правде говоря, я обожал всякие такие ретроштуки и очень гордился тем, что разбирался в этой старой технике. Айн недоверчиво посмотрел на меня: – Киновечер? Это как? – Ну, например, валяться весь вечер на диване с кучей всякой вкусной еды и смотреть до полного отупения фильмы. Один за другим… Тебе понравится, я уверен. На лице хаски все еще был явный скепсис. Было видно, что он только слабо мог себе представить, что я имел в виду. Быть может, его бывший владелец никогда не смотрел с ним фильмы, а самостоятельно гибрид вряд ли дошел бы до этого. Вздохнув, я подошел к Айну и, улыбнувшись, потрепал его по щеке: – Эй, не кисни, разве я предлагал когда-нибудь что-нибудь плохое? – Не-а, – послушно согласился хаски и вдруг, совершенно внезапно, усмехнулся мне в ответ: – Так тебе идет гораздо больше. – Ты о чем? – не понял я, и Айн тут же пояснил, глядя мне прямо в глаза: – Улыбаться. Ты такой милый, когда улыбаешься, Джейк. Наверное, Айн не имел в виду ничего конкретного и просто попытался в очередной раз сымитировать поведение человека, но то, что он сказал, будто бы отпечаталось внутри меня. И не столько его слова, сколько то, как он смотрел на меня в этот момент, заставило какое-то приятное волнение неожиданно подняться внутри меня, и я понял, что невольно краснею. Он что, действительно только что сказал, что я милый? Он считал меня милым? Я ощутил, как мои губы абсолютно без моей воли растягиваются в какой-то нелепой, совершенно растерянной улыбке, и Айн триумфально ухмыльнулся: – Вот так-то лучше. Так ты мне нравишься намного больше. И что только на него нашло? Я все еще ощущал себя смущенным, но старался изо всех сил не показывать это Айну, поэтому, отвернувшись от него, я с демонстративным недовольством буркнул: – Ладно, буду улыбаться без перерыва, как дурак, если тебе это так нравится... Окей, я займусь поиском ужина. Было бы здорово, если бы ты нашел в это время какой-нибудь обогреватель – хочу наконец снять этот чертов свитер с себя. Айн согласно кивнул, и я поспешно покинул комнату, стараясь больше не встречаться с ним взглядом. Его поведение только что?.. Все это было более чем странно. Он будто бы был немного другим, чем обычно. Хотя что могло измениться? Наверное, я просто беспочвенно накручивал самого себя. Неудивительно, после вчерашнего-то. Маленький магазинчик внутри заправки не мог похвастаться огромным ассортиментом, и, взяв с полок несколько привычных любому выжившему после апокалипсиса рыбных консервов, я уже хотел отправиться обратно в комнату бывшего владельца, как мне в глаза бросилась небольшая полка в самом углу лавки. Я оторопел, я не верил своим собственным глазам, но это действительно были долгохранящиеся продукты. В такой глуши?! На негнущихся ногах я подошел к неприметной полке и внимательно оглядел продукты, стоявшие на ней. Никаких сомнений и быть не могло, на упаковке каждого из них была маленькая красная звездочка, при виде которой я даже задрожал от волнения. Я уже целую вечность не ел такого – долгохранящиеся продукты никогда не пользовались особым спросом из-за своей излишней искусственности, и их можно было встретить исключительно в больших дорогих супермаркетах мегаполиса. Но какое мне дело было до того, насколько все эти вещи были вредны для моего здоровья – по вкусу они были не хуже настоящих, и я поблагодарил бога за то, что мы наткнулись на эту маленькую заброшенную заправку. У меня даже поднялось настроение, и я больше не думал о странном поведении Айна, а скорее предвкушал то, как он обрадуется при виде всего этого. Мы действительно могли устроить самый настоящий киновечер – в нашем распоряжении были кексы, начос с сырным соусом, чипсы и шоколадные батончики. Наверное, сегодня был наш счастливый день. Я сгреб в охапку все долгохранящиеся продукты с полки и вернулся с ними в комнату – Айн, включивший небольшой обогреватель, уже устроился там на старом, обшарпанном, но выглядевшем жутко удобным и мягким диване. Он крутил в руках пульт от телевизора, рассматривая его с каким-то вялым недоумением. При виде сладостей в моих руках Айн изумленно округлил свои ярко-голубые глаза: – Это… – Именно то, что ты думаешь, – с ухмылкой оборвал его я и осторожно опустил продукты на маленький столик рядом с диваном. Айн выглядел невероятно оживленным – я знал, он был жутким сладкоежкой, намного хуже меня. Он так смотрел на принесенные мной продукты, что мне показалось, еще чуть-чуть, и у него в абсолютно буквальном смысле изо рта потечет слюна, он правда был невообразимо рад, и я даже на какой-то момент ощутил моральное удовлетворение. Мне нравилось делать его счастливым. Пусть даже с помощью таких мелочей… И что только творилось со мной? Что только творилось с нами? Я думал над этим, устроившись на диване рядом с Айном и одновременно рассматривая несколько DVD-дисков, которые я взял со стопки в углу комнаты. Они были действительно самой настоящей классикой – некоторым из фильмов было уже более девяноста лет. К сожалению, я не знал ни одного фильма из коллекции владельца заправки, поэтому просто выбрал наугад один из дисков с симпатичным парнем и девушкой на обложке и вставил его в DVD-проигрыватель. Пока я разбирался с пультом, Айн уже умудрился съесть несколько шоколадных батончиков и принялся за упаковку с чипсами – похоже, о том, что сначала нужно нормально поужинать, он не слишком задумывался. Я раздосадованно вздохнул: – Эй, как насчет консерв для начала? Мы не ели сегодня целый день, и твоему желудку нужно хоть что-нибудь помимо этой искусственной дряни… – Не будь таким занудным, Джейк, – не было похоже, что Айн собирается следовать моему совету – он прямо сейчас отправлял в рот очередную порцию чипсов. Увидев мое раздраженное лицо, Айн все-таки со вздохом отложил пачку в сторону и внезапно прильнул ко мне, положив голову мне на плечо, будто бы стараясь таким образом загладить свою вину, – не злись на меня, хорошо? Гибрид сделал это в очередной раз неожиданно и безо всякой на то причины, так, что я был абсолютно не подготовлен к этому, и его близость ошеломила меня. В то же время… она была такой приятной. Я не мог отрицать того, что это именно то, чего мне не хватало этим вечером. В голове сразу же всплыли воспоминания о вчерашней ночи, и я ощутил, как моя ладонь, сжимавшая пульт от телевизора, становится влажной от пота. – Не липни ко мне, – даже если это было для меня сейчас самым сложным на свете, я с показным неудовольствием грубо оттолкнул хаски и принялся за свою рыбную консерву, а Айн, будто бы довольный произведенным эффектом, с наслаждением продолжил опустошение пачки чипсов. Я только махнул на это рукой – в конце концов, ему было не пять лет, и он должен был сам решать, что в этот момент нужно его желудку. На экране уже мелькали первые кадры фильма, оказавшегося какой-то легкой комедией. Я внезапно подумал о том, что сам уже целую вечность, наверное, больше трех лет, не смотрел ни одного фильма, и какое-то странное безотчетное ностальгическое чувство охватило меня. Почему-то захотелось, пусть и на долю секунды, представить, что в мире не случилось никакой проклятой экологической катастрофы и половина тех, кого я когда-либо знал, не превратились в мутантов, а другая половина не погибла от рук этих самых мутантов… Мне захотелось представить, что я прямо сейчас у себя дома, в своей собственной уютной и теплой квартире, а Айн, сидящий рядом со мной и с необыкновенным вниманием и заинтересованностью следящий за тем, что происходит на экране, не гибрид, спасший меня от мутантов, а мой… Он мог бы быть моим парнем, в том безопасном и теплом мире до экологической катастрофы. Он мог бы стать тем, в кого я был бы беззаветно влюблен, и тем, с кем бы я просыпался рядом каждое утро. Он мог бы стать тем человеком, который бы подарил моей жизни особенный смысл, но снаружи была чертова “ядерная зима”, а Айн был всего лишь гибридом. Он был лишь наполовину человеком – даже если мне хотелось думать о нем по-другому, я не мог отрицать этого факта. Реальность была жестокой, и в ней не было ничего, кроме одного огромного, просто гигантского разочарования. Айн жадно следил за происходящим на экране, а я, механически отправляя в рот кусочки законсервированного тунца, следил за ним – его профиль в бледном свете экрана телевизора был просто совершенным. И кто только создал его таким? Я подумал о том, что, возможно, у его создателя были тоже не самые чистые помыслы. Не иначе. А его бывший хозяин… что думал этот неизвестный загадочный профессор, преподававший в знаменитых университетах Америки, об этом совершенстве? Все эти вопросы абсолютно не желали испаряться из моей головы, пока я мучился ими, уставившийся в экран телевизора хаски вдруг напрягся, темные зрачки его глаз немного расширились, и я машинально перевел взгляд в ту же сторону, что и он. Проклятье, и как я только мог забыть об этом! Старые фильмы начала нашего столетия не были цензурированы, в отличие от всего кинематографа последних тридцати лет, и главный герой, тот самый симпатичный парень с обложки, прямо сейчас изображал, что он занимается самым горячим на свете сексом с какой-то миловидной девушкой – консервированная рыба моментально встала поперек горла, и я невольно закашлялся. И как я только мог забыть о такой важной вещи?! – С тобой все в порядке, Джейк? – в голосе Айна прозвучало искреннее беспокойство. – Они всего лишь занимаются сексом. Если бы я сейчас продолжал есть, я бы подавился, наверное, второй раз. – Спасибо за пояснения. Я, представь себе, сам знаю. Мне наконец-таки удалось откашляться и набрать в легкие воздух, и чтобы успокоиться я сделал судорожный глоток минералки из пластиковой бутылки, стоявшей рядом с диваном. Айн только повел плечами, продолжая с интересом наблюдать за фильмом. К моей огромной радости, секс-сцена была минимально короткой. Не говоря ни слова, я, будто оцепенев, смотрел на гибрида. Конечно, я не думал, что он не имел совсем никакого представления о сексе, но и то, что он мог так спокойно говорить об этом, ввело меня в какой-то ступор. Что творилось в его голове в тот момент, когда он видел это? Неужели он действительно не испытывал абсолютно ничего и воспринимал это точно так же, как если бы этот парень и девушка на экране просто разговаривали друг с другом? Возможно, именно так все это и было. Успокоив себя самого этим выводом, я даже немного расслабился, и мне удалось наконец-таки вникнуть в фильм. И хотя в его истории не было ничего особенного, ей все-таки удалось захватить моё внимание и до самых заключительных титров держать меня в напряжении. Я не был любителем любовных комедий, но что-то в этой чертовой истории было трогательным – молодая девушка с болезнью Паркинсона и парень, не упускавший ни одной юбки, но все же влюбившийся именно в нее… История была стара как мир, но, несмотря на это, я пришел в себя только тогда, когда на экране телевизора появились заключительные титры. Во время фильма мы с Айном устроились поудобнее и сейчас полулежали на просторном диване бывшего владельца заправки, и хаски был все это время невероятно близко, но я осознал это только тогда, когда фильм закончился. – Джейк?.. Голос Айна был тихим и немного сонным. Я машинально повернулся в сторону хаски – он лежал на боку и пристально смотрел на меня. Его лицо было всего-то в каких-то десяти сантиметрах от моего, и я даже мог отчетливо ощутить запах его волос. – М-м? – Зачем люди занимаются сексом? В бледном мерцании экрана телевизора радужная оболочка голубых глаз Айна казалась еще более яркой, чем обычно. Он был таким неестественно красивым в этот момент, и меня в очередной раз накрыла безотчетная волна нестерпимого притяжения к нему. Говорить, а тем более думать было ужасно сложно, но я с трудом промямлил: – Продолжение рода – вот зачем. Черт, почему я должен объяснять тебе такие вещи, если ты и сам это знаешь? Не было похоже, что гибрид удовлетворен этим жалким подобием ответа. – Я серьезно. Если бы причиной было продолжение рода, никто бы и никогда не изобрел презервативы. Я тяжело вздохнул. – Какого ответа ты ждешь от меня, а? Я сам не знаю. Может, нам просто иногда хочется чужого тепла… или просто потому, что это приятно… Айн молчал, и я не мог выдержать этого его молчания, поэтому лихорадочно продолжил, чтобы только прервать эту странную тишину, повисшую над нами в воздухе маленькой пыльной комнатки: – Наверно, иногда людей просто тянет друг к другу. – Тебя тоже тянет ко мне, Джейк? Я вздрогнул – Айн спросил у меня это настолько нормальным, будничным тоном, что я только через несколько секунд понял настоящий смысл его вопроса. – Что ты… – Тебе ведь нравится моя человеческая форма? Происходившее было таким нереальным, что я мог бы подумать, что я сплю и мне снится сон. Айн был так близко, еще ближе, чем несколько секунд до этого рокового вопроса, и я явственно чувствовал его горячее дыхание на моем лице. Я не мог контролировать свои собственные движения, я вытянул руку и осторожно, подушечками пальцев, провел по его волосам – они были такие мягкие на ощупь. – Извини, но… мне не хотелось бы обсуждать с тобой такие темы. Айн слабо усмехнулся. – Все в порядке, Джейк. Я знаю больше, чем ты думаешь, о таких темах. – Да неужели? – несмотря на всю щекотливость ситуации, в моем вопросе прозвучал открытый сарказм. Я был скептичен… Но в то же время искренне изумлен. Я бы никогда не мог подумать, что Айна могли интересовать такие вещи. Кроме того, кто… – Мой бывший хозяин, – хаски будто бы прочитал мои мысли, и на его лице промелькнула смутная, ничем не объяснимая тень, – Эван МакМегган. Хотя вряд ли тебе знакомо это… – Эван МакМегган?! На какое-то мгновение мне вдруг показалось, что мне не хватает воздуха. Что я падаю в какую-то темную, бесконечную пропасть. Воспоминания заполнили мое сознание, и я не мог больше сопротивляться им. Они были сильнее меня, и моя жизнь до апокалипсиса, точнее мои студенческие годы, ярким флэшбэком вспыхнули у меня перед глазами. Разумеется, я знал, кто такой Эван МакМегган, ведь он был одним из самых уважаемых профессоров в моем университете. Я не был так хорошо знаком с ним лично, но я всегда наблюдал за ним на лекциях и думал о том, что могло твориться в голове этого поразительного человека. Я прочитал все его публикации, я восхищался ими и тем, как он с непередаваемым вдохновением читал нам лекции, тем, как он выступал на научных форумах, и его мнением в отношении многих важных общественных вопросов. Я восхищался им, но одновременно ощущал какую-то смутную угрозу, исходившую от него… Как и любой из нас. Мало кто в нашем университете знал что-либо правдивое о личной жизни профессора МакМеггана, однако нашим любимым занятием было строить догадки. Ведь на то мы и были будущие журналисты. Единственным, что было нам известно, было то, что он не был женат, и нашим первым предположением было, конечно, предположение о его нетрадиционной ориентации. Кто-то клялся, что видел его в одном из ночных заведений для гомосексуалистов. Другие утверждали, что он абсолютно точно являлся членом анонимного свингерского клуба. Какое-то время в нашем университете даже ходил слух о том, что он однажды был обвинен в совращении несовершеннолетних, но благодаря его деньгам и его влиятельным связям в суде дело быстро замяли, и он был оправдан. Это было жарким июньским днем, когда я читал один из своих конспектов на скамейке на территории кампуса и моя однокурсница по нескольким семинарам, Ив, возникла передо мной будто из ниоткуда, в ее руках два сэндвича с сыром и ветчиной. – Скучаешь? Я усмехнулся и подвинулся, позволяя Ив опуститься на скамейку рядом со мной. Странно, но я почему-то помнил сейчас все детали того дня так, будто бы это стояло перед моими глазами – воздух дрожал от жары, и на Ив, загорелой, тонкой, как тростинка брюнетке, которую я уже давно мечтал заполучить в постель, были маленький открывающий грудь топ и коротенькие шорты. Девушка дружелюбно протянула мне один из сэндвичей – на ее тонких запястьях была куча металлических браслетов, один из них сверкнул на солнце, на мгновение ослепив меня. – Нам нужно поторопиться, Джейк. Через десять минут у нас МакМегган, ну, ты знаешь, как этот тип не переваривает опозданий… – Ив откусила маленький кусочек одного из сэндвичей – у нее была настолько идеальная фигура, сам факт того, что она вообще-то что-то ела, казался чем-то из области фантастики. – Ах, да, кстати, помяни черта… смотри-ка, кажется, это МакМегган, вон там, у левого крыла… Я лениво посмотрел туда, куда указывала тонкая рука Ив – это был действительно профессор МакМегган в светлых летних брюках и рубашке-поло какого-то салатового цвета. Но меня не удивил этот нелепый цвет – гораздо больше я был изумлен тому, что МакМегган был не один. И его сопровождал не кто-нибудь из коллег или симпатичная первокурсница, которые липли на него, как мухи на мед, нет, он держал за руку какого-то хрупкого светловолосого мальчика-подростка. Я изо всех сил напряг глаза – тогда я еще носил контактные линзы, и в тот день они, к счастью, были на мне. Платиновые короткие волосы мальчика были такими блестящими, что даже казались каким-то ненастоящими. Порыв ветра взъерошил их, мальчик вздрогнул и обернулся, будто бы почувствовав мой взгляд. Его глаза были просто огромными, и их голубая радужная оболочка была искусственно-яркой, словно антифриз. – Твою мать… у МакМеггана есть сын?! – я все еще не мог опомниться, взгляд мальчика был таким пронзительным, он будто бы проник куда-то глубоко-глубоко в меня и зацепил там что-то живое. Ив глупо хихикнула: – Шутишь?! У этого ненормального? Это его гибрид. Бедняга… такой милашка с таким-то извращенцем. Мы с Ив переглянулись. Конечно, у нас в мыслях было только одно, и мне на какое-то мгновение даже стало жалко этого светловолосого мальчика. На какую-то секунду мне внезапно подумалось о том, что в его взгляде было неприкрытое отчаяние… То, что Эван МакМегган мог быть бывшим хозяином Айна, мне не могло даже и в страшном сне присниться. И, разумеется, я и подозревать не мог, что тот хрупкий мальчик, которого МакМегган держал в тот день за руку, был лежащим напротив меня гибридом, но сейчас, глядя в его глаза, я ругал себя за то, что был таким идиотом и не вспомнил сразу все. Внутри меня назревала какая-то глухая, беспомощная ярость. Я не хотел думать об этом. Правда. Но я все равно думал об этом – я думал о том, что этот чертовски интеллигентный извращенец мог сотворить с моим Айном, и мне хотелось выть от злости. Впрочем, быть может, он все-таки не осмелился на это… – Твой бывший хозяин… Эван МакМегган… он… – у меня во рту будто бы был песок, и я мог ворочать языком только с огромным трудом, – он делал что-то с тобой? Айн нахмурился. – Я имею в виду… он прикасался к тебе? Он трогал тебя или что-то в этом роде? Хаски молча помотал головой, у меня словно от сердца отлегло, но Айн внезапно продолжил, и от того, как безэмоционально звучал его голос, у меня внутри похолодело: – Он не трогал меня. Ни разу. Но, когда я стал старше, он рассказал мне все эти вещи… И иногда он трогал самого себя. Совсем как ты вчера ночью. Кровь прилила к лицу – я не мог ни возразить, ни попытаться оправдать себя. Он не спал. Он не спал и видел или слышал все – я чувствовал себя беспомощным и настолько пристыженным, что я больше не мог смотреть ему в глаза, и я неуклюже попытался отвернуться в сторону, но теплая ладонь Айна удержала меня. – Джейк… Ну почему он только делал все это? Чего он, черт возьми, добивался? Глядя в огромные глаза Айна, я обессилено выдохнул: – Хорошо. Черт, ты абсолютно прав. Извини... вчера ночью я… я просто не мог по-другому, понимаешь? Мне нравятся парни, окей? Боже, я не верю в то, что я действительно сказал тебе это. Ты ведь понимаешь, о чем я? Ты… ты слишком красивый, Айн. Прости. Наверное, тебе просто не стоит больше обнимать меня во сне, иначе я, может быть, снова… Я запнулся – сказать все это было так трудно, что это забрало всю мою оставшуюся энергию. Я ощущал себя вымотавшимся – страшно было даже предположить, что лежащий напротив меня гибрид мог теперь думать обо мне. Был ли я ему отвратителен после всего этого? На губах Айна появилось какое-то кривое подобие улыбки – это было не улыбкой, всего лишь ее неудачной имитацией, жалкой попыткой, но, увидев ее, я все равно ощутил себя немного лучше. Возможно, я все-таки не был ему отвратителен. И между нами все могло остаться так, как было до этого. О господи, сколько всего я был бы готов отдать сейчас за это! – Что мне нужно сделать, чтобы “ты снова”, Джейк? – Ты с ума сошел, да?!! Я растерянно смотрел на Айна, когда он подался вперед и внезапно поцеловал меня – его тепло обволокло все мое тело, сделав меня абсолютно беспомощным. – Айн… Хаски отстранился от моих губ всего-то на какое-то мгновение – я не успел произнести больше ничего, как он снова привлек меня к себе. Он совсем не умел целоваться – его губы были такими мягкими, а прикосновения неуклюжими и неловкими. Он был таким растяпой, но таким милым, соблазнительным растяпой, поэтому я просто не мог не перенять инициативу в поцелуе на себя. Я позволил себе это буквально на несколько секунд, всего лишь несколько секунд я наслаждался своим падением, но потом, с гигантским, просто титаническим усилием отстранившись от Айна, я хрипло прошептал: – Зачем?! – Я хочу, чтобы ты показал мне это, Джейк. Ты сказал, это приятно. – Тебе не обязательно верить всему, что я говорю. Я… я соврал. И что я только говорил? Я сам не знал. У меня в голове все перемешалось, я был будто бы под воздействием крепкого алкоголя, и он был таким доступным. Я и сам не верил во все происходящее, но внутри меня медленно, но верно просыпалась жажда. Я хотел его прикосновений – больше, сильнее и интенсивнее. Не выдержав, я уже сам подался к Айну и с напором поцеловал его в губы. Он был солено-сладким – чипсы и шоколад – и таким теплым. И податливым. Совсем не напряженным, он ничуть не боялся меня и моих прикосновений, и когда я, прерывая поцелуи, отстранялся от него немного, его губы сами настойчиво искали мои, и это сводило меня с ума. Я должен был остановиться. Но как? Ведь у меня больше не было сил. Я так устал за эти долгие десять месяцев. Целуя Айна, я одновременно изумлялся про себя своей железной силе воли. Почему я не сделал этого раньше? Сколько я только потерял… Мы целовались без остановки несколько минут, и я действовал настолько осторожно, насколько я только мог, чтобы не спугнуть его. Время в маленькой пыльной комнате будто застыло – я слышал только, как тихо шуршит мягкая обивка дивана под нашими телами, я слышал становящееся все более прерывистым и тяжелым дыхание Айна и видел его расширенные громадные глаза. – Все… в порядке? – я спросил это почти беззвучным шепотом, в очередной раз оторвавшись от его губ. Я немного волновался за него, я боялся, что ему все это будет слишком. Айн с видимым усилием кивнул: – Прости. Все нормально… я просто… чем я заслужил все это, Джейк? Ты такой нежный со мной. Мне еще никогда в жизни не было так хорошо… – Идиот, – я тихо рассмеялся и снова подался вперед, осмелев и поцеловав его на этот раз гораздо быстрее и напористее, – этого не нужно заслуживать. Мне самому нравится это. Он был таким трогательным. Больше всего на свете я боялся причинить ему боль, но мне нестерпимо хотелось большего, хотелось действовать дальше, и я внезапно осознал, что ему сейчас было нужно и что было единственным правильным ходом во всей этой ситуации. Продолжая целовать Айна, я властно притянул его еще ближе к себе, обнял его за талию, и мои пальцы будто бы ненароком скользнули под его майку. Айн конвульсивно вздрогнул – он был таким чувствительным, и каждое движение моих пальцев, скользивших по его гладкой коже там, под одеждой, отражалось у него на лице, и это было невероятно. Мысли о том, что я делал что-то неправильное, все еще были здесь, они никуда не делись, они прятались где-то в уголке моего сознания, но мне удавалось удачно игнорировать их. Я был возбужден, я был на грани. Если бы я только мог, я бы взял его прямо сейчас, без всех этих глупых никому не нужных прелюдий. У меня так давно не было секса, что от этих наших невинных поцелуев у меня просто ехала крыша. В каком-то смысле целовать Айна без возможности обладать им было даже хуже, чем просто смотреть на него и думать о нем – мне нужна была просто железная выдержка. Но я отлично понимал, сделай я сейчас один лишний шаг, и все то, что сейчас было между нами, все эти прикосновения и неповторимая близость его тела – все это могло закончиться в одну долю секунды. А я не хотел, чтобы это заканчивалось. Я хотел, чтобы это длилось вечно. Прикасаясь в очередной раз к губам Айна, я осторожно повел пальцами моей правой руки вниз по его животу и, натолкнувшись на резинку его спортивных штанов, немного приподнял ее и скользнул внутрь – гибрид задрожал всем телом и напрягся в моих руках. Я не верил своим собственным тактильным ощущениям, но он был возбужден, пусть не так сильно, как я, но для существа, которое по своей натуре было асексуальным, это было даже больше, чем надо. Мои пальцы сомкнулись еще плотнее вокруг его члена, и Айн придушенно застонал, уткнувшись лицом в мою шею: – Что ты делаешь, Джейк? – Ш-ш-ш… – Джейк… Проклятье, и что только с ним творилось? Все тело хаски дрожало теперь крупной дрожью, он вцепился ногтями в мою спину, но я не мог остановиться – мне нравилось ощущение того, как его член твердел под моими пальцами. Я попытался поцеловать его, но он внезапно не позволил мне это и только еще сильнее прижался лицом к моей шее. Его сопротивление было для меня чем-то новым, и я только еще больше возбудился от этого. Я ласкал его все быстрее и жестче, и он отвечал мне сдавленными хриплыми стонами, от одного звучания которых я мог кончить за несколько минут. Я был уверен, что Айн наслаждался тем, что я делал с ним, и осознание этого приносило мне какое-то странное удовлетворение. Я старался прикасаться к нему как можно быстрее и в то же время настолько ритмично, насколько я мог, и не прошло и пяти минут, как он был по-настоящему возбужден. Айн дышал мне в шею, он стонал мне в шею, и его тихие стоны словно проникали мне под кожу и растворялись где-то внутри меня. Он будто бы немного успокоился, он больше не был так напряжен, как в самом начале, когда я прикоснулся к нему, и спокойно позволял мне делать с ним все, что захочется. Мы оба вспотели, но он гораздо сильнее, чем я. Лаская его одной рукой, я обнимал другой его горячее скользкое тело, ощущая терпкий запах пота, исходящий от его кожи. Он наконец-таки пах как самый обыкновенный человек, и это почему-то заводило меня. Будто бы какая-то странная преграда, разделяющая нас, наконец-таки пала, и он был таким же, как я. Человеком. В этот момент я вдруг перестал воспринимать его как гибрида, и мы были едины. Мы оба были до невообразимой степени возбуждены и оба хотели одного и того же… Это произошло довольно неожиданно, я и сам не поверил в это, и только что-то холодное и липкое на моих пальцах заставило меня понять, что мне удалось, я действительно довел его до оргазма – Айн изогнулся всем телом, зашипел и вцепился пальцами в мою спину настолько сильно, что мне стало больно. – Тише. Не бойся, – я успокаивающе прошептал это ему на ухо, когда Айн жалобно заскулил мне в шею от наслаждения, – это всего лишь оргазм. Тебе ведь понравилось? Несколько минут Айн молчал, я слышал только его тяжелое, прерывистое дыхание, но через какое-то время, наконец придя в себя, хаски прошептал – в его голосе была непривычная, такая новая для меня хрипотца: – Это и есть секс? – Почти. В этот момент мне не хотелось объяснять Айну что-либо, кроме того, я и сам прекрасно понимал, что пространные объяснения только собьют его с толку. Я не знал, что именно произошло с ним этой ночью, но я понимал, что самым важным сейчас было дать ему немного времени – я не мог просто так получить все и сразу, как бы я этого ни хотел. Разумеется, это все было чудесно и прекрасно, но, черт подери, я тоже был возбужден. С каждой секундой мне становилось все хуже и хуже, я только какой-то абсолютно нечеловеческой силой воли мог сдерживать себя, и я уже даже и не знал, что случится, если мы будем продолжать так, как сейчас. Мне было страшно признаться в этом самому себе, но я знал, что я просто не выдержу. Еще несколько минут и… я просто сорвусь. Айн прильнул ко мне, когда я был уже на самой последней грани, на своем пределе и, несколько раз долго поцеловав меня, немного смущенно пробормотал: – Теперь моя очередь, ведь так, Джейк? Что?! Что он такое говорит… И как он умудрялся при всем этом оставаться таким невероятно милым?! Я содрогнулся всем телом, когда пальцы Айна, расстегнув молнию на моих джинсах, быстро проникли под мое нижнее белье и сомкнулись вокруг моего члена. Он и правда был неловким. Таким неуклюжим. Его пальцы сжались немного сильнее, чем мне бы хотелось, он повел их вниз быстрым, рваным движением – я не выдержал и вскрикнул от боли. – Черт, Айн! – Прости… – пальцы гибрида мгновенно разжались. Его голос звучал так стыдливо и виновато, – я не хотел сделать тебе больно… Я вздохнул и нежно привлек его к себе – мне совсем не хотелось, чтобы он чувствовал себя виноватым в чем бы то ни было. – Я такой бесполезный, Джейк. От меня мало толку. Я… – Тс-с, – я прижал к губам Айна указательный палец, заставив его ошеломленно замолчать. Хаски без промедления подчинился, и я осторожно и невероятно медленно стянул с него его мокрую от пота майку. – Ты не бесполезный. Не говори таких глупостей. Мы просто сделаем это по-другому, хорошо? – Как ты скажешь, Джейк. Боже, он просто с ума меня собирался свести этой своей покорностью. Я немного нагнулся к нему, целуя его худую грудную клетку, и Айн снова задрожал. Его кожа была гладкой и такой соленой на вкус, и я понял, что я больше не могу. Мораль, моя собственная совесть, все эти проклятые общественные запреты – вся эта дрянь, варившаяся внутри меня, могла идти к черту. В конечном итоге, кого интересовало вообще общественное мнение, когда на дворе стоял конец света?! Кожа Айна была такой горячей, и мне невыносимо хотелось еще больше этого его жара. А каким красивым он был в мерцающем свете телевизионного экрана – просто свихнуться можно. Я уже не мог скрывать это от себя – я так сильно хотел его в этот момент, сильнее, чем что-либо другое во всем этом чертовом мире. Мои руки легли на его бедра, и я, уже не задумываясь больше ни о чем, мягко стянул с него его спортивные штаны и привлек его, уже полностью обнаженного, к себе. Он не сопротивлялся. Ни секунды. Вполне вероятно, что он даже не понимал, чего я хочу, но он слепо и так трогательно доверял мне. Он был полностью моим. Отстранившись от Айна на какое-то мгновение, я с лихорадочной поспешностью разделся сам и снова – теперь моим собственным обнаженным телом – прижался к нему. Наши поцелуи становились все отрывистее, судорожнее и быстрее – я уже совершенно не контролировал себя и, продолжая целовать его лицо и шею, аккуратно перевернул гибрида на живот. – Джейк… Айн было забеспокоился, но я продолжил успокаивающе целовать его – я переключился на его плечи, его выступающие из-под кожи лопатки и узкий позвоночник. Я провел языком по его позвоночнику сверху и до самого низа, до его поясницы и Айн изогнулся и тихо застонал от наслаждения. Что я только делал? Еще никогда и ни с кем у меня не было такой прелюдии, признаться честно, я вообще не терпел эти глупые оттягивания секса, я не понимал, для чего они нужны, но сейчас мне нравилось делать все это с Айном, ведь с ним все было совсем по-другому. Все это было только ради него. – Не напрягайся… расслабься. Вот так, хороший мальчик, – мои скользкие от моей собственной слюны пальцы скользнули между ягодиц гибрида, но тот вздрогнул внезапно и весь сжался, – черт, да не бойся ты так, это всего лишь пальцы… Айн?! Наверное, мой окрик привел его в чувство, и он все-таки немного, совсем чуть-чуть расслабился и позволил мне с громадным трудом проникнуть внутрь и я почувствовал, как сильно он начинает дрожать. – Это… больно. Джейк… Вот только не эта песня с болью! Я прекрасно знал и сам, как это было в первый раз, но Айн напрягался и сжимался настолько, что делал сам себе в тысячу раз больнее. А я ведь сказал ему, чтобы он расслабился. И даже целовал его целый час перед всем этим – но сейчас я просто больше не мог, я ведь тоже был не железным. Я даже был немного раздражен, я с усилием протолкнул пальцы еще дальше в него, еще сильнее и глубже, и хаски передернуло, он вскрикнул и попытался выскользнуть из-под меня, но я только безжалостно придавил его к дивану, резко раздвигая ногой его колени. Он был таким узким, таким тугим и обжигающе горячим внутри, и я должен был изрядно поработать пальцами, прежде чем пытаться по-настоящему войти в него. По-другому у нас бы точно ничего не вышло. Айн больше не сопротивлялся, он только замер и тяжело и надрывно дышал, и только когда я нетерпеливо попытался еще больше расширить его, действуя грубо и бесцеремонно, я вдруг услышал его жалкий, будто бы севший и невероятно изменившийся голос: – Джейк, пожалуйста… Эта его жалобная, такая искренняя и отчаянная просьба заставила меня вдруг прийти в себя, и я неожиданно осознал, что происходило в тот момент. Я перешел все границы, какие только мог, я больше не думал о нем, я думал исключительно о себе, и от осознания всего этого мне внезапно стало так паршиво. Возбуждение пропало в одно мгновение, его будто бы и не было вообще, и, отпустив Айна дрожащего всем телом, я резко сел на диване. У меня в голове звенело. Меня и самого трясло от всего произошедшего, в комнате было холодно, и я неожиданно понял, что от моего собственного тела нестерпимо несло потом. Такой едкий, навязчивый запах. Я был отвратителен самому себе. Что я только натворил? Что я сделал с ним?! Я обнял плечи руками – с каждой секундой мне становилось все холоднее и холоднее, в комнате, наверное, было не больше пятнадцати градусов, и нам обоим не помешало бы одеться. Я услышал шорох – Айн сел на диване рядом со мной и прижался к моему плечу. Он положил голову на мое плечо, его мягкие длинные волосы скользнули по моей коже, и я вздрогнул. – Прости, Джейк. Я растерянно и изумленно уставился на него – хаски выглядел пристыженным и виноватым. – Я просто… я не знал… прости. Я больше не буду так бояться. Обещаю. В ярко-голубых глазах Айна была затаенная надежда, но я уже твердо решил все про себя. Я не хотел, чтобы то, что произошло несколько секунд назад, повторилось еще хотя бы раз в жизни. Да, я все еще хотел Айна, больше даже, чем до этого, но брать его насильно не было моей целью. Я не хотел причинять ему боль, я не хотел быть грубым с ним, и от осознания того, каким я был с ним несколько минут назад, меня самого мутило. Я воспользовался его наивностью, воспользовался своим моральным и физическим превосходством над ним, воспользовался его доверием. После всего этого… мог ли он вообще теперь доверять мне? – Все нормально, ты ничего не сделал неправильно, – оказывается, говорить было так невыносимо сложно – у меня в горле саднило, а губы щипало от наших безостановочных поцелуев. Глаза Айна расширились будто бы от радости, и он поспешно и судорожно выдохнул: – Ты все еще хочешь? Мы могли бы… Я молча покачал головой и, отклонившись назад, нашел на диване свою футболку, и натянул ее на себя. Ощущение одежды на моей липкой от пота коже было просто отвратительным. – Давай просто ляжем спать, ладно? Я устал. – Но… – Все хорошо, Айн, – я нежно коснулся его щеки кончиками пальцев, стараясь успокоить его, – тебе не о чем беспокоиться, и ты, повторяю, ничего, абсолютно ничего не сделал неправильно… Если бы он только знал, насколько я ненавидел самого себя в этот момент. Я бы с удовольствием вычеркнул все произошедшее этой ночью из нашей жизни, я был уверен в том, что без этого я бы чувствовал себя намного лучше. Я хотел, чтобы все снова было так, как раньше. Чтобы все снова встало на свои места. Нам не стоило переходить все границы, теперь я осознавал это настолько отчетливо, как никогда.IV. Love me
7 апреля 2015 г. в 16:59
…And with the wings of the first sparrow
New light of tomorrow, we're gonna be as one
Между Оазисом и мегаполисом лежали несколько сотен километров снежной пустыни – малонаселенной еще до апокалипсиса территории, превратившейся теперь в бескрайние равнины, на которых не было абсолютно ничего, кроме снега, в особенно ясные дни до боли слепящего глаза. К счастью, перед нашим уходом я разыскал в мегаполисе один из магазинов с оборудованием для катания на лыжах и сноуборде и успел обзавестись специальными солнцезащитными очками, штанами из водонепроницаемого материала и теплой зимней паркой – и только все это спасало меня от этого бесконечного снега.
С каждым пройденным нами километром мы уходили все дальше и дальше от мегаполиса, координаты Мими вели нас странным образом на север, и с каждым днем, проведенным в пути, становилось все холоднее и холоднее. До сегодняшнего вечера мы всегда умудрялись найти мало-мальски приемлемое место для ночлега – будь то чей-то дом, маленький придорожный отель или заброшенная заправочная станция, но сегодня удача, кажется, отвернулась от нас. Небо уже совсем потемнело, и крупные хлопья противного мокрого снега начали сыпаться на нас сверху, а мы все еще были посередине какой-то бескрайней пустыни с отсутствием малейшего намека на какое-либо теплое и сухое место, где мы могли бы остановиться переночевать. Делать было нечего – разумеется, я подготовился и к такой ситуации, и у меня в рюкзаке была “суперкомпактная” мини-палатка, в которой мы могли, пусть и не в большом комфорте, пережить несколько холодных ночей.
Расчистив небольшое пространство от снега, я принялся разбивать палатку, поражаясь про себя техническому прогрессу, достигшему почему-то именно за последние тридцать лет до экологической катастрофы невероятных высот. Странно, что до апокалипсиса, пользуясь всеми благами цивилизации, я совершенно не замечал этого. Палатка была действительно суперкомпактной, в свернутом виде ее размеры были не больше обычной книги, однако, развернув ее, я понял, что в ней могут довольно легко уместиться несколько человек. Кроме того, суперкомпактный материал палатки обладал еще и обогревающими свойствами, поэтому, забравшись внутрь, я минут через десять наконец смог немного согреться, и мои зубы перестали стучать друг о друга, как одержимые. Нельзя сказать, что внутри палатки стояла бешеная жара, но температура в ней медленно, но верно переползла отметку ноль.
Я снял с себя ботинки, парку и водонепроницаемые штаны, оставшись в джинсах и свитере, и, вывернув одежду наизнанку, сложил ее наподобие подушек для меня и Айна. Кстати, о хаски – он все еще носился где-то снаружи в своей животной форме – откуда у него только энергия на это бралась. Пожав плечами в ответ на свой собственный риторический вопрос, я извлек из рюкзака два тонких, но довольно теплых одеяла, несколько питательных батончиков и сменную одежду для Айна – стоило мне это сделать, как полы палатки приотворились и гибрид почти кубарем ввалился внутрь, одновременно переходя в свою человеческую форму, – он был мокрым и абсолютно голым.
– Черт!! А нормально зайти нельзя?! – недовольно выдохнул я, швырнув в хаски его сменный спортивный костюм из тонкой фланелевой ткани, – тут только-только стало тепло…
– Ты всегда такой раздраженный, когда тебе холодно, – со знающим видом констатировал в ответ на мой злой выпад Айн, ловко натягивая на себя в полусидящем положении свою одежду – палатка была такой маленькой, что встать в полный рост в ней было невозможно.
Тоже мне знаток моего характера нашелся. Я мрачно хмыкнул, разорвав обертку одного из питательных батончиков – они уже настолько надоели мне в дороге, что я не мог смотреть на них без легкой тошноты:
– Конечно, не у всех шкура может выдержать тридцатиградусный мороз, как у тебя.
– Ну, уж извини, что я только наполовину человек и не могу полностью разделить твоих страданий, – с иронией отозвался Айн и, внезапно подползя ко мне, ласково прижался всем телом – несмотря на то, что он только что носился снаружи, он был до сумасшествия приятно теплым, – я могу согреть тебя, Джейк, если ты этого хочешь…
Конечно, Айн всего лишь дурачился, но мне было слишком легко разглядеть в его безобидных играх совсем иной, отнюдь не безобидный подтекст. С той самой ночи, когда я впервые поймал радиосигнал Мими, гибрид изменился. Он будто бы чувствовал, что нас с каждым днем связывало все больше и больше, и стал таким… привязчивым. Он не упускал ни единой возможности прикоснуться ко мне, и, хотя я и сам до этого довольно часто обнимал его, в последнее время поведение хаски держало меня в каком-то константном напряжении. Я боялся сделать неправильное движение. Я боялся, сам того не осознавая, переступить ту тонкую черту, отделявшую невинные объятия от того, чего мне в действительности хотелось. От всех тех темных, сокровенных желаний, становившихся особенно невыносимыми в ночное время суток. Я боялся, что не выдержу и начну с того, что, наконец, по-настоящему поцелую его, и он просто не будет мне противиться. Он только будет молча смотреть на меня своими сводящими с ума голубыми глазами, и в них будет верность и беспомощность… Конечно, я не мог сделать с ним такое. Или все-таки мог?
С демонстративным раздражением я немного неуклюже оттолкнул Айна от себя и с нарочной грубостью больно ткнул ему в щеку питательным батончиком:
– Не забудь поужинать, обогреватель ты мой.
– Не могу уже видеть это, – в своей привычной манере заныл Айн, в последнее время он стал жутко придирчивым к еде, совсем как человек, и я вздохнул:
– Именно поэтому мы и идем в Оазис. Чтобы больше никогда не есть это. А пока просто заткнись и ешь.
Айн бросил на меня мрачный взгляд, но все же подчинился и с совершенно хмурой физиономией принялся безучастно жевать свой питательный батончик. Я молча наблюдал за ним – это было невероятно, но за почти десять месяцев, прошедших с тех пор, как мы встретили друг друга, он очень повзрослел. По человеческим меркам будто бы на два года – я не знал, имело ли это его быстрое взросление какое-то отношение к особенной физиологии гибридов, я не был слишком сведущ в подобных вопросах, в любом случае, он больше не был тем тощим подростком, которого я встретил тогда в комнате заброшенного отеля. Он стал взрослее, сильнее и – я проклинал про себя это – таким соблазнительным. Иногда мне даже казалось, что он как-то по-другому смотрит на меня. Возможно, это было в очередной раз только мое воображение. Черт бы его побрал.
Закончив свое тайное любование Айном, я все-таки решил, что мне пора спать и, пожелав все еще уныло жующему хаски спокойной ночи, отвернулся в другую сторону, и, накрывшись тонким одеялом, закрыл глаза.
Снаружи палатки стоял нестерпимый холод, и, несмотря на то, что внутри было намного теплее, у меня все равно начали мерзнуть пальцы на ногах. Заснуть в таком состоянии было чертовски сложно. Я несколько раз потер ступни друг о друга и даже поджал колени к животу, но спать в таком положении было до невозможного неудобно, поэтому я тут же отказался от этой идеи. И как только Айн всегда умудрялся спать, свернувшись в какую-то абсолютно ненормальную позу эмбриона?
Хаски за моей спиной заснул почти мгновенно после ужина, он лежал совсем близко от меня, и от его тела исходило тепло. Между нами было всего ничего, каких-то сантиметров двадцать, и я, не отдавая себе отчета в своих действиях, подвинулся в его сторону. Еще чуть-чуть и – я был уверен – мне уж точно стало бы теплее. Я не собирался прикасаться к нему, мне всего лишь хотелось немного его тепла, но Айн совершенно внезапно, все еще находясь в полусне, прильнул ко мне всем телом и уткнулся лицом в мою спину.
Я замер – я не мог не то что пошевелиться, я даже задержал дыхание от того, насколько неожиданно это случилось и каким непривычным и в то же время приятным было это ощущение. Безвольная рука спящего Айна обвилась вокруг моего тела, его дыхание согревало мою кожу, и сквозь тонкую ткань спортивного костюма надетого на него я чувствовал его крепко прижимающееся ко мне обнаженное тело – ношение нижнего белья никогда не было сильной стороной Айна.
На какое-то мгновение я растерялся. Я хотел оттолкнуть его, хотел отодвинуться сам, но не смог ни того, ни другого. Не прошло и нескольких минут, и мне стало тепло, даже жарко – тело Айна и вправду было не хуже любого обогревателя. Возможно, это было связано с тем, что температура тела гибридов была немного выше нормальной температуры человеческого тела, плевать, в этот момент мне не хотелось думать о разнице нашей с Айном физиологии. Мне хотелось только одного – я был безвозвратно потерян, мне была крышка, ведь я больше не мог бороться с желаниями моего собственного тела. Да и хотел ли я этого?
Я судорожно сглотнул. Мой член выпрямился и уперся в ширинку моих джинсов – для того, чтобы возбудиться в руках Айна, мне не требовалось и пяти минут. Я не знал, что мне делать – гибрид мирно спал за моей спиной, похоже, он как раз вошел в фазу особенно крепкого сна, и, осознав это, я вдруг нашел единственный выход из этой щекотливой ситуации.
Я должен был действовать крайне осторожно, и мысль об этом возбуждала меня еще в несколько раз сильнее. Я знал, что Айн спал довольно чутко, однако никогда не просыпался до конца и, несмотря на то, что его уши воспринимали любые, даже самые тихие, звуки, он обычно игнорировал это, продолжая наслаждаться своим сладким забытьем.
Когда я расстегнул свои джинсы, у меня на лбу и на шее выступили капли пота – я был в немыслимом напряжении, мое тело даже начало немного дрожать, и когда мои пальцы сомкнулись вокруг собственного твердого члена, я изо всех сил сжал зубы, чтобы не застонать. Только бы он не проснулся… Я сходил с ума от желания и мне так хотелось беспрепятственно получить свой законный оргазм. Разве я просил слишком многого?
Прикасаясь к самому себе, я, наконец, позволил своим мыслям принять именно то направление, о котором я уже давно мечтал – хотя бы внутри моей собственной головы и хотя бы на несколько минут мне хотелось сорвать все запреты. Ведь в этом не было ничего плохого, правда? Все происходило не в реальности, все происходило всего лишь в моем сознании, и спящий за моей спиной Айн не мог узнать ни о чем.
Я стискивал пальцы вокруг моего члена все сильнее и сильнее, представляя, что это он прикасается ко мне.
– Я такой неловкий, Джейк…
– Ты самый лучший, просто продолжай.
Я представлял его нежным. Я представлял его неловким и неопытным. Я представлял его возбужденным. Я представлял его послушным и податливым. Я представлял его гибким – я мог взять его в любой позе, в которой бы мне захотелось. Я представлял, что он наслаждается всем тем, что я делал с ним. Я представлял, что он наконец-таки был моим.
Все произошло даже слишком быстро, у меня целую вечность не было секса, я больше месяца даже не удовлетворял самого себя и уж тем более еще ни разу не делал это так, ни разу не думал об Айне так во время этого, и мой оргазм показался мне высшей степенью какого-то запредельного, абсолютно нечеловеческого наслаждения. Я не мог оттягивать его слишком долго, я не мог остановить его, и когда моя собственная сперма потекла по моим пальцам, я невольно застонал от удовольствия.
Айн не проснулся даже от моего стона. Он только пошевелился во сне, еще сильнее обнял меня и прижался своей теплой щекой к моей шее – большего я не мог даже и пожелать.
Конечно, когда я уже позже вытирал бумажной салфеткой пальцы и отголоски оргазма медленно утихали в моем теле, я почувствовал стыд. Но это было несравнимо с тем, что я испытал только что, и я загнал этот проклятый стыд куда-то вглубь моего сознания. Там ему было и место.
– Прости… Айн, – я прошептал это практически беззвучно. Так, чтобы эти слова мог слышать только я сам. Мне просто необходимо было сказать это – но хоть я и сказал это, мне не стало ничуть легче. Прости? Кого я, черт подери, обманывал? Я был готов повторить произошедшее только что. Я был готов сделать это еще и еще раз. Я бы делал это каждый день, если бы я только мог.
Странно, но в ту ночь мои муки совести были действительно минимальны. Я был настолько удовлетворен и счастлив, что моральная сторона произошедшего интересовала меня меньше всего.
Наверное, я просто изменился. Я больше не был тем Джейком Логансом, которым я был до экологической катастрофы и до того, как привычный мне мир полетел ко всем чертям. И мне, если честно, было наплевать на это, в конце концов, шел третий год постапокалипсиса, и мы все изменились. Никто не мог утверждать, что он все еще тот, кем он был до того, как все это началось.
По крайней мере, я знал, чего я хочу. Я собирался найти Оазис и подарить так уютно обнимающему меня сзади гибриду новый мир, в котором мы остались бы вместе вплоть до самой смерти.
Только я и он.
И больше мне не нужно было абсолютно никого.