Императорский кот

*** Я честно не хотел, чтобы кот видел то, что произойдет сейчас, но по упрямству, написанному на его лице крупными буквами, я понимал - он не уйдет. Мой короткий жест рукой и преступника выволокли на палящее солнце, протащили по земле и внесли на арену. Кот оглядел то место, где погибли котята, и слегка передернул плечами. Я обнял его, но большего я дать ему не могу. Мне чертовски жаль, что я не могу стереть из его головы воспоминания о гибели сородичей. Я бы с удовольствием испепелил те дни боли, но, увы, это не в моей власти. Отпустив Дометиана, я подошел к преступнику. Мне было больно смотреть на него. Ведь я знал его с детства, и он был одним из моих солдат. Не самым лучшим, но все же моим. Я заговорил с ним на нашем древнем языке, я хотел, чтобы кот нас не понял. - Зачем ты это сделал, Сорен? Зачем пошел против меня? - Тебе этого не понять, император, - почти прошипел он в ответ на том же древнем. - Ты же знаешь, что с тобой сделают за нападение на меня и моего супруга. Знаешь? - Знаю… - Ты готов к этому, Сорен? Это будет и больно, и долго. Ты будешь просить о смерти. Ты понимаешь это? - Да… - прошептал он и опустил голову. Больше в его голосе и виде не было гордости. Остался только дикий и всепоглощающий страх и понимание, что жизнь будет медленно покидать тело, и никто не даст упокоения, пока он сам не умрет, а умирать он будет очень долго. - Сорен, скажи мне, кто отдал этот приказ? Кто главный. Говори, пока не поздно, и я отменю все это. Ты умрешь спокойно и без мучений. Я сам заберу твою жизнь одним ударом. Ты знаешь, я умею это. Ты даже не успеешь ничего понять. Говори, Сорен, говори… Парень мотнул головой из стороны в сторону и снова опустил её. - Это твой выбор. Приступайте, - этот приказ я уже отдал четверым солдатам. Сорена быстро опустили на колени, и одна его ладонь оказалась зажата в руке здорового волка. Парень сглотнул и посмотрел затравленным взглядом на второго, что стоял с занесенным над его рукой мечом. Меч был не очень острым и с зазубринами, с одного удара разрубить руку не получиться. Маленький укол в шею, и на минут пять Сорен не почувствует боли, зато все увидит, и, когда чувства вернутся, боль будет невероятной. Два рубящих удара и кисть осталась в руке волка. Чтобы парень не истек кровью, рану тут же прижгли, и по воздуху разнесся противный запах паленой плоти. Его безумный взгляд проследил, как отрубленную кисть отдали диким кошкам. По-моему, это напугало его больше всего. Через пару минут вторую руку постигла та же участь. Его уложили лицом вниз на песок и привязали к четырем столбам, врытым в землю, и тут же пространство разорвал первый крик – зелье больше не действовало, и боль была невероятной. Я снова подошел к нему и заговорил на старом языке: - Скажи мне, Сорен, и все кончится, - он лишь снова замотал головой. – Тогда продолжим. С его тела срезали всю одежду и оставили обнаженным. Кожу со спины снимали тонкими полосками, но нож был смазан в специальном составе, он не убирал боль, но не давал умереть от потери крови или потерять сознание. От крика закладывало уши и уже начинала болеть голова, но пытка не прекратится, пока он не скажет. Я больше не хочу терять своего супруга и, как бы мне не было больно на это смотреть, пытки я не остановлю. - Ты знаешь, что будет сейчас, Сорен? Это хуже всего, что было. Ты готов к этому? – Снова молчание и лишь бешеный взгляд в ответ, – Продолжайте… Я посмотрел в лицо супруга, и мне не понравилось то, что я увидел. Он слегка позеленел и его явно начинало трясти. Я обнял его за плечи и прижал к себе. - Тебе не стоит это видеть. - Нет, ты видишь, и я могу. Что я, по-твоему, не воин? – зашипел кот. - Хорошо. - Что они с ним делают? - Наносят ритуальный текст. Теперь ему закрыт вход к предкам, и он станет новым жителем мертвого мира – грани. Тонким ножом один из охранников вырезал буквы по ногам и ягодицам. Когда он выпрямился, на теле Сорена не осталось ни кусочка плоти, непокрытого надрезами. Но кровью он не истечет, об этом позаботится все тот же состав. Другой волк тряпкой нанес золотистую массу на все тело, и по арене разнесся сладкий аромат цветов. - Что это? – спросил, глядя мне в глаза, Дометиан. - Это сладкий нектар. Его очень любят кровавые муравьи. В этот миг из-под песка выбежали первые муравьи, они были размером с большой палец, их приманивал запах нектара. Пара минут, и они облепили свою жертву, а крики стали еще громче. Я снова, явно по привычке, поднял кота на руки и покинул арену. А там с преступником остался один из его палачей, он будет ждать ответов. И если Сорен расскажет, то его обезглавят одним ударом. Я спустил кота только в нашей комнате, но даже здесь мне были слышны крики. Они были едва уловимы, но все же были. Они будут звучать, пока парень не потеряет голос и не сможет больше ничего издавать кроме хрипов, но даже к утру он будет все еще жив, если не скажет. Кот стоял рядом с кроватью и выглядел больным, как никогда. Я действительно не хотел, чтобы он видел и слышал все это, но это было его решение. Хотя был момент, когда хотелось схватить его и унести от всего этого. - Дометиан, ты как? Я позову слуг. Тебе надо поесть и отдохнуть. При слове "поесть" кот скривился. *** Я не знаю, как пережил все, что увидел, и еще не расстался с завтраком. Крики звенели в ушах, я стоял и не мог шевельнуться и отвести взгляд, это правда было жестоко. Я даже не возмущаюсь, когда Севериан поднимает меня на руки и уносит прочь от этого ужаса. Что врать себе, я хоть и воин, но сейчас я, видно, заболел... да, заболел. - Дометиан, ты как? Я позову слуг. Тебе надо поесть и отдохнуть. До упоминания о еде я думал, что голоден, но после слов волка я понял, что был не прав. Желудок взбунтовался, и все, что было за день мной съедено, попросилось наружу. Я опять не могу сдвинуться с места, поэтому содержимое желудка я низвергал в ближайшую амфору, до которой успел доползти, стоя рядом с ней на коленях. Севериан сильно переполошился, гаркнул в коридор и снова захлопнул дверь, подходя ко мне, я только оскалился. Тело покрылось липким потом, с каждым спазмом дышать становилось труднее, и мой волк это заметил, потому что голова моя закружилась, и я едва не упал. Волосы слиплись и так и норовили нырнуть в рвотные массы, если бы не ласковые руки Севериана, придерживающие и меня и мои надоедливые патлы. Выворачивало меня до той поры, пока не создалось впечатления, что желудок приклеился к позвоночнику, и лишь тогда я приподнялся и обернулся, заметив три пары глаз, наблюдающих за мной. Первая, конечно, принадлежала Севериану, вторая министру и третья слуге, который вышел из ступора раньше и протянул мне полотенца, сначала влажное, потом сухое. - С тобой все в порядке? Дометиан... тебя ведь не могли отравить... Волк опять поднимает панику на пустом месте. - Нет, просто не стоило мне быть на арене, ведь ритуал вымотал... Император и министр синхронно облегченно выдохнули, посмотрели друг на друга и засмеялись. Касиан ведь еще помнит угрозу Севериана. Я тоже улыбаюсь и поднимаюсь с колен, слуга пытается мне помочь, но я резко отказываюсь, едва сдержав проступивший на лице оскал, просто прижимаю уши к голове и прохожу к столу, падая в кресло, сразу перед носом поставили поднос с какой-то едой, рассмотреть я не успел, запах, что ударил в ноздри, заставил взвыть и снова метнуться к амфоре, только уже другой, что стояла на небольшой подставке. - Что же так плохо... Разваливаюсь на полу, стараясь не двигаться резко, потому что спина разболелась до крайности, что вызывало новый приступ тошноты. Севериан теперь явно обеспокоен. - Позовите императрицу... - Нет, только ее тут не хватало, смерти моей хочешь? - Но... - Я сказал НЕТ! – рыкнув, подаюсь вперед и снова оседаю на пол. Как же больно. *** Мой супруг болезненно отреагировал на пытку-казнь, плохо. Сколько может его выворачивать? Один кувшин, второй... эээ, заболел? Я встревожился и позвал слуг. Министр, услышав мой крик и спрятав бумаги за спину, тоже кинулся в комнату. Мы растерянно глазели на Дометиана. Он зеленел, а потом бледнел. Отравили? Непохоже. Кот отполз от амфоры и прислушался к себе, а потом резко дернулся в угол к очередной посуде. Опять рвет. Я топтался на месте, не решаясь даже подойти и ловя яростный взгляд. Немного придя в себя, кот жалобно мявкнул и свернулся калачиком. Все, не могу больше на это смотреть. Гордость гордостью, а тот, что сейчас лежит кучкой передо мной, заставляет болеть сердце. Делаю шаг к нему, кот тут же шипит, но надолго его не хватает. Дометиан еще сильнее бледнеет и снова сворачивается в компактный комочек, ну прямо чистый котенок. Подойдя к нему, опускаюсь на колени и пытаюсь перевернуть его на спину. Ответный стон заставляет меня отдернуть руки. Осторожно касаюсь его лица, поворачиваю к себе и убираю спутанные влажные пряди с щек и глаз. Кот не смотрит на меня, его глаза плотно закрыты, а болезненно-бледно-зеленая кожа покрыта липким холодным потом. Он закусил нижнюю губу почти до крови. - Дом, ты как? - впервые я сократил его имя, и мне понравилось, как оно прокатилось у меня по языку. - Плохо. Все плывет, и желудок бунтует. Помоги мне добраться до кровати... Дометиан впервые меня просил о помощи. Он такой сильный и гордый, но смог пересилить себя, чтобы попросить. Я осторожно подхватываю его на руки и слышу сдавленный стон напополам с шипением. Всего несколько шагов и аккуратно, боясь сделать лишнее движение, кладу его на кровать. Он тут же сворачивается и обхватывает руками свои ноги. Я понимаю, что ему так удобнее, но спать в грязной одежде и в сапогах - не лучшая идея. Поэтому, я приступаю к раздеванию, но делаю это бережно и осторожно. Как только я приступил к этой процедуре все, кто был с нами в спальне, тут же ее покинули, оставив нас одних. Раздевать того, кто норовит все время скататься в шарик, было сложно, но я справился. Разделся сам и лег ему за спину, обхватил руками дрожащее тело и прижал покрепче к себе, в попытке согреть своим теплом. Кот дрожит. Я силюсь отдать ему свое тепло и, постепенно согреваясь, он начинает расслабляться. Мускул за мускулом, спина, ноги, руки. И вот он разворачивается и утыкается мне в грудь. Я обнял его так бережно и нежно, он был до того родной, что хотелось лизнуть его в ухо. Дометиан поводил своим сухим носом по моей коже и, тихо вздохнув, закрыл глаза. Через несколько минут он спал, доверчиво прижимаясь и обхватив меня руками. Тихий стук в дверь не потревожил его. Я приподнял голову и вопросительно вскинул бровь. На пороге стоял брат... - Что тебе? - я не был любезен. - Пришел полюбоваться на идиота, схлопотавшего болт. - Полюбовался и пошел вон. Мой брат все еще раздражал моего волка, и тот с ревом метался внутри тела, но так как я боялся разбудить супруга, то шипел полушепотом. Но брат не был бы братом, если бы послушал. Он в наглую прошел в комнату и сел в кресло. Мое кресло. Мерзкая улыбка на его лице выдавала всю гадостность натуры. - Знаешь, братик. Если бы ты сегодня умер, мне бы досталась твоя власть и могущество. Ммм, заманчивая перспектива. Даже не знаю. Может, расстроиться, а? - Пошел. Вон. - Ладно-ладно, ухожу. Какой нервный. Как только братец открыл дверь, тут же и остановился. За дверью "мило" улыбалась мама. - Сынок, я тебя везде ищу. Говорят, тебе снова заняться нечем? Пойдем, у меня есть для тебя новая работа. Издав стон, этот гаденыш последовал за маман. Но тут она резко затормозила и, обернувшись, подошла к открытым дверям. - Севериан, как освободишься, зайди ко мне. Мне надо с тобой поговорить. "Кажется, у меня будут проблемы", - подумал я, но и представить не мог, как точно "это" назвал. Не успела дверь закрыться, как в нее опять поскреблись и просунулась морда министра, вернее, сначала бумаги, а потом морда. Он тряс в руках свиток с ярко-красной лентой, что означало "Срочно в руки императору". Волк во мне просто беснуется. Проступает через меня. Уши прижимаю, показывая ярость, выставляю клыки и скалюсь в угрозе. Но не зря этот прохвост стал министром. Морда каменная, руки не дрожат, даже зрачки не расширились. Ждет. Скрипя зубами тихо поднимаюсь, укрываю супруга теплым покрывалом и неслышно ухожу за своим непробиваемым министром. В коридоре нас дожидается маршал. На лице написана крайняя степень нетерпения. Я вскидываю руку, призывая к молчанию, не хватало еще разбудить Дометиана с его чутким слухом, и широким шагом иду в кабинет.