История, которой не было

      Султан умирал. Чрезмерная работа подорвала здоровье еще не старого мужчины, а сердце не вынесло страданий сына. У его изголовья собралась вся семья: валиде, сестра, хасеки, дети. Был там и Мустафа, не отводящий взгляда от отца и безмолвно плачущей над ним Хюррем. Изредка она бросала на наследника взгляды, в которых читалась и ненависть, и мольба. «Ты ведь не убьешь моих детей, правда?! Ты ведь не такой и любишь братьев?!» Мустафа чувствовал на губах горечь. Видеть отца и Хюррем-султан такими...но частичка его души, злобная и горластая, твердила о том, что так даже лучше. Все решилось как бы само собой. Шехзаде было противно от самого себя. Появилось ощущение, будто матери все-таки удалось достучаться до него, и он заразился от нее эгоизмом и лицемерием. Престарелый лекарь-еврей приложил к губам султана зеркальце и с сожалением сообщил: -Он мертв. Хюррем зарыдала, валиде украдкой утерла слезы, Хатидже испустила сдавленный вздох. Только глаза Махидевран сияли торжеством. -Да здравствует одиннадцатый султан Османской империи Мустафа I,- проговорила она и, бросив злорадный взгляд на поверженную соперницу, обняла сына, а затем вышла. Валиде обомлела от подобной наглости, Хатидже закусила нижнюю губу, но Хюррем было все равно. Она гладила мертвого любимого, сжимала его похолодевшие пальцы, и весь мир перестал для нее существовать. Мустафа сделал шаг в ее сторону, но его опередила Хавса-султан. -Милая, иди к себе, переоденься, поспи, если получится, приготовься. К чему конкретно приготовиться валиде так и не уточнила. Хюррем кивнула и, украдкой глянув на него, ушла. Мустафа уже знал, как он поступит с ней, и, хотя это было бесчестно и жестоко, другого пути у него не было. ***        Хюррем сидела на том самом диване, на котором не так давно ее силой брал Мустафа, и думала о своих детях. Михримах - то вряд ли тронут, а вот за мальчиков султанше было страшно - ведьма Махидевран своего не упустит, при первой же возможности убедит сына казнить их, мол традиция такая, а кто мы, чтобы не чтить заветы предков? Но Мустафа на это не пойдет. Не пойдет же? Невольно вернулись воспоминания об измене повелителю, к которой ее принудил его сын. Кожа султанши покрылась мурашками, а ладони вспотели. Мустафа походил на дикое животное, на льва, решившегося обесчестить ее. Как он посмел, этот мальчишка...мужчина?! Почему он это сделал? Что им двигало? Одно лишь желание мести за невольное участие в смерти любимой? Если так, то Хюррем ничего не понимает в мужчинах. Она догадывалась, что за ней пришлют, потому надела черное и с помощью служанки заплела косу. Когда Сюмбюль ага с некой опаской, будто ожидая, что она нападет на него, переступил порог покоев и сказал, что новый султан желает ее видеть, Хюррем была готова. Когда они спускались по лестнице, мелькнула мысль: «А не оставить ли этот мир и не полететь ли вольной птицей в объятья к своему Сулейману?»,- которая с негодованием была отвергнута: «Кто позаботится о детях? Кто спасет их, если не она?». В султанских покоях все было по-старому, за исключением главного — хозяина. Мустафа, подобно отцу, стоял посреди комнаты спиной к вошедшей, и лишь когда двери захлопнулись, обернулся. Тягостные раздумья легли на его лицо складкой между бровями и коричневыми мешками под глазами. Новый падишах с интересом смотрел на хасеки своего отца. -Моя мать думала, что вы сразу же покончите с собой,- сказал он с ленцой в голосе.- Я рад, что этого не случилось. -Мои дети,- робко произнесла Хюррем.- Что будет с моими детьми? -Это зависит от вас,- Мустафа подошел ближе.- Если не будете делать глупостей, с вашими детьми ничего не случиться. От этих слов Хюррем возликовала, мысленно благодаря Аллаха за заступничество, но следующая фраза заставила ее забыть, как дышать: -Но только вы их не увидите. -Зачем?- отчаянье придавало ей сил и помогало побороть страх.- Что я должна сделать?! Мустафа оглядел ее, как кобылу на торгах. -Вы кое-что забрали у меня. Ребенка. Родите мне ребенка, и я сделаю все, чтобы вам с детьми было хорошо. Вздох застрял у Хюррем в горле. Она ослышалась или же султан лишился рассудка? -Это такой способ унизить меня? Его глаза гневно вспыхнули. -Разве положение наложницы султана так уж отвратительно? Подумайте, Хюррем-султан, хотите ли вы, чтобы Михримах удачно вышла замуж? Чтобы Мехмед получил в управление санджак, скажем, Манису? Чтобы Селим и Баязид стали славными воинами, о чем так мечтают? Так как, хотите? Ее тело ослабело, ноги подломились, и она непременно бы упала, если бы султан не успел подхватить. -«Все почти как тогда,- подумала она невесело.- Только Сулейман ее не неволил. Что бы он сказал, узнав, что его Хюррем делит ложе с его сыном?»

***

       Мустафа встревоженно смотрел на потерявшую сознание султаншу, лежавшую на его кровати. Не надо было так с ней. Она еще не отошла от смерти отца и вряд ли когда-нибудь отойдет. Нужно быть с ней бережным, как с хрупким цветком. Она заслуживает этого. В дверь постучали, и в покои без доклада зашла Махидевран-султан. Увидев в постели сына своего главного врага, она оторопела и принялась хватать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. -Ты!- вскрикнула она.- Как это понимать?! -Тише,- проговорил султан, вставая.- Пойдем выйдем на балкон. -Что же ты делаешь, сыночек?!- она с ужасом смотрела на него, будто в него вселился шайтан.- Эта змея околдовала тебя также, как и твоего отца! -Не смей так о ней говорить,- голос падишаха был тих, но явная угроза в нем заставила женщину замолчать.- Ты наверняка пришла, чтобы предложить мне по-быстрому казнить братьев, а сестру выдать замуж за какого-нибудь старикашку? Этого не будет. Дети Хюррем-султан теперь под моей защитой, так же как и она сама. Ты можешь управлять гаремом, но знай, что отныне она в гарем не входит, значит, вне твоей власти. Ей выделят комнату рядом с моими покоями. К ней должны относиться со всем почтением, как к женщине, подарившей династии четырех сыновей. Вы меня поняли, матушка? Белая от злости Махидевран кивнула и, низко поклонившись, ушла. «Ты мне больше не сын»,- вот что прочел Мустафа в ее прощальном взгляде.