Учитель информатики

Следующий месяц после инцидента с блокнотом, был для меня самым жутким... Юлия совершенно изменилась. Она стала меньше поднимать руку, меньше участвовала в дискуссиях и совершенно перестала приходить заниматься внеурочно. Кроме того, она совершенно перестала улыбаться, но и не злилась. Она просто безразлично сидела на уроках и выполняла задания без какого-либо энтузиазма. А если выходила к доске, то монотонно пересказывала заученный книжный текст, и всё. Что-то в ней переменилось. Она старалась избегать моего взгляда, и я запоздало понимал, что в этом виноват и тот поход, и то моё поведение, за которое я корил себя каждый день, и эта чёртова нить, которую я до сих пор храню, и тот блокнот с её стихами, и шрам на её запястье... Это я виноват в том, что она поранилась. Мне не нужно было вторгаться в её личное пространство, в её мысли, в душу. Кстати, я больше не видел ни тот блокнот, ни то, как Юля пишет. Кажется, она перестала писать. Кажется, из-за меня… Я часто пытался с ней заговорить вне урока, но все мои попытки были тщетны. Она просто молчала. И меня сильно беспокоило её поведение. Я никак не мог понять эту девушку. Я сходил с ума, терзая себя мыслями о том, что в таком её поведении виноват я. А она мне снилась, снилась каждую ночь... Во снах я видел её другой, не такой, какой она была сейчас: обиженной на весь мир, безразличной ко всему, холодной и колючей. А такой, какой она была раньше, в тот день, когда я её встретил, в ту ночь в горах: милой, нежной, ранимой, трепетной, общительной и заботливой девушкой с блеском в глазах и обворожительной улыбкой на пухленьких губах. Каждый раз я приходил на урок и ожидал увидеть этот блеск и эту улыбку, но меня встречал лишь тёмный, потухший взгляд её глаз... Не в силах этого больше терпеть, я решил действовать. – Панина, задержись после урока, пожалуйста, – сказал я однажды, продиктовав домашнее задание десятому «В». Прозвенел звонок. И после того, как последняя ученица вышла из кабинета, я быстро закрыл дверь на ключ. Юля присела на свою парту и недовольно спросила: – Что Вам нужно? – Юля... – я приблизился к ней вплотную. Она попыталась было спуститься с парты, но я не позволил ей этого сделать, одним движением рук прижав её ладони к парте. И она застонала от боли. Чёрт. Не хотел я этого. – Прости... – как давно я хотел ей это сказать. – Прости меня за всё, Юля, я не хотел тебе делать больно. Ни тогда, ни, тем более, сейчас... – я говорил это от чистого сердца и не как учитель, далеко не как учитель... Девушка грустно посмотрела мне в глаза. – Если хочешь, я на колени встану?! – сказал я, не отводя взгляда от её глаз, и я говорил всерьёз. Я отстранился и хотел было встать на колени, как вдруг она спрыгнула и остановила меня. – Вы чего?! Не нужно! Всё в порядке! Сейчас я видел ту самую Юлю, какой она была раньше. И был так рад увидеть маленькие огоньки в её глазах. Лёд тронулся. – Ты меня простишь? – тихо спросил я. В голосе снова появилась та истома, от которой я был готов лезть на стену. Я определённо сходил с ума, но уже не в силах был этого остановить. – Все хорошо, Станислав Николаевич, – попыталась отстраниться девушка, но я не позволил. Всё бы отдал, только быть бы с ней рядом. – Нет, – я взял её за левое запястье. То, на котором виднелся маленький шрамик, – скажи, простишь? – Я уже простила... – тихо прошептала Юля, опустив взгляд в пол. – Правда? – Правда... – наконец улыбнувшись, ответила девушка. И это было лучшим доказательством её слов. Как же я скучал по такой Юле и по её застенчивой, искренней улыбке. – Не будь больше такой холодной, – попросил я, улыбнувшись, – тебе не идёт. С того дня постепенно всё стало возвращаться на круги своя. Закончился учебный год. За пять месяцев в этой школе я полностью вписался в коллектив и нашёл общий язык как с учителями, так и с учениками. Настал день Х. 25 мая. Мне как временному классному руководителю поручили с десятым «В» подготовить актовый зал к последнему звонку. К этому дню мы с Юлей стали потихоньку налаживать дружеско-учительско-ученические отношения и даже пару раз мило беседовали. Я был рад и этому, но в душе мне хотелось совершенно другого... Я всё-таки выпытал у неё, почему она себя так вела. Она извинилась и сказала, что такого больше не повторится. Сказала, что я задел её личное, неприкосновенное пространство, но это в прошлом и она рада, что наши дружеские отношения наладились. Пока у выпускников шла торжественная часть, я с десятым «В» готовил актовый зал к их приходу, устанавливал проектор для просмотра памятного фильма и помогал с декорациями. В один миг, я даже не понял, как всё случилось, Юля снова очутилась в моих объятиях... Она была такой холодной, буквально дрожала, хотя в помещении было достаточно тепло. Я бы даже сказал, душно. Я сначала было сжал её крепче в объятиях, чтобы согреть. Но позже понял, что дрожит она именно от меня, от моих рук, от близости моего тела... И перед глазами вдруг промелькнул весь этот жуткий месяц... Нет, лучше пусть всё останется как есть, чем снова чувствовать её холодность. Я тут же отпустил её, чтобы не пугать, и просто сказал: – Осторожней... Потом хотел было уйти, но заметил, что она, упав, оторвала мне пуговицу на рубашке. Юля предложила пришить её, я согласился, и мы ушли в кабинет трудового обучения для девочек. Мы были наедине... Она, ища иголку, спросила что-то про суеверия, верю ли я в них. Я ответил: – Нет. – Тогда рубашку можно не снимать, – проговорила девушка и быстро вдела нитку в иголку. Ловко, однако! – Правда?! – спросил я с недоверием, сев на краешек учительского стола. Быть пришитым к собственной рубашке мне не особо хотелось. – Правда! – улыбнувшись, ответила Юля и принялась аккуратно пришивать пуговицу. – А у тебя и вправду отлично получается, – не мог не заметить я, ведь получалось у неё и впрямь неплохо. Не зря они тут занимаются с Марьей Никифоровной всякими своими женскими штучками. Девушка быстро и умело пришила пуговицу и наклонилась, чтобы перекусить нить зубами, и тут я пожалел, что не снял рубашку. Снова в голове рождаются мысли, от которых сходишь с ума и дыхание делается тяжёлым и прерывистым... Я нормальный, здоровый мужчина, мне это свойственно, когда рядом такая прелесть. Но она ведь школьница. Неужели я настолько извращенец?! Пока я летал в облаках, Юля быстро перекусила нитку и попыталась уйти, но я не хотел её отпускать. И в голове мелькнула её фраза о суевериях. Я прекрасно знал, что древнее русское поверье гласит: если девушка пришьёт пуговицу на мужчине, то она может «пришить» его к себе. Юля, конечно, сказала это шутя, но, если бы она только знала, что я уже давно и прочно к ней «пришит». В голове мелькнуло ещё одно, можно сказать, суеверие. Та нить... Нить с её запястья, которую я до сих пор храню. Спонтанно я схватил её за талию. Она была в обтягивающих джинсах, и мне это до сумасшествия нравилось. Я молол что-то про суеверия, лишь бы не отпускать её. Она обернулась, улыбнулась и сказала, что это хорошая примета, и вновь собралась уходить. Тогда я спросил, еле выговорив слова и сдержав томный стон от невыносимого желания: – А ты веришь? В магические свойства пуговиц и... ниточек? Я провёл пальцем по её шрамику на левом запястье, а она хихикнула так по-детски и сказала: – Верю, – и ушла... А я ещё долго сидел на этом столе и думал. Нет, я должен как-то унять свои мысли. Она ученица, а я просто похотливый извращенец. Позже началась, так сказать, неофициальная часть последнего звонка, проходившая в актовом зале. Первым показали мой фильм, который, к моему большому удивлению, всем понравился, и многие просили сделать копию. Среди всеобщей суматохи я даже не замечал, кто выступает на сцене, но вдруг что-то внутри ёкнуло. Я услышал знакомый мне голос, объявляющий песню в честь выпускников, от которого пробежала дрожь по телу. Посмотрев на сцену, я впал в ступор... На сцене была она, та, которая занимала все мои мысли, та, которую я видел во снах, та, которую я сжимал недавно в своих объятиях, та, от взгляда которой сердце готово выпрыгнуть наружу... Моя любимая ученица, моя незнакомка, моя Юлия. Девушку, которую редко увидишь в юбке, которая всё время с распущенными волосами, было просто не узнать. Её тёмные роскошные волосы были собраны в два хвостика по бокам и повязаны белыми бантами, на ней была коротенькая, ну очень коротенькая форма советских времён с фартучком, беленькие гольфы в сеточку до колен и балетки. С ней на сцене как две капли воды была Анна, они пели песню «школа, школа, я скучаю» группы Лицей. Её голос как-то странно дрожал, может, от волнения, а, может, от слов песни... Я не мог отвести от неё взгляд. Боже, как же она прелестна. Как она притягивает, хочется просто подойти... Обнять и никуда не отпускать. На них смотрели все, все выпускники, парни постарше, пришедшие к знакомым, многие аплодировали стоя и свистели. Меня это, мягко говоря, нервировало, я чувствовал каждый свой нерв и сжимал кулаки до боли в ладонях. Мне хотелось убить каждого, кто хоть что-то непристойное о ней подумает. Я не мог управлять своими мыслями. О чем я думаю?! Я ведь учитель! Учитель! Но мне хотелось, чтобы только я мог смотреть на неё, только я и больше никто. Нужно было уйти... Уйти на воздух. Но я стоял как вкопанный. Просто стоял и смотрел ей в глаза… Допев, она быстро скрылась за занавесом. – А теперь сюрприз! – объявила Аня. – Чуточку терпения, пожалуйста! Я напрягся. Что за сюрприз?! По программе, которую мы составили, эта песня должна была быть заключительной. Я стоял и ждал... Заиграла популярная на сегодняшний день песня: «Вижу тебя». По этой песне сходила с ума вся школа. Хороший сюрприз. На сцене появилась Юля в белой пышной юбке-пачке и белом топике, с распущенными волосами. И запела... После первых слов песни моё сердце будто замерло. Она пела и смотрела мне в глаза прожигающим взглядом. Мне кажется, я даже начал задыхаться оттого, что дышал через раз. Я не мог объяснить сам себе, что со мной происходит. Я не отводил от неё взгляда. В душе всё бурлило, эмоции вырывались наружу... Нужно было уйти на воздух, срочно, пока я не сорвался и не бросился на сцену. Я стремительно направился к выходу из зала, но у самой двери обернулся... Обернулся и встретился с ней взглядом. Теперь я точно знал: просто так этот взгляд мне не забыть. Сбегая вниз по лестнице, я слышал вдогонку её срывающийся на крик голос, так, как и нужно было в песне. Решив подышать воздухом и развеять мысли, я стоял у входа в школу и думал. Нет, мне нужно ей сказать... Я должен ей рассказать о том, что чувствую. Вскоре я увидел девочек, спускающихся по ступенькам с крыльца школы именно там, где я встретился с ней впервые. И я уже даже сделал пару шагов им навстречу, как вдруг меня опередил не знакомый мне парень. Он что-то сказал девочкам, Юля посмотрела на Аню, та в свою очередь одобрительно кивнула, и Юля с этим парнем направились в мою сторону, о чём-то разговаривая, а, увидев меня, она просто сказала: – До свидания, Станислав Николаевич, отличных Вам каникул. Я еле сдержался, чтобы не въехать этому мужлану по физиономии. Он так властно держал её за руку, что у меня аж челюсти сводило от ярости. Тут ко мне подошла Аня и попрощалась до следующего года, а я не упустил момента спросить её о Юлином спутнике, чтоб его! – А это Сашка, бывший ученик нашей школы, нормальный парень, мой сосед, кстати. Юля ему очень понравилась! Ой, наконец Юльке встретился нормальный парень, – радостно щебетала Анна. – И сколько ему лет? – поинтересовался я, едва сдерживаясь. – 24... – спокойно ответила ученица. У меня глаза на лоб полезли от ужаса. Что этот мужлан может с ней сделать?! Мне, конечно, больше, и я прекрасно знаю, что хочу сделать с этой девушкой, но я держу свои мысли и руки при себе. А он?! Он ведь одним своим видом показывает то, что у него на уме. Как я мог отпустить её с ним?! – Да не переживайте вы, Станислав Николаевич. Он Юлю не обидит. Наоборот, хорошо, что он старше! Моему парню вот 23, и я за ним как за каменной стеной, – сказала Аня и ушла. А я не мог найти себе места и поехал домой... И почему же я так поздно решился?! Почему так поздно понял?! Ведь я могу потерять её... Точнее сказать, я, наверное, уже её потерял. Шли дни, я как мог старался не думать о Юле, всё-таки она моя ученица, а я её учитель. Я пытался отвлекать себя, но все попытки были тщетными. Так прошёл месяц летних каникул, я совсем не знал, где и с кем Юля. Мне всё время хотелось её увидеть, но разум брал верх над чувствами, и потихоньку я стал возвращаться в привычное русло. Стал отвлекать себя походами в бары, караоке клубы, бильярд, кино... Тем временем шла уже середина июля и приближался мой двадцать шестой день рождения. Спутницу жизни я себе так и не нашёл. Были кандидатуры, но всё не то. Моя жизнь казалась серой, скучной и однообразной, несмотря на лето...