Шепотом (Sotto Voce)

Он приходит в себя, хватая ртом воздух, оглушенный сверх всякой меры: пронзительный вой сирен, ослепляющие вспышки аварийных огней, какофония возгласов и грохот шагов; и под всем этим вибрирующая волна напряжения, которая поет в его крови, кричит убирайтесьубирайтесьубирайтесь, пока боль рвет его на части как дикий зверь кусок мяса; все слишком отчетливое и резкое, но в то же время трещит по швам, и Боже, он не может думать, какого дьявола происходит, кто-нибудь, помогите ему… - Джим! – хватка на его плече сильная, но мягкая, через секунду лицо Боунса проступает из тумана. Ему кажется, что он никогда прежде не видел своего друга таким измученным. – Джим, все в порядке. Подожди секунду, просто дыши. Вот так, вдох… выдох… Все хорошо… Но хотя голос Боунса и успокаивает его немного, хотя просто то, что он сейчас смотрит на него, и он здесь, живой и настоящий, и опускает облегчение в его сердце тяжелым камнем, Джим точно не в порядке. Агония притуплена, но лишь немного, иглы продолжают колоть его ногу, его руки, его грудь – все его чертово тело – и Господь всемогущий, он просто хочет снова заснуть. За каким хреном они его разбудили? Что, мать их, творится? - Джим, – а это голос Спока, совсем рядом, теплое дыхание у него над ухом, и Джим наконец понимает, что он наполовину лежит на коленях Спока посередине транспортаторной. Опа. Ну, здрасьте. Его косой взгляд, наверное, нифига не срабатывает, потому что ни Спок, ни Боунс не дают понять, что заметили это. Когда Спок говорит снова, его голос напряжен и глух больше, чем Джим когда-либо слышал. - Капитан, вы нужны на мостике. Да ты гонишь. Джим стонет, аварийные огни продолжают вонзаться в его глаза, вой сирен разрывает его череп изнутри. - Думаю… я… заслужил перерыв, Спок… - Без сомнений, – отвечает Спок, и Джим чувствует извинение в прикосновении его пальцев к ладони. – Но клингонский флот уже окружил нас, и их командующий отказывается начинать переговоры с кем-либо, кроме тебя. И будто забивая гвозди в крышку гроба этих слов, что-то врезается в судно с такой силой, что оно все трясется, металл стонет, когда «Энтерпрайз» дрожит. Где-то далеко раздаются еще взрывы. Воет еще больше сирен. И Джим внезапно обнаруживает себя опять в начале игры: он хочет умереть. Он знал. Даже до того как Спок вколол ему лекарство, Джим знал, что они никогда не выберутся живыми отсюда. Корабль, на котором его держали, находился в центре клингонских территорий, и не было ни одного шанса, что клингонцы отпустят их без боя. А «Энтерпрайз» – это лишь один корабль… Снова удар; снова взрывы. Компьютерный голос слышится из передатчиков. «Тревога. Отказ систем жизнеобеспечения на палубах три и семь. Вспомогательное питание на шестнадцати процентах. Тревога…» Они умирают. «Энтерпрайз» рушится вокруг них: она хорошо сражалась, но Джим понимает, что они проиграют. Они уже проиграли. То, что он сейчас в сознании, а Спок и Боунс оба смотрят на него с болью в глазах, лишь подтверждает это. Они сделали ставку и потерпели поражение. Джим хочет всем своим сердцем, чтобы они не поступали так ради него, вообще никогда не решали отдать за него свои жизни, но он знает: что есть, того не изменить. Никак и никогда. Все, что он может, это придумать способ спасти столько жизней, сколько сумеет, и прямо сейчас у него есть только один выход. Он кашляет и кидает взгляд на Спока. - Мне… понадобится небольшая помощь. В глазах Спока что-то трещит и ломается, свежая агония взрывается в груди Джима, и она не от его ран. Но Спок просто кивает и, перекинув руку Джима через свое плечо, поднимает его с пола. Джим стискивает зубы и скулит при новом приступе боли, всплеснувшейся из-за этого движения, но отмахивается от Боунса, когда тот приближается с новым гипошприцем. Ему понадобится ясная голова. МакКой, похоже, все понимает, хотя затравленный взгляд не покидает его лица, когда он собирает свою аптечку и тоже встает. - Я с тобой, – тихо произносит он. – Адреналин выветрится через пять минут. Я дам тебе новую дозу, если попросишь. Джим думает с тонущим чувством в сердце, что, наверное, нет, не попросит. Путь до мостика – трудный и длинный. К тому моменту когда они выходят из турболифта, Джим ощущает, что уже наполовину в могиле, шум корабля, смешанный с агонией в его теле, сплетаются в такой дикий клубок, что у него все перед глазами плывет. Он переносит больше веса на Спока и чувствует, как вулканец отвечает, крепче сжимая хватку на его поясе. Вместе они шагают на мостик. Реакция команды на его состояние разная. Ухура издает наполовину сдавленный, наполовину всхлипывающий звук, прикрывая рот руками. Сулу, все еще заляпанный грязью, и потом, и тем, что кажется полосами крови, цепляется за свою консоль так сильно, что она трещит под его пальцами. Чехов смертельно бледнеет и начинает трястись. Джим на них не смотрит. Вместо этого он слегка опирается на Спока – один последний момент близости – прежде чем отодвигается и откашливается, игнорируя металлический привкус на языке. - Мистер Сулу, тек… текущий отчет. Тот отзывается спустя долгую секунду. Когда он говорит, его голос дрожит. - Сэр, в данный момент мы находимся в трех целых пяти десятых световых лет от Нейтральной Зоны. Семь клингонских кораблей, включая «ToQ’Daw», окружили нас. Щиты на восьми процентах. - Катастрофические повреждения варп-ядра, – тихо добавляет Чехов. У Джима мелькает мучительная мысль о Скотти. Он надеется, что тот все еще жив. - А их… – новая волна боли ослепляет его, и ему приходится осечься, чтобы вдохнуть. Рука Спока нащупывает несломанные пальцы и мягко их сжимает. – А их сообщение? Голос Ухуры доносится до него глухо. - Они обвиняют нас в начале войны, – отвечает она, спотыкаясь на каждом слове. – Их командующий требует прямой связи с вами, или он уничтожит корабль. Джим с шипением выдыхает. - Соединяйте. Экран мигает, прежде чем показывает изображение насмешливого лица клингона. Джим не узнает его, но по его одежде и знакам отличия ясно, что его пост достает аж до неба. Клингон мгновение рассматривает их и начинает говорить, компьютер автоматически переводит его речь. - Капитан USS «Энтерпрайз» Кирк, ты сбежал от нас как пес, но теперь тебе не уйти. Мы еще не закончили. Если ты опустишь свои щиты и дашь нам транспортировать тебя обратно на наш корабль, мы подумаем над тем, чтобы пощадить жизни твоего жалкого экипажа. Если ты не ответишь через три минуты, мы вас уничтожим. Потом экран гаснет. Опускается тишина. Все поворачиваются к нему, и Джим отводит взгляд. Он не удивлен; на самом деле он с самого начала подозревал, что этим все и закончится. Он никогда не смог бы от них ускользнуть. Все, что он сделал, это выиграл себе немного времени. Он закрывает глаза, отталкивая боль на секунду, чтобы он мог сосредоточиться на ощущении Спока, стоящего рядом. По крайней мере… по крайней мере, Спок теперь знает. По крайней мере, они оба знают. Джим думает, что из-за этого смерть не будет такой болезненной, какой она казалась раньше. Это не делает ее чуть менее ужасающей, но он уже не ощущает себя таким же одиноким. И раз уж он получил это крохотное признание взамен на жизни своей команды… ну… он всегда знал, каким будет его решение. - Мистер Сулу, – говорит он, и ему самому его голос кажется далеким, все в разуме отключается, признавая бесповоротное поражение, наконец принимая тот факт, что пришла пора перестать бежать, – опустите щиты. Возле него Спок напрягается всем телом. Джим старается игнорировать это и поднимает голову, чтобы посмотреть на Сулу. Его рулевой стремительно бледнеет, потом его взгляд становится сердитым, он блестит от ярости. Проходит несколько секунд. Затем Сулу очень показательно скрещивает руки на груди. Джим кашляет, стараясь вложить силу в свой голос, хотя он более чем уверен, что ничерта у него не выходит. - Лейтенант, это приказ. Сулу вскидывает подбородок. Его пальцы дрожат. - При всем моем уважении, сэр, – неторопливо отвечает он, – вы можете взять этот приказ и засунуть его себе в задницу, сэр. Джим от неожиданности моргает и раскрывает рот. Где-то за его плечом рычит Боунс. - Ты уж совсем идиот, Джим, ты в курсе? Чехов отводит назад плечи и смотрит прямо на него. - Мы не бросим вас, капитан, – твердо заявляет он. – И… это было большой честью, сэр. - Ты от нас так легко не избавишься, – добавляет Ухура со своей станции. Ее голос непоколебим и решителен. Джим им не верит. Они свихнулись. Все. Разом. Поголовно. Он не… он – всего один человек, а на этом борту девятьсот гребаных людей, они не могут все просто взять и отдать свои жизни за него вот так, он не заслуживает этого, они не могут… Он смотрит на Спока, хочет получить от него помощь, поддержку. Он же вулканец, черт возьми, – он из всех живых должен понимать, что в этом нет никакой логики, это просто нерационально, это хреново безумие… Спок смотрит на него в ответ. Потом он очень медленно поднимает руку и касается лица Джима. - Я уже потерял тебя однажды, – шепчет он. – Больше никогда, Джим. И хотя это глупо и совершенно не подходит капитану Звездного флота, Джиму хочется плакать, потому что, несмотря на все его усилия, облегчение затапливает его. Это эгоистично, он знает, но он так боится умереть в одиночестве. И хотя он так же знает, что правильным решением было бы оттолкнуть Сулу и самому опустить чертовы щиты, он не может этого сделать. Он просто слишком измотан, слишком слаб, слишком повержен. Еще больше сирен раздается от разных консолей, вливаясь в уже существующую какофонию. На своей станции Ухура выпрямляется и мягко сообщает: - Сэр, они наводят на нас орудия. Никто ей не отвечает. Вместо этого Сулу и Чехов перебрасываются взглядами. МакКой устало вздыхает, будто он только что закончил свою смену после очень долгого дня. Ухура берет за руку стоящего рядом с ней лейтенанта Кутар, и они обмениваются дрожащими храбрыми улыбками, полными слез. Джим поворачивается к Споку. Он хочет сказать хоть что-нибудь, но будь он проклят, если и впрямь может выговорить хотя бы слово. Но Спок все понимает, он наклоняется, их лица совсем близко, а теплое дыхание смешивается в воздухе. Это успокаивающее присутствие снова вливается в разум Джима, затмевает все ощущением безопасности и дома за секунду до того, как эхо сознания Спока разворачивается шепотом обещания. Навечно, бормочет оно, разнося его до пределов вселенной и дальше. Всегда. Джим закрывает глаза и думает, так сильно, как может. Да. Потом он ждет боли, бесконечной пустоты. Сигнал тревоги вдруг гаснет на консоли Сулу. Джим не видит, но слышит вдох удивления его рулевого. - Сэр, здесь другой корабль. «Энтерпрайз» неожиданно дает крен, и на секунду Джим уверен, что все, конец. Но ничего не взрывается, никто не умирает, и через секунду его мозг наконец въезжает в это и бодро рявкает, что на них не напали. Это просто вторичная околозвуковая волна – другое судно вышло из варпа рядом с ними. «Энтерпрайз» кренится снова. И снова. Джим насчитывает еще семь таких «приливов», прежде чем открывает глаза… и он может лишь уставиться на ту картину, что теперь развернулась перед ними. Десять звездолетов Федерации окружают их, защитная сеть блестящего хрома и сияющих фазеров. И прежде чем шок успевает засесть в их костях, прежде чем Джим окончательно понимает, что это значит, экран мигает и показывает новое, до невозможного знакомое лицо. - Утро доброе, – говорит адмирал Пайк. Он сидит в капитанском кресле USS «Гюйгенс», спокойный как удав в танке. Будто он просто случайно решил прогуляться в этот богом забытый квадрант. И привести за собой половину их чертового флота. Открывается еще одного окно связи, демонстрируя очень взбешенного и очень злого командующего клингонов. - Вы смеете нарушать наши границы? Пайк рассматривает свои ногти. - Ну будет-будет. Мы достаточно близко к Нейтральной Зоне. И что такое парочка световых лет для друзей, а? - Мы вас уничтожим, Звездный флот! Мы разорвем вас на части, пока от вас и куска не останется для падальщиков! - Какие громкие слова для того, кто счел необходимым преследовать один корабль целой армадой. - Мы передавали сообщение! - Ну так вот вам ответ: пошли вон с моей лужайки. Короткое растерянное молчание. Если б его легкие не сжимались от ран, Джим бы от души рассмеялся над клингоном, у которого было такое выражение лица, словно он внезапно застрадал от неожиданного запора. - Вы смеете… - Позвольте мне выразиться понятным для вас языком, – перебивает Пайк, и внезапно вся его фигура становится мрачной и зловещей, более ужасающей, чем все, с чем когда-либо сталкивались клингоны. – Пошли. Нахрен. Клингон рычит, и передача обрывается. Джим не дышит в последующей тишине, смотря, как два флота замерли в сантиметрах друг от друга на границе открытой войны. Пайк продолжает злобно смотреть с мостика USS «Гюйгенс». Пальцы Спока находят запястье Джима и сжимают его. Джим не реагирует, но он опирается на него сильнее. Если все и дальше так пойдет… Затем внезапно головной корабль клингонов резко вздрагивает до основания. Его двигатели горят ослепляюще ярко, и он исчезает в варпе. Один удар сердца спустя остальная клингонская армада следует за ним, растворяясь в бесконечной темноте. Сперва Джим не верит своим глазам. Это ж просто какой-то трюк, да? Двойной выпад, как в фехтовании, или что-то типа того. Нет, вашу ж налево, никакого шанса, что Пайк просто отпугнул кучку воинственных людей, представителей самой жестокой цивилизации в галактике, заставив их сбежать, совсем как домовладелец с дробовиком, прогнавший бродяг со своего двора. Остальная часть команды, похоже, испытывает те же чувства, если непрерывное напряжение в их телах, будто замерзших от какого-то заклинания, что-то да означает. Долгое время никто не говорит. А потом в какой-то момент Пайк поворачивается к ним и произносит: - Вам очень повезло, что я вовремя получил то сообщение, лейтенант Ухура, – и заклятье падает. Боунс стекает на пол. - Твою ж мать, мне надо выпить. Бутылки две. Или десять. Бормотание и полный слез смех радости и неверия с грохотом взрывается вокруг них, пляшет по тем же нотам. Спок не отпускает запястье Джима, и когда он говорит, каждое его слово звенит от облегчения и благодарности, настолько ощутимых, что Джим может до них дотронуться. - Мы крайне ценим своевременность вашего вмешательства, адмирал. - Конечно, – отвечает Пайк, прежде чем его голос смягчается. – Как ты, Джеймс? Джим закашливается и чувствует свежий привкус металла на языке. - Думаю, я задолжал вам офигительный обед, сэр. Пайк усмехается. - Ловлю тебя на слове, сынок. Черт, бумажная волокита по этому поводу меня убьет, – он качает головой и снова улыбается. – Лучше начать прямо сейчас. И, Джеймс? - Сэр? - Живо тащи свою задницу обратно на Землю и в больницу. Ты выглядишь как живой мертвец. И хотя это вскрывает трещины на его избитых губах и, наверное, превращает его в еще больший ужас, чем раньше, Джим все же умудряется ухмыльнуться. - Да, сэр. Связь с Пайком заканчивается. Снаружи «Гюйгенс» возглавляет остальные корабли, выстроившиеся сопровождением. Ухура внезапно заявляет: - Когда мы вернемся домой, я построю этому человеку чертов алтарь. Со свечами, куриными головами и всем остальным. Спок моргает. - Я не думаю, что адмирал Пайк практикует… - Гипербола, Спок, – поясняет Джим и хлопает его по плечу, даже не думая об этом, и… о-о-ох, черт, сломанные пальцы. – Твою ж!.. Спок хмурится. - Джим, тебе немедленно надо в лазарет. Да что ты? думает Джим, и он даже открывает рот, чтобы сказать это… но что-то в его теле решает, что с него достаточно этой фигни на сегодня. Последнее, что он слышит, это отчаянный выкрик Спока «Джим!», прежде чем мир погружается во мрак. П/п: остался только типа-эпилог, последняя часть этой главы.