История, которой не было

       В гареме был праздник — отмечали великую победу султана Мустафы, которого уже нарекли Блистательным. Звучала музыка и пение, радость была на каждом лице. Хюррем сидела на возвышении, окруженная верными девушками, что помогали ей в минуты невзгод. Сразу же после ссылки Махидевран она приняла на себя управление гаремом и добилась немало успехов. Создала собственный вакх вместе с женами именитых пашей, открыла несколько школ, больницу для неимущих. Нигяр стала при ней казначеем, как Дайе при Хавсе, не так давно отправившейся в старый дворец. После истории с печатью подарки от султана в очередной раз посыпались, как из рога изобилия. Первое время в занятые ей покои валиде вносили ларцы и сундуки, да в таком количестве, что Хюррем посетила мысль: «Не перекочевала ли к ней вся султанская сокровищница?». Ее личный зверинец тоже ждало пополнение — из Персии по личному распоряжению падишаха доставили двух котят(соответственно, кот — черный, кошка — рыжая). Как и в прошлый раз, главный дар остался напоследок — Михримах. Ей позволили вернуться во дворец. Увидев ее, Хюррем ощутила сладкую боль в груди. На глаза навернулись слезы, и она прижала дочь к себе. Как же ее девочка выросла! Стала настоящей красавицей! Ради одного лишь того мгновения стоило дать Ибрагиму себя избить. Месть Хюррем настигла Великого визиря в объятьях танцовщицы, с которой он уединился по прибытии в Каир. Само послание о восстании было подложным, единственной целью которого было выманить Паргалы из столицы, чтобы после его появилась возможность убрать без лишнего шума. Хюррем в очередной раз улыбнулась, но через миг вздрогнула и скривилась — ребенок толкнулся. Сколько же с ним было хлопот и неудобств! Если о появлении предыдущих детей в ее утробе свидетельствовали лишь улучшение аппетита и невозможность влезть в любимые платья, то этот требовал к себе особого внимания. Специальная ваза для желчи и рвоты заняла у изголовья ее кровати почетное место. Когда живот стал отчетливо виден, Михримах спросила мать: -А кем же будет этот ребенок мне? Его родишь ты — значит, братом. Но отец то его Мустафа — получается, племянником. Рассуждения дочери испортили Хюррем настроение на весь день. Хотя, был в большем животе и плюс. Он являлся показателем статуса. Именно эта округлость на ее теле помогла ей добиться успеха на многих переговорах, так как доказывала то, что она в чести. На Хюррем смотрели, как на восьмое чудо света. «Но как?- ежедневно читала она на лицах.- Она же уже родила предыдущему султану пятерых детей! Она же уже старая!». Подобное откровенно веселило султаншу. «Я бы могла выносить еще десяток шехзаде,- думала она с некой грустью.- Но не для Мустафы, а для Сулеймана»... Султан прибыл в начале апреля, когда в саду появились первые зеленые листочки. Блистательного падишаха встречал весь Стамбул и три женщины — единственные, кто остались подле него — любимая, сестра и тетя. Уединившись с Хюррем, Мустафа высказал желание увидеть ее без одежды, даже факт беременности его не смущал. Сношения как такового не произошло. Мустафа лишь долго слушал и целовал ее живот, а затем, переместившись чуть выше, принялся сосать отяжелевшую от молока грудь. Было в этом что-то извращенное, но самой себе Хюррем призналась, что ей понравилось. То, как губы султана нежно обхватывали сосок, как он щекотал его отросшей за время похода бородой и как смотрел в ее глаза. Впервые султанша столь ярко ощутила власть над этим мужчиной, Блистательным победителем Рима, великим падишахом. Хасеки вспомнились ее самонадеянные слова, сказанные Гюльнихай: «Я поставлю султана на колени и сделаю своим рабом». Надо же, спустя двадцать лет у нее получилось, правда, уже с другим султаном. С Сулейманом такого не было, наоборот, султан держал ее на коротком поводке и не раз ранил ей сердце ради своей сиюминутной прихоти. Все поступки Мустафы несли одну цель — привлечь ее внимание. Даже детей он у нее отнял, чтобы дать ей стимул жить дальше, а не из мести, как Хюррем думала раньше. Мустафа нуждается в ней: в ее советах; в ее ласке; в том взгляде, которым она смотрела ему в след, когда он отправлялся на войну; в надежде, что она сможет ответить взаимностью на его чувства. Хюррем поняла, что не хочет рушить эту связь. Она готова отказаться от мести, потому что простила.