Скала-2: Работа для Фафнера

Жарким июльским днём к замку Гибиха подкатила ярко раскрашенная повозка, из которой высыпалась – иначе не скажешь – яркая компания в ярких нарядах и ярких шляпах. Непривычные хозяева даже глаза протёрли. На что Брунгильда в бытность свою валькирией южных стран и их жителей насмотрелась, а и она слегка оторопела и сперва даже не разобрала, сколько народу прибыло. Прибыло всего-то пять человек, как и было обещано. Амальрика, темноволосая, как и брат, и неотличимая от испанской родни, её смуглые грациозные дочери в невообразимо пышных платьях, коренастый идальго Рамон Хунта и его сводный брат Кристобаль, высокий и тонкий, в пурпурном плаще. – Добро пожаловать, добро пожаловать в наши скромные хоромы, – Гибих обнялся с сестрой, поцеловал в щёку обеих племянниц и отвесил довольно неуклюжие поклоны мужчинам. – Извольте. После столь же неловких приветствий со стороны остальных все немного расслабились. Гримхильда и Амальрика защебетали о хозяйственных делах, Рамон и Гибих начали наперебой вспоминать минувшие дни, Моника подхватила под локоть Гутруну и утащила к повозке показывать своих кукол. Кристобаль Хунта ушёл помогать с разгрузкой повозки – как он объяснил, там были очень ценные для него артефакты, и, кроме себя и дублей, он никого к ним не подпустит. Оставшаяся в одиночестве Мигуэла растерялась, и Брунгильда поспешила к ней. Она понятия не имела о том, каким разговором занять пылкую шестнадцатилетнюю южанку, и нашла лишь одно, о чём могла спросить: – А что за дубли, о которых говорил ваш дядя? – Ах, дубли! – рассмеялась девушка. – Видите ли, сеньора, дядя Кристо – алхимик. – Алхимик? – немедленно навострил уши и Миме. – И что, может золото делать? – Вроде как может, но не хочет. Он, если честно, сейчас философией больше занимается. А раньше и воевал, бывало. Миме посмотрел на стоявшего у повозки Хунту как на сумасшедшего. Брунгильда в общем-то тоже удивилась. Иметь возможность изготовлять золото – и променять на не пойми что? – Так вот, – продолжала Мигуэла. – Но что дядя часто с помощью алхимии делает, так это свои копии создаёт. Ну точь-в-точь он сам, не отличишь, и ходит, и иногда говорит, только глаза пустые! А он говорит, что это всё делается из кремня, как огниво. – Ничего себе! – воскликнула Брунгильда. – И много у него таких копий? – Да я уже и не помню. Они долго-то не живут. Перетащат вот сейчас его чучел от повозки, расставят в гостевой комнате по местам, а потом – чпок! – испанка щёлкнула пальцами, – и в воздухе рассеются! – Бр-р-р, – передёрнуло нибелунга. – А у него ещё чучела какие-то? – О да, десятки! Дядя обожает набивать чучел. У него даже два вервольфа и один домовой в коллекции есть, – охотно объяснила Мигуэла. Тут её позвала мать, и девушка убежала. Бывшая валькирия посмотрела на мужа. Он был зелёным от ужаса. – Ну и тип! – прошипел он, указывая на пурпурный плащ. – Брунгильда, давай уберёмся отсюда! Скажи, что у тебя голова болит! Или я скажу! – Ну мы же уже уговорились, что тоже примем этих гостей, – смутилась Брунгильда. – И не надо так трястись: видишь, его племянницы совсем его не опасаются. – Так то племянницы! У Брунгильды не слишком хорошо получалось ругать Миме за трусость, потому что на сей раз жутко стало и ей. На всякий случай она осмотрелась вокруг и с облегчением вздохнула, удостоверившись, что Зигфрид вообще не обращает внимания на испанцев и штурмует вместе с Гунтером старый сарай. – Зачем вообще этот Кристобаль сюда приехал? – страшным шёпотом возмущался Миме. – Ты как хочешь, а я уже начинаю опасаться, что однажды проснусь чучелом! – Да ты и без Кристобаля Хунты чучело, горе моё луковое, – обняла его Брунгильда. Миме что-то пробурчал, но к ней прижался. Тем временем извлечение таинственных артефактов из повозки завершилось, процессия высоких тонких людей в пурпурных плащах зашагала к входу в замок, волоча коробки, ящики, свёртки и колбы, а один из этих людей – Брунгильде хотелось бы думать, что настоящий Кристобаль – отделился и подошёл к остальным. Гибих, как он поступал всегда, особенно в странных ситуациях, пригласил всех за стол. За обедом сперва больше всех болтал Рамон, рассказывая всякие байки с участием себя самого и злонамеренных мавров, в количестве от десяти штук до бесконечного множества. Когда Хаген язвительно спросил, есть ли у него ещё какие-то враги, Рамон изумлённо захлопал глазами. – Баски? – предположила Гутруна. – Папа говорил, у вас разбойники-баски завелись. – Да нет, они нам не враги, – замотал головой идальго. – А кто враги, дядя Рамон? Только мавры? – Конечно, всё мавры, чтоб их! – кивнул он. – Викинги там, например, баски, вечно чем-то недовольны… Видно, Рамон так и не понял, почему за этим последовал громовой взрыв смеха от всех, включая Хагена. Но после этого незадачливому идальго пришлось уступить звание центра внимания Кристобалю. Брунгильда, чтобы замять произошедшее, поинтересовалась, какой именно философией тот занимается. – Смыслом жизни в основном, – будто неохотно протянул в ответ Кристобаль. – Не люблю я эти изощрения о смысле жизни, – вмешался Миме. – Каждый может написать любую бредовую отсебятину. Мы уже тут, помню, говорили об этом – все разное сказали! Испанец усмехнулся: – При желании, конечно, каждый может и о происхождении мышебоязни трактат сочинить. Это всё примитивно. Я смотрю на смысл жизни через другую призму, нежели все прочие. – А ты ведь и опыты ставишь, дядя? – пропищала Моника. – Расскажи, а? – Вот учи хотя бы латынь и химию вместо шитья и фламенко, и будут тебе опыты, – отрезал он. Выражение лица при этом у него было такое, что Миме и Брунгильде, по крайней мере, тут же расхотелось узнать подробнее о его исследованиях. – Раньше у Кристобаля были занятия интереснее, – укоризненно сказала Амальрика. – Он вон чародейство на войне применял. – Нет уж, чародейства на войне с меня хватит! – заявил он. – Я в течение разработки стратегии был вынужден заплатить щитами Джян бен Джяна, а что получил в итоге? Ноль без палочки. – А жалко, – вставил Рамон. – Мы с тобой славно повоевали. – Славно, – холодно согласился Кристобаль. – Значит, по-вашему, не в геройстве смысл жизни? – нахмурился обиженный Зигфрид. Хунта посмотрел на него с величайшим снисхождением: – На покойного графа Роланда смахиваешь. Геройство, юноша, хорошо, когда оно не самоцель. Зигфрид не успел возразить, как тут к столу подошёл, пялясь вперёд немигающим взором, дубль Кристобаля, бурно жестикулирующий. – Прошу прощения, – встал Кристобаль. – Эликсир из котла убегает. Взмахнув плащом, он пропал. Дубль тупо повертел головой и с еле слышным хлопком лопнул. – Кажется, я сыт, – пролепетал Миме, отодвигая подальше тарелку.