Райтеры

Икуто как мог сдерживал дрожь в пальцах. Ох, как же он был зол! Внутри все выворачивалось, его трясло. Впервые в жизни этот парень не мог держать себя в руках, впервые в жизни так злится на друга. Ему тошно от этого. Парень дошёл до дома. Громко хлопнув входной дверью, сразу же пошёл в свою комнату, рухнул на кресло и вздохнул. Пальцы всё равно тряслись. В тот момент он впервые в жизни признал то, что он самый настоящий, натуральный идиот. Раньше не хотел признавать этого, потому что считал, что всё обстоит иначе, но сейчас… Икуто плюнул на пол. Он и вправду такой. Мельком глянул на часы. Восемь вечера. Красота прямо-таки! Весь день просидел в отделении. Настроение, разом рухнув, опустилось ниже плинтуса. Тсукиоми вздохнул и в конце концов поднялся на ноги, пошёл на кухню. Он сделал себе какой-то простой бутерброд, налил стакан молока и выпил залпом, а уж потом принялся есть. Холодная жидкость обожгла горло, и он тут же её заел. Когда Икуто покончил с едой, то сразу же помыл стакан и направился в ванную. Привёл себя в порядок — высушил всё ещё мокрые волосы полотенцем и наконец переоделся в сухую одежду. Натянув на ноги джинсы и кроссовки, он надел единственную белую рубашку, которая у него есть. Ну, так он хотя бы выглядит поприличнее. Когда Тсукиоми вышел на улицу, то убедился, что ливень превратился в мелкий дождь, поэтому он не успеет промокнуть насквозь. К счастью, так и случилось, разве что волосы опять стали влажными, когда он, наконец, прибыл к нужному дому. Первые минуты парень не решался нажать на дверной звонок. Облокотившись об перила, подумал о том, а правильно ли сейчас поступит, если заявится в дом к Утао? Может, ему вообще пока что не стоит появляться у её родителей на глазах? Тсукиоми прекрасно знал, что характер у отца Утао тяжёлый. Это вспыльчивый человек, и ему могло здорово достаться, если отец девушки всё ещё не мог смириться со смертью единственной, любимой и обожаемой дочери (да куда там?...). Да, он и вправду невероятно сильно любил её. Икуто боялся, что сейчас ещё рано встречаться с ним. Может, стоило дать ему время… но Икуто уже нажал на дверной звонок и, зажмурившись, прислушивался к тяжёлым шагам. Дверь открыла мать Утао, красивая женщина. Пожалуй, будь Икуто постарше, то тут же захотел бы взять её в жёны. Утао от матери достались светлые длинные волосы, а вот глаза у этой женщины были серо-голубого цвета, большие и смотрели они ясно, словно в душу. Этот взгляд успокаивал, и в этот раз он немного унял дрожь в руках и с каждой секундой всё больше нарастающее волнение от предстоящей встречи с отцом девушки.       — Здрав… — хриплый голос Икуто испугал его самого. Дрожащий. Договорить он не успел, потому что женщина приложила длинный палец к губам, призывая к молчанию. Посмотрев прямо в его глаза своими, печальными, она грустно улыбнулась и, заведя Икуто в прихожую, закрыла за ним дверь. После этого положила руки ему на плечи. Икуто опешил от этого действа, но противиться не стал. Он тоже опасливо положил ладони на поникшие плечи мамы Утао. Юноша чувствовал, как они периодично подрагивают от тихих едва сдерживаемых рыданий и всхлипов. Икуто даже позволил себе почти невесомо поглаживать плечо убитой горем женщины, и сопротивления со стороны Хошины не получил. Она уткнулась лицом в его грудь, сотрясаясь от нахлынувших чувств. Вдруг Икуто вздрогнул.       — Хошина Суоко, отойди от этого поганца, — раздался громкий, грубый и чрезвычайно неприятный голос. Икуто посмотрел вглубь коридора и увидел высокого мужчину, глаза которого вовсю горели ненавистью и презрением к парню, который сейчас утешал его жену. «Гезен, муж Суоко» — подумал он. Хошина послушалась. Отошла от Тсукиоми и, незаметно утерев слёзы с покрасневшего лица, медленно повернулась к мужу.       — Этот мальчик пришёл, чтобы попросить прощения за то, что не смог уберечь нашу девочку, — всхлипнула она, не смотря мужу в глаза. Гезен глянул на Икуто и сощурился. Икуто услышал тихий шёпот Суоко: «Просто извинись и сразу уходи, муж сейчас не в лучшем расположении духа». Икуто незаметно кивнул и, подойдя на пару шагов к Гезену, сказал:       — Господин… Хошина, — его голос дрогнул вновь. Он не сумел скрыть страх, накопившейся в нём с того момента, как только он увидел отца Утао. — Я хотел бы попросить прощения за… — договорить парень не успел. Мужчина вдруг сорвался с места, стремительно приближаясь к Икуто. Женщина среагировала быстрее и, развернув парня к двери, начала мягко толкать его в спину:       — Уходи, уходи сейчас же! — Икуто слышал, что она вновь плачет. Перед тем, как оказаться за дверью, он услышал громкий звук пощёчины и всхлип Суоко.       — Сколько раз я тебе говорил, не подходи к двери! Этот паршивец ничего не знает о том, что мы переживаем сейчас! — послышался звук новой пощёчины. — И не поймёт никогда! Хватит поступать так необдуманно, я же наказал тебе не видеться с ним! — послышались громкие рыдания женщины. Икуто хотелось вернуться, вернуться и помочь ей, вытащить её оттуда. Хотелось врезать отцу Утао, очень, очень хотелось, но он знал, что вмешиваться ему нельзя, по крайней мере, сейчас. Нужно дать им время, а пока он будет просто молиться за то, чтобы с матерью Утао всё было в порядке. Немного переведя дух и успокоив мысли, он собрался с силами и сейчас уже шагал к квартире Кукая. Он жил почти в таком же домишке, что и Икуто. Парень почему-то усмехнулся, нажимая на дверной звонок квартиры друга. Они были совсем похожи… Были. Дверь ему открыла, опять же мать, Сомы. Точная его копия. Он не знал её имени, не знал возраста. Она никогда не разговаривала с ним, как-то... не представлялось возможности и времени, но почему-то это молчание было уютным и тишина никогда не давила на уши. Зелёные глаза женщины смотрели взглядом, от которого по телу Икуто всегда пробегались мурашки, а сейчас по нему прошёлся ещё и холодок: от затылка к копчику, где и задержался.       — Я хотел бы извиниться… — начал было Икуто, и на этот раз не запнулся: — Ваш сын… погиб из-за меня, — он отвёл взгляд. Не мог больше смотреть в глаза женщины. — Я не уберёг его, когда поезд… — и тут он почувствовал, что горячие слёзы начали катиться по щекам. Он тут же утёр их ладонями, глубоко вдыхая запах пирожков — видимо, мать Кукая была занята готовкой до того, как Икуто заявился к ней домой. Он понимал, как сейчас тяжело этой женщине. У Кукая не было отца… о нём Икуто не знал, но почему-то думал, что всё так и есть. Кукай никогда прежде не говорил о своём папе так же, как и его мать о своём муже, и из этого парень сделал вывод, что, скорее всего, его уже нет в живых. Он не знал, верны ли его предположения, однако, на деле всё так и было. Он умер семь лет назад. Инсульт. Вместо пощёчины, вместо диких криков он почувствовал тёплые руки женщины на своей талии. Она мягко обняла его, медленно притянула к себе и глубоко, рвано выдохнула. Икуто сам не стал сдерживаться. Его глаза давно покраснели. Сейчас он плакал, плакал так же, как и она, мать Кукая. Сейчас они оба выворачивали душу, зная, что позже им станет легче. Но это потом. А сейчас им было достаточно находиться в обществе друг друга, в обществе тех, кто потерял что-то дорогое и родное. Они стояли так ещё долго. Молча. Зная, что слова излишни…