История, которой не было

       «Серьезный» разговор состоялся в тот же день. Делегация во главе с Хавсой-султан, в составе Хатидже, Махидевран и Гюльфем пыталась убедить Мустафу пересмотреть свое решение в отношении Хюррем. -Никогда такого не было, чтобы сын брал в наложницы жену отца!- негодовала бывшая валиде.- Это нарушит порядок в гареме! Что скажут твои подданые? Она мусульманка, а ты — ее махрам, так что и о никахе речи быть не может! Это грех! Султан понимал это, но отказываться от Хюррем не собирался. Он что-нибудь обязательно придумает, найдет лазейку. Он любил смотреть на нее. Густые медные кудри, приподнятые драгоценным обручем, гордый стан, прямой, как клинок, властность жестов, взгляд тигрицы. Он сделает все, чтобы добиться ее доверия. Со временем у нее возникнет привязанность, а там, быть может, можно будет помыслить и о взаимности.        Сидя в зале большого дивана после очередного заседания, падишах всей Вселенной, наместник Аллаха на земле глупо улыбался, погрузившись в детские воспоминания. Они с отцом зашли в неизвестную ему комнату, встретили там тетю Хатидже и давнюю знакомую Хюррем. -Повелитель, вот зашла к Хюррем, чтобы спросить, не нужно ли чего,- тетя выглядела встревоженной. -Умница,- отец и Хюррем светились от счастья, а Мустафа все никак не мог оторвать взгляд от ее живота. -Смотри Мустафа. Это Хюррем-хатун. -У тебя большой живот. Что ты съела?- не преминул уточнить шехзаде, чем вызывал волну счастливого смеха. -В животе твой братик, Мустафа,- пояснил отец.- Он скоро родится, и ты обнимешь его...        Мустафа хорошо запомнил глаза будущей матери — глубокие и сияющие, как звезды в безлунную ночь. Определенно, беременность поможет Хюррем справиться с утратой. Но до этого нужно еще многое успеть. Начать молодой султан решил с подарков. Драгоценности и ткани ожидаемо не вызвали у привыкшей к роскоши Хюррем особой радости, но падишаху было приятно увидеть ее в платье из подаренной им золотой парчи. Подумав, Мустафа решил рискнуть и нашел то, чего Сулейман гарантированно не дарил. С удивлением и некоторой опаской султанша приняла из рук султана нового любимца — маленького медвежонка. Бурый комочек мягкого теплого меха умильно ворчал и тер лапкой мордочку. Детский восторг и легкий серебряный смех стали достойной благодарностью. Найти медведя в солнечной Порте стоило султану немалых трудов и десяти тысяч акче. Французские купцы везли какому-то герцогу в качестве сувенира. Теперь у зверька появилась новая хозяйка. Мустафа решил получше узнать Хюррем как человека. Увлечения, вкусы, мнение. Да, он спрашивал мнение женщины в отношении важных политических вопросов, чем первое время изрядно удивлял ее. Постепенно Хюррем стала раскрываться — начала вести себя более свободно и перестала смотреть на него, как на палача, занесшего топор над ее шеей. Но не все было так гладко. Стоило ему прикоснуться к ней, как она каменела и мгновенно уходила в себя. Уж лучше бы она сопротивлялась, как в первый раз, царапалась, кусалась, а не лежала в его объятьях безвольной куклой. В такие моменты Хюррем никогда не смотрела ему в глаза, вспринимая телестную близость как вынужденную необходимость. Она никогда не оставалась с ним в постели, а если он просил, делала это с видимой неохотой и всегда отодвигалась на край кровати, будто ей мерзко было даже прикасаться к нему. Как-то, вот так, лежа к нему спиной, она спросила: -Почему я? В твоем распоряжении огромный гарем, полный молодых красивых девиц, жаждающих тебя, но ты, вопреки всеобщему мнению, выбираешь женщину, что по возрасту годится тебе в матери. Тебе нужен наследник? Так почему не подберешь кобылу помоложе, способную выносить с десяток шехзаде? Мустафа притянул ее горячее тело к себе, переворачивая его на спину, чтобы видеть лицо. В ее глазах стояли слезы. Грустная улыбка тронула губы султана. -В детстве я хотел, чтобы вы были моей матерью,- она вздрогнула всем телом, а он продолжил: -От вас исходил жар, как от летнего солнца. Маленьким мальчиком я хотел играть с его лучами, сейчас же я жажду сгореть. Мустафа нежно погладил ее по щеке, большим пальцем очертил скулы, заправил за ухо выбившуюся прядь волос. Приблизившись к ее губам, будто собираясь поцеловать, он выдохнул: -Вы — страстная женщина, Хюррем-султан, но вы вешаете на свое сердце огромный замок. Откройтесь, доверьтесь мне, и я обещаю сделать вас счастливой. Неожиданно она поддалась впередь и принялась напористо целовать его. Это было настолько неожиданно, что Мустафа не сразу смог перехватить инициативу. Он уложил ее на спину, долго целовал шею, тяжелую грудь с острыми сосками, прошелся языком вдоль пупка и приступил к самому интересному. Этому приему его научила рабыня-венецианка, с которой он делил ложе до Эвсун. Она была довольно искусна для своих лет и рассказала юному шехзаде о хитрых ласках, пришедших в Италию из Франции. Хюррем выгнулась дугой и протяжно застонала. Мустафа целовал ее лоно, вылизывая каждую складочку. Его язык подобрался ко входу, и стало так невыносимо приятно, что она простонала: -Давай же! Войди в меня! Когда они, наконец-то, слились в единое целое, слух Мустафы ласкали стоны удовольствия. Крепкие ногти впивались в спину, губы и зубы оставляли на его шее смачные засосы. Стройные ноги обвились вокруг бедер, притягивая еще ближе. И вот руки Хюррем уже на его ягодицах, заставляют двигаться еще сильнее и быстрее. Финал был фантастическим. Весь мир рассыпался, разлетелся в прах. Не существовало ни пространства, ни времени, только два изгибающихся в волнах наслаждения тела. После этого обессиленная Хюррем уснула на его груди, а Мустафа задался вопросом: «Что это сейчас было?». И как она после этого будет себя с ним вести — делать вид, что ничего не случилось, или винить за настоящую, полноценную измену Сулейману? За размышлениями почти счастливый падишах заснул.