Флешбек 1 Наполеон. Поздний вечер накануне приезда на его дачу Бальзака.
Наполеон ходил кругами по кухне в своей квартире и грыз ногти. Привычка мерзейшая, но избавиться от неё никак не получалось: он их и горчицей, и какой только дрянью не мазал, но всё равно, когда сильно задумывался и начинал волноваться, нет-нет, да и принимался усердно корябать зубами ноготь большого пальца. Навернув около пятидесяти кругов, Наполеон остановился. Вроде как он нашёл способ сделать так, чтобы Бальзак попал к нему в одиночестве без сопровождения Маршала. Покрутившись бесцельно ещё у стола пару минут, Наполеон всё же решился. Вернее, решился он ещё на круге сороковом, но сейчас точно понял, что именно ему надо сказать и сделать. Схватив со стола допотопный мобильник, набрал нужный номер. - Тюнечка, привет! - самым обаятельным из всех голосов проговорил Наполеон. - Как дела? Какие планы? Как подготовка к игре? На другом конце провода послышался тяжёлый и обреченный вздох. И самый ангельский голос на свете(уж поверьте, если бы ангелы действительно существовали, то говорили бы как Тюнечка) выдал: - Да как, как, Нап. Всё как всегда. Дебилы, блять! Придурошные идиоты! Представляешь, два месяца дурака проваляли и нихуя не сделали! Вообще нихренусеньки! Нам меньше чем через месяц выезжать, а эти кретины только бахвалятся тем, что всё успеют и всё сделают! Ух, сил моих с ними нет! Хоть подмогу вызывай! - Тюнечка рассерженно пропыхтелась в трубку, а после мгновенно успокоилась и взяла себя в руки. - Я им говорю, говорю, что пора бы уже. И так подавила, и эдак, ну куда мне тягаться с ордой мужиков-то! Вон, просила Габа помочь - он покивал да и слился в ебеня какие-то. Только Гам что-то пытается делать, но ты сам знаешь, что даже его энтузиазма маловато будет. Он их пинал-пинал, да скорее ногу блин сломает, чем заставит этих оладухов шевелиться. - Тюнечка, я понял. Есть деловое предложение. - Ну давай, удиви меня, ты это умеешь, - голос на проводе потеплел. - У меня есть на примете чудеснейшая мастерская, которая может вам меньше чем за неделю сделать всё, что вы скажете. стоит только позвонить и сказать... - хоть никто и не мог его сейчас видеть, но Наполеон хитро улыбнулся и пошевелил бровями вверх-вниз, типа "иф ю ноу вот ай мин, детка". - Да уж, - Тюнечка хмыкнула. - Давай номер. - С тебя небольшое одолжение. - Кто бы сомневался. Выкладывай. - Припахай их прям с завтрашнего дня. И не говори, что это от меня. - Хм. Ты говоришь загадками, Наполеон. Это точно не повлечёт за собой никаких последствий? - Тюнечка напряглась. - Нет, не переживай. Даю слово, всё чисто. - Хрен с тобой. - Записывай номер. Закончив разговор, Наполеон довольно потянулся. Большое стратегически важное дело сделано. Теперь в магазин и к ребятам - играть в словесную игру и приглашать на выходные на дачу.Флешбек 2 Жуков и Есенин. Пока Бальзак на даче у Наполеона.
Несмотря на то, что Наполеон просил не палиться перед Жуком, Есенин не смог удержаться. Нет, выдавать друзей он не планировал - всегда можно красиво, а главное, очень уверенно наврать: так, что комар носа не подточит. Поэтому, заправив патлы под фуражку и подхватив рюкзак, он отправился в мастерскую к Жукову. По дороге он всё прокручивал в голове странные взгляды, которые кидали друг на друга Бальзак и Жуков. что-то между ними происходило. И что - Есенин твердо вознамерился выяснить. Хотя бы потому, что они оба - его очень и очень близкие друзья, и ему не хотелось, чтобы им было плохо. Но впрямую столкнуть их лбами или устроить очную ставку было бы глупо: Бальзак бы заткнулся, а Жуков бы скорее всего растерялся. Они оба не были специалистами в области человеческих взаимоотношений и эмоций, поэтому действовать в лоб было нельзя. Пройдя под железнодорожным мостом, Есенин свернул в переулки и направился к нужному зданию; что именно он будет делать, пока ещё он не решил, но, как и всегда - импровизация! Есенин несколько раз нажал на дверной звонок. Ноль реакции. Подождал пару минут и позвонил ещё несколько раз. То же самое. - Тьфу ты блин! Отошел в сторону окон мастерской и заглянул: Жуков сосредоточено что-то химичил с заливочными формами. Достаточно сильно постучал в окно - чтоб его наверняка услышали. Это возымело свой эффект: Жуков, не снимая защитные очки, повернулся. В этих нелепых огромных стеклах он был похож то ли на стрекозу-переростка, то ли на панду. На кого именно, Есенин не стал думать, а жестом показал, чтобы ему открыли. Жуков кивнул и скрылся в темноте коридора. Щелкнул замок, дверь открылась. На пороге стоял не слишком довольной жизнью Жуков в угвазданном в щи "передничке" для работы, с очками на лбу и не слишком благоухающий и чистый. - Впускай, насяльника, я жрать принёс. - Есенин коротко хохотнул и, даже не спрашивая разрешения, вломился в мастерскую. - А тебя кто звал? - Жуков нахмурился. Ему не слишком нравилось, когда так бесцеремонно врывались на его территорию. - Я вообще-то работаю. - А то я не знаю! - Есенин знал место работы своего друга как свои пять пальцев, поэтому сразу же юркнул в сторону импровизированной "комнаты отдыха". Ну, то есть склада, в котором было место для стола и парочки стульев. - Сидишь тут, пахаешь как не в себя. - Именно что пахаю. - Жуков одарил Есенина тяжелым взглядом. - А ты почему не с ребятами у Напа? - Потому что я дебил и дурак, - Есенин вытащил из рюкзака бутылку с холодным зеленым чаем, - лови! - и кинул её в сторону Жукова. - А поподробнее? - Да что там подробнее, - махнул рукой Есенин и завалился на стул. - За котёнком не уследил, он у меня ж ещё мелкий совсем, ну и вывалился из окна, - он помрачнел, - думал не спасу. Еле успел в ветеринарку отвезти. Вот поэтому в ближайшую неделю я не сильно куда-то смогу дернуться. Да и халтурку на ближайшие несколько ночей взял, чтобы оплатить лечение и лекарства. Жуков хмыкнул. - Ты бы о людях так заботился, как о животных. - Да что там люди! - Есенин пожал плечами, - сами могут, чай, не немые. Да и хрен бы с ними. Я не нянька и не Мать Тереза. - Слышали бы тебя сейчас некоторые наши знакомые, - Жуков аж хохотнул. Были в их огромной компании ребята, которых хлебом не корми - дай помочь кому-нибудь советом, пожалеть да приголубить, ещё и поприговарить "ой ты ж бедненький, несчастненький, как же тебя угораздило-то". - Ой всё, не начинай, - Есеннин замахал руками и расхохотался. - срать я хотел на их мнение, чесслово. - Так что с мелким-то? - Лапы две поломал и позвоночник сильно ушиб. Жить будет, бегать тоже, но какое-то время придётся с ним повозиться. - А что за халтурка по ночам? - Жуков сощурился. - Никак, в стриптизёры подался по совету Гамлета? - Да тьфу тебя, а. Нет, конечно. Это вообще с людьми не связано. - Есенин снял фуражку и взлохматил волосы. - Пару программок написать, да и всё. Ночки три посижу и будет мне денежка. - Слыш, что, серьёзно собираешься три ночи кряду не спать? - Ну да, а что тут такого. Под утро покемарю немного, и нормас, буду как огурчик. - Ты дебил? - Жуков злобно сверкнул глазами и навис над Есениным. Тот не дёрнулся и не испугался. Он совершенно удивительным образом умел обходить и сглаживать все такие всплески агрессии друга. - Ну разумеется, я дебил, я же говорил! - Есенин улыбнулся, и легко обнял нависшего над ним Жукова и сразу же отпустил. - Не переживай, это всего на три дня. - Даёшь слово? - Смотря какое. - Что через три дня ты честно завалишься спать в десять. - Хахахахахах, - Есенин примирительно поднял руки. - Даю слово. Аж мизинчиковую клятву готов дать! - он протянул Жукову кулак с оттопыренным мизинцем.Флешбек 3. Дон и Есенин. Примерно за сутки до отъезда на Скайрим.
- Слушай, так мы встречаемся или нет? - Есенин качал ногой, сидя на табуретке и попивая подостывший кофе. В доме было шаром покати, впрочем, Есенина это особо не заботило - ему и так было удобно: приполз домой, хряпнул чая, закусил вафлями, да и хватит. Дон обшаривал холодильник и полки. - Слыш, а пожрать есть? - Не-а, - протянул Есенин и в пару глотков прикончил кофе. - Я думал к концу недели в магазин сходить, макарон хоть купить. - Опять ты питаешься черте-как. - Ага. Есенину нравилось дразнить Дона и проверять его на прочность. Хотя, удовольствия от результата всё равно особо не получал: даже если Дон начинал сердиться и ерепениться, это не воспринималось как что-то стоящее внимания - так, мимоходом что-то пролетевшее и не заслуживающее внимания. Хотя Есенин почему-то продолжал лелеять надежду, что однажды Дон все же взбрыкнет, покажет свой характер, и больше никогда не позволит точить об него зубы. Время шло, но этого не происходило. Хотя Есенин и обажал Дона всей душой, более того, порой ему казалось, что он впадает в зависимость от его общества: только с Доном можно было расслабиться и весь день протрепаться ни о чём, но иногда ему словно бы чего-то не хватало. Чего именно, Есенин мог точно сказать - настоящей твердости духа у Дона. - Давай закончим вот все это недоразумение, которое между нами уже почти три года, - Дон сидел за столом и немного виновато поглядывал на Есенина, который растерянно оглядывался по сторонам. - Думаю, мы наигрались. - Наигрались во что? - Есенин перестал выглядеть, словно его только что ударили мешком по голове, весь подобрался и подозрительно сощурился. - В недоотношения. Есенин пожал плечами и совершенно спокойно ушёл.