My prince. Anniversary best.

Как только мы начали организовывать европейский тур, Камиджо изъявил желание выступить в Германии, причём не в столице, как предполагалось в самом начале, а в Кёльне, откуда было проще добраться до Марселя. Если в России девушки казались высокими, то в Германии они были ещё выше, но я уже смирился с этой особенностью европеек. В Кёльне, как и в Хельсинки между сценой и танцевальным партером было ограждение, так что Меку больше не подходил к краю сцены и, кажется, был слегка недоволен этим обстоятельством. - А какой-то озабоченный козел опять обломается, - посмеивался Масаши, прикрываясь бас-гитарой. - А кому-то не помешало бы заткнуться, - усмехнулся Меку. - По-моему, все честно, - подал голос из-за ударной установки Маоки. – Меку остался без обнимашек, а Масаши без пива. Басист и гитарист стали приближаться к барабанщику. Мне всегда было интересно понаблюдать за тем, как у них получается сохранять серьёзный вид даже тогда, когда они явно продолжали дурачиться. - А ты просто завидуешь, что не можешь ни того, ни другого себе позволить, - негромко вкрадчиво произнёс Меку, наклонившись к барабанщику. - Не переживаю по этому поводу. - С улыбкой отозвался Маоки и продолжил репетировать. Перед началом концерта я, как обычно, приклеил к колонкам листы с немецкими фразами, но для Камиджо некоторые из них оказалось сложно произнести, и поэтому он в течение концерта иногда переходил на английский. Этот концерт я не забуду не потому что тот выдался самым грандиозным из всех, что мы провели, а потому, что Камиджо как не бывало раньше начал хвалить Маоки за хорошую работу. Как мне показалось, вся эта похвала была даже преувеличенной, потому как ничего сверхъестественного ударник не сделал – просто играл точно и чётко, ни разу не сбившись. После шоу Камиджо обнимал барабанщика, что-то шептал на ухо, а тот лишь скромно улыбался и пожимал плечами. Я припомнил их милую беседу после лондонского концерта, но дальше разговора и объятий у Камиджо и Маоки дело не зашло. Возможно, всё это видел только я, или хотел видеть, потому что все остальные будто не замечали подобного поведения вокалиста. Может быть, всё это было весьма обычно и обыденно, поблагодарить за работу всех музыкантов после концерта, обменяться впечатлениями – почему нет? Я допускал, что дело в моём личном отношении к Маоки, и хорошо было бы перестать видеть в нём кого-то вроде случайного... конкурента. Но что-то не позволяло мне расслабиться. Вечер сюрпризов на таких вот тупиковых мыслях от увиденного не заканчивался. Я не смог скрыть удивления, когда Камиджо позвал меня к себе и сказал, что не намерен больше оставаться в Кёльне, поэтому ему надо срочно уезжать во Францию. - В этом городе мне тесно, - негромко завершил он свою речь. Несмотря на усталость, Камиджо был полон какой-то странной решимости, и казалось, что вся эта затея держится на одном только внезапном порыве. Возможно, ещё не выветрилась эйфория после концерта, и этот запал, подаренный зрителями. Сам этот огонь эмоций можно было заметить в глазах вокалиста. - Вы шутите, Камиджо-сан? Билеты куплены на завтрашний рейс, - чуть помедлив, твёрдо ответил я, забирая у вокалиста вещи. - И вы не можете уезжать прямо сейчас в одиночестве. К тому же, номер в том отеле забронирован... - я не успел завершить фразу. - Я знаю. Хочу побыть один, - Камиджо меня перебил с абсолютным спокойствием на лице. Было заметно, что он подавлен и не знал, куда себя деть, однако, отчаянно пытался скрыть это своё состояние. Вокруг все суетились, торопились поскорее собраться и вернуться в номера отеля, порой в и без того тесную гримёрку заходили и пару раз задели меня плечом, а Камиджо стоял передо мной спокойно и ровно, непоколебимый в своей решимости. От него исходила какая-то сильная энергетика, и в какой-то момент я даже успел подумать, что отговорить его - дело в целом бесполезное. Я не понимал, что происходит. И если, как мне показалось, выступление прошло хорошо, то дело было… в музыкантах? В самом городе? В случайном настроении Камиджо или... во мне? - Это не проблема, - сдержанно ответил я. – Камиджо-сан, вы отдохнете в своем номере. Я позабочусь о том, чтобы до рассвета вас никто не побеспокоил. Камиджо прищурился и с укором посмотрел на меня. - Почему ты так говоришь со мной? Кажется, наедине мы договаривались избегать официального тона. - Я... помню. Сегодня я подумал, что нам лучше придерживаться сугубо официального общения и… Камиджо, снова не дав мне договорить, притянув меня к себе, и без моего на то согласия и дальнейших объяснений настойчиво поцеловал. Этот приём работал раньше, но не теперь. Когда певец отстранился, я смотрел на него так же равнодушно, сознательно возводя невидимую стену между нами. - Что не так? Я отрицательно покачал головой, опустив взгляд, не выдержав внимательного изучающего взгляда вокалиста. Глупо это – говорить, что я немного приревновал его к Маоки, само по себе это глупость, однако ничего с собой я поделать не мог. Камиджо на такое заявление только посмеялся бы надо мной, и это было бы правильно. - Атару, порой ты настолько серьезен, что пугаешь меня, - примирительно улыбнулся Камиджо. – Ты совсем не такой как я, наверное, поэтому меня так к тебе тянет. Как он не мог понять, что подобные дешевые комплименты больше не работали? Мысленно я горько усмехнулся, внешне сохранив всё то же нейтральное выражение лица. Ничего не может быть между простым менеджером вроде меня и таким артистом, как он, а если и может, то это недолгая несерьёзная связь. Как бы не было обидно мне, казалось необходимым эту самую связь разорвать. Чтобы она, как минимум, не мешала работе. - Увидимся завтра. - Отчеканил я и, поклонившись, вышел из гримерки.