Дауншифтинг

             — Значит так, крендель мой сахарный! Я спрашиваю — ты отвечаешь! — это мы уселись за стол, я на табуретке, а Тасенька на ротанговом кресле, которое он не поленился притащить с улицы. Тася перевернул на столе клеёнку — так он образовал пространство для мозгового штурма. Пространство было желтоватым с неприятными подтёками и пятнами от прежних хозяев дома. Конечно, я не верил в то, что этот чудаковатый вьюнош мне чем-то может помочь. Однако остро захотелось, чтобы кто-нибудь (лучше совсем незнакомый и непугающийся моих прибабахов) покопался в этой гнилой истории, разделил со мной хотя бы часть отчаяния. Тем более Тася не собирался бежать в органы и был вдохновляюще деятелен. Он приготовил ещё кофе, вооружился шариковой ручкой и, чтобы быть выше, подложил под зад подушку (между прочим, я на ней спал!). И он по-прежнему не мог обойтись без окололитературных присказок и цитат: — «Докладай без всяких врак, почему на сердце мрак, — я желаю знать подробно, кто, куда, чаво и как!..*» Начнём-с! Пять дней, когда произошли эти загадочные выпадения из жизни. Их должно что-то объединять. Ты должен вспомнить: какие события и люди повторялись в эти дни. Это всегда были будни? Ты был в офисе?       — Да, это были будни. — Тася рисует на клеёнке домик в три этажа и со знаком доллара на крыше.       — Может, это был всегда один и тот же день недели?       — Нет. Разные.       — Это всегда случалось вечером?       — Да.       — Что, как правило, происходит вечером в офисе?       — Работа с договорами, со специалистами, встречи с клиентами и с партнёрами.       — Я правильно понимаю, что вся движуха с утра?       — Да. Выезжаем на объекты до пяти, в госструктуры тоже утром, планёрки в десять по понедельникам и четвергам.       — Итак, те пять дней. Вспомни всех тех, кто оказывался вечером рядом с тобой.       — На самом деле я хорошо помню эти дни, так как потом пытался воссоздать картину «пропажи», хотел понять, что послужило поводом к невменяемому состоянию. Во все дни были спокойные будни. Только один раз на работе был нервяк, но ситуация всё равно штатная. Вечером вместе со мной всегда были… Во-первых, Нестеров Виктор, наш юрист, он из разряда людей «кабы чего не вышло», перестраховщик, за счёт этого неплохой профессионал.       — А по жизни он кто?       — Семейный человек, ему под сорок, раньше был юрисконсультом на крупном государственном предприятии. Он любитель театра, всегда в курсе всех премьер и сплетен вокруг богемы.       — Как выглядит?       — А это важно?       — Это создаёт целостный образ! И не спорь со мной!       — Он мягкотелый, кругленький, в очках тонкой оправы. Лысоват… — Вижу, Тася от нарисованного офиса чертит вектор и на конце стрелки старательно изображает круглое лицо в очках и со знаком параграфа вместо носа.       — Он с тобой пьёт кофе? — неожиданный вопрос.       — Нет, он сугубо минеральную воду. — Тася рисует бутылку рядом с лицом в очках.       — Он водит машину?       — Конечно. — Тася ставит плюсик.       — А как он относился к Ильясу?       — Думаю, что плохо. У Нестерова жена не по возрасту, да и не по средствам. Года три-четыре назад он её как кубок чемпиона в свет выдвинул, похвастаться решил — привёл на корпоратив. Дама красивая: блондинка, глазищи сверкают, родинка на щеке, бюст, шейка, наряд… в общем…       — В общем, на меня похожа! И что? Ильяс её обаял?       — Да. Девчонка влюбилась как кошка. Виктор застукал их в каком-то закутке обжимающихся… Скандал, чуть не развод. Но Ильясу девушка была не нужна. Он деятельно раскаялся, много извинялся, озабоченной даме дал от ворот поворот. И казалось, конфуз замяли. Но, сам понимаешь, «осадочек остался». Нестеров старался больше не общаться с Ильясом.       — Почему же он вовсе не ушёл из фирмы?       — Не так-то легко найти такую хорошо оплачиваемую работу…       — Поня-а-атно! — Тася нарисовал сердечко рядом с портретом Нестерова, написал слово «мотив». — Нестеров — юрист, возможно у него есть «лапа» в органах?       — Я не знаю.       — Сколько лет детям Нестерова?       — Э-э-э… ну, старший в классе в девятом-десятом. А девочка маленькая, в садик ходит.       — Эх ты, руководитель… — Тася написал: «ребёнок 4 года?». Сыщик-эксцентрик закатил глаза, помолчал и решительно добавил на клеёнке: «МОГ». А потом вновь уставился на меня: — Человек-очки был «во-первых». А кто «во-вторых»?       — Ещё допоздна сидит Шаповалов Петя.       — Это тот, который с усами?       — Да, наш аналитик. Так, как он мониторит ситуацию, не может никто. Только один раз он ошибся по поводу конкурентов.       — Ну… один раз не водолаз! — вставил Тася и лихо нарисовал лицо с будёновскими усами и с долларовыми значками вместо ушей.       — Он ошибся насчёт нашей компании. Его конторку, которая лет семь трудилась на ниве риэлтерских услуг, мы успешно подмяли под себя.       — А он имеет долю в вашем бизнесе? — заинтересовался доморощенный дознаватель-карикатурист.       — Нет. Он имеет хорошую зарплату и максимальное уважение.       — Хм… Странный дядя. Да и вы странные! Как принимать на работу бывшего конкурента? Он же вас мог разорить!       — Думаю, что Ильяс ему пообещал партнёрство.       — И этот дядя-усы рассказал тебе про дауншифтинг? Ты ему жаловался, что ли?       — Нет, я же говорил, он про брата рассказывал.       — А! Значит, так: дядя умный, мотив — месть, нуждается в деньгах, долю не получил. Он кофе пил с тобой?       — Он кофе пьёт только утром. Говорит, что сердцебиение от него.       — Вот! — Тася рядом с рисунком выводит слова «месть», «даун», «мозг», «%— шиш». — Он семейный?       — Нет. Живёт один.       — С такими усами и один? Почему?       — Я не знаю.       — Ни черта ты не знаешь! Я уверен, ты даже дома у него не был! А вдруг он маньяк-душегубец, что промышляет беспечными бизнесменами и питается их кровушкой. Или на стене у него скопление прикнопленных фотографий вас троих и он в них дротики метает? Или в одной из комнат собрана лаборатория для производства нервнопаралитических ядов. Для тебя, моё солнце! — И Тася жирно пишет слово «МОГ». — Ну а секретарша? Она же тебе готовит кофе и небось сидит допоздна, кляня свою судьбу.       — Да, секретарша — Надя Изотова. Она почти всегда до упора… Но она-то тут при чём?       — Сейчас и разберёмся, при чём! Она настоящая секретарша? Или витрина? Или предмет для релакса, работник орально-горизонтального фронта?       — В нормальных фирмах не бывает секретарш-витрин или давалок! — рассердился я за Надьку. — Надежда — отличный делопроизводитель и при этом никогда не сплетничает, в инете на бабских сайтах не сидит, ногти свои не пилит, сиськи не выпячивает. Всегда на месте, корректна, в личную жизнь не лезет, не ноет от работы.       — И кофе тебе отличный варит?       — Да, отличный.       — Н-да, «характер нордический, выдержанный. С товарищами по работе поддерживает хорошие отношения. Безукоризненно выполняет служебный долг. Беспощаден к врагам Рейха. Холост; в связях, порочащих его, замечен не был»**. Сдаётся мне, что такой брильянт не огранён. Она замужем или синий чулок в затянувшемся поиске?       — Она не замужем, — я насупился. — И она не синий чулок, просто интеллигентная и порядочная женщина.       — Старше тебя?       — Нет. Наверное, ровесница. Мы знакомы с института. Она тогда просто входила в нашу компанию, была серой мышью. Потом потерялась из вида. А несколько лет назад мы случайно встретились. Она искала работу, у неё умерла мама, надо было платить за кредит на машину, а начался кризис. Вот мы и предложили ей поработать у нас.       — И пучина «Мидаса» поглотила ея… — траурно произнёс Тася. — Кто-нибудь из вас, отцов-основателей, спал с ней?       — Нет!       — Значит, она уродина?       — Красивой её не назовёшь, но и не уродина вовсе. Нормальная. Может, не очень женственная, не умеет губки надувать и глазами хлопать…       — Вот так? — Тася скроил рожицу. — Кто её друзья?       — Ну… институтские Наташка, Маринка…       — Стоп-машина! А Маринка — это не та ли свет-девица, что на царе должна была жониться?       — Та. У них с Ильясом были серьёзные отношения.       — А сейчас эта краля что собой представляет?       — Надя говорила, что подруга была замужем, развелась. Где работает — не знаю…       — Так! Зафиксируем! — Тася нарисовал ещё одну стрелку и изобразил фигурку, которую обычно помещают на дамском туалете. Рядом подписал слова в столбик: «не влюблена ли, не месть ли, Марина, кофе, машина, владеет инфой, МОГЛА».       — Я вижу, у тебя все «могли»! — возмутился я.       — Это ещё не всё! Я был на вашем сайте, там много сотрудников представлено. Но меня интересуют те, кто имел доступ к телу… Некая Дзагоева Лана Левоновна… Управляющая отделом коммерческой недвижимости… Или она у вас моделью работала? С такой внешностью вряд ли Ильяс прошёл мимо этой дивы. Я-то, убогий, только её и разглядывал. А он? Наверняка на неё посягал?       — Не посягал… — Я предательски покраснел, вспомнив, как сам неловко клеился к Лане. — Она никаких поводов не давала.       — «Боярыня красотою лепа, бела вельми, червлена губами, бровьми союзна, телом изобильна... Чего же тебе надо, собака?!»*** А как же она при такой неописучей стати и красоте горбатилась на вас, а не вышла замуж за олигарха, чтобы вести блог светской львицы и приумножать свою красу всемерно и ежечасно?       — Думаю, что ей это неинтересно. Она и без блога львица. Карьеру делает.       — Как долго она задерживается на работе?       — Не следил за ней… Хотя в последнее время проблемы были в её отделе. Серьёзные проблемы. Случайно мы узнали, что Лана с клиентов требовала деньги, якобы на откаты. Но мы так не работаем. Все нелегальные трансакционные издержки давно учтены и устаканены. В общем, если бы не трагедия с Ильясом, Лану бы ожидало увольнение. А тут всё закрутилось, Дзагоева пообещала мне всё исправить, вернуть клиентов, уладить с Караваевым в мэрии. И она со всем справилась…       — Значит, её хотели выгнать? Она общается с Надей — носатой секретаршей?       — Вроде общается… Но я не знаю, насколько близко. Видел её несколько раз в секретарской.       — Красотка водит машину?       — Ещё как водит. Между прочим, у неё «тойота мега крузер», японский внедорожник.       — Похож на «хаммер»?       — Похож…       — Вот видишь, сколько вокруг тебя желающих обойтись с тобой и с Ильясом негуманно. И главное, у всех претендентов на злодейство есть возможность убрать Ильяса и подставить тебя. И это ещё не всё! Не будем забывать о Аркаше Гершензоне!       — Он тут ни при чём! Я с ним познакомился только после второго приступа. Никаких пересечений с ним ни у меня, ни у Ильяса не было.       — У вас не было, а у вашего общего друга — Александра Лунгина — было. Это ведь он тебя к нему привёл. — Тася между тем дорисовывал у очередной стрелочки схематически военную машинку типа джипа, красотку с толстыми губами, подписывал слова «уволить» и «МОГЛА».       — И что? Он меня к Гершензону лечиться привёл.       — А тот тебе таблеточки…       — Было бы странно, если бы только разговоры разговаривал.       — Не спорь со мной, май дарлинг, мур-мур-мур, — Тася принялся за портрет носатого, растрёпанного доктора с гипнотическими спиральками вместо глаз. Рядом с рисуночком поставил целых пять знаков вопроса и как конфетти «насыпал» таблеток-кругляков. — И будем последовательны! Шкурный интерес есть и у тех, кто получит наследство. Изобразим девушку Айну. И её голенького пупсика. «Сатана там правит ба-а-ал! Люди гибнут за мета-а-алл! За металл!» — Тася смешно забасил куплеты Мефистофеля, получался не искуситель, а какой-то мультяшный чёртик.       — Ни Айны, ни тем более её кроткого альфонса в офисе не было, — вяло сопротивлялся я.       — А это не главный критерий! Они в принципе выигрывают.       — Айна любит брата. Никакие деньги, учитывая, что это деньги их семьи, не могли её сподвигнуть на преступление против Ильяса.       — Так это против брата! А против тебя? Предположим, что Ильяс навернулся с небес случайно. Его не вылечить. И фактически деньгами их семьи занимаются друзья брата. А что, если вывести самого умного? Сделать так, чтобы он сам ужаснулся, был взят на месте преступления или пришёл и сознался в психической болезни в органы. А потом избавиться и от второго дружка. Может, все эти эпизоды с тобой были только первой частью Марлезонского балета?       — Всё равно не верю! У неё не было возможности общаться со мной! Я её очень редко видел!       — Можно ведь и договориться с кем-нибудь! С той же унылой секретаршей или с каким-нибудь простым незаметным сотрудником… Кстати, а ты этого стриптизёра в лицо знаешь?       — Нет. Зачем он мне? Я и о нём-то от Сашки узнал.       — А может ли быть такое, что этот Демьян Небедный у вас работает?       — Нет! Я всех сотрудников принимал, собеседовал.       — Наивный, милый и очень добрый Сёмочка! Он вполне может иметь другое имя и приличное образование! В общем, надо достать его фотку и сопоставить с фейсами работников: проверить мою красивую идею. И не обессудь, есть у меня в сей картине ещё одна стрелка. Александр Лунгин, зам по вопросам безопасности. Собутыльник и наперсник, верный пёс и один из совладельцев.       — И какой у Сашки мотив? — ухмыльнулся я.       — Заметь, ты не сомневаешься в его возможности всё это проделать, ты заговорил о мотиве! А ведь мотив, батенька, дело наживное! И не надо впаривать мне лозунги о проверенной временем мужской дружбе, о милых клятвах и архиважных общих посиделках и забавах. Ты знаешь такую паранаучную теорию, что человек меняется каждые семь лет, поэтому меняется его окружение, намозоленные интересы и ценности уже мало волнуют, появляются новые страсти и мотивы. Даже профессию или хотя бы коллектив стоит сменить в это время. Так что все ваши младенческие дружеские союзы выдохлись. И не морочь мне пятую точку своей преданностью!       — Ты совсем его не знаешь!       — Пф-ф… В этом моя сила, брат!       — Короче, отлипни от Сашки! Ему сейчас и без того нелегко.       — Угу… А на него случайно никто не покушался?       — Иди на хрен.       — Значит, не покушался. И мне кажется это странным! Так что… — И Тася, чуть высунув язык от старания, рисует седьмую стрелку и изображает рядом лицо с квадратным подбородком и узкими глазами, но больше ничего не пишет рядом. Противный сыщик вдруг подскакивает и заявляет: — Короче, так! Сейчас мы сделаем первый шаг! Во-первых, назови мне даты твоих выпадений. Во-вторых, доставай свой телефон — надо переписать номера фигурантов.       — Зачем?       — Сейчас всё узнаешь! Сиди и не спрашивай вопросы. Давай-давай, шевели конечностями, гони мобилу!       Он меня уговорил. Хотя я и сомневался в том, что этот чудик может что-то нормальное придумать. Я написал в строчку пять дат, включил телефон и перенёс на клеёнку рядом с соответствующими рисунками номера телефонов всех «подозреваемых»… Всех, кроме Сашки. На что Тасенька мерзко захихикал:       — Хи-хи-хи! Визиточка-то стыренная у меня! Так что это излишняя предосторожность.       Потом Тася сбегал к себе домой за своим телефоном. Мы с Помпадур с одинаковой насторожённостью разглядывали дверь, пока он отсутствовал.       — Ну-с! Держите меня семеро! — весело заявил Тася, с ноги открывая дверь. — Дедуктивно-дебилятивное шоу начинается!       Он потыкал по телефону — установил «громкую связь». Подтащил кресло ближе ко мне, приперев меня к стене. Уселся по-турецки, оскалился мне особенно безумной улыбочкой и начал набирать первый номер на своём телефоне. Первым по списку Шаповалов Петя. Человек-усы.       — Слушаю вас. — Шаповалов всегда начинает так — по-деловому.       — Здравствуйте, любезнейший, — голос Тасеньки вдруг стал елейным и благообразнейшим. И, казалось, лицо тоже изменилось, вытянулось, что ли. — Вы совершенно меня не знаете. Совершенно. Да и я, признаться, вас тоже. Но человек вы небедный, это я знаю.       — Кто вы? Вы, может, ошиблись номером?       — Нет-нет, уважаемый. Вы финансовый аналитик компании «Мидас». Пётр Шаповалов. И у меня к вам предложение. Личного характера.       — Что вам надо?       — Купите у меня диск.       — Я ничего не покупаю ни по телефону, ни по интернету. Всё…       — Достопочтимый Пётр Алексеевич, на этом диске нужная вам запись… — перебил Шаповалова Тася. — Дело в том, что я проживал в доме напротив вашей замечательной компании. И трижды имел честь не просто быть свидетелем, но и записать странные манипуляции с телом уважаемого Берана Семёна. Я поискал по сети и удостоверился, что этот несчастный — он самый. Так вот, 10 июня, 28 июня и 8 июля я видел, как вы выносили сего предпринимателя из здания на заднем дворе и увозили куда-то прочь. Это был вечер. Но и ваше лицо, и Семёна Берана я рассмотрел хорошо. Поизучал вопрос, поспрашивал людей… И вот решил предложить вам эту запись, возьму не много. Десять тысяч баксов — сущие копейки для вас, а я смогу съездить на Канары с размахом.       — Э-э-э… Что-то я не понял, о чём вы говорите. Почему вы сказали «с телом Берана»? С Семёном что-то случилось?       — Если денег не будет в течение недели, то запись я увезу Берану в Мальгино, где он по вашему совету укрывается. Пусть человек сам разбирается, куда его вывозили в бессознательном состоянии.       — Послушайте, я не понимаю, о чём вы говорите!       — А я думаю, понимаете, учитывая, что 8 июля был убит Ильяс Мехтиев, ваш босс.       — Убит?       — Убит-убит. В общем, сначала деньги, а потом стулья.       — Что?       — Я готов отдать диск со странной записью и больше не интересоваться этим. Ни-ко-гда! Деньги принесите в клуб «Мышеловка», передадите некоему Мятному Юрику, он же вам отдаст диск. Обещаю, это будет единственная копия.       — Так! — Шаповалов, по-видимому, справился с оторопью. — Никаких денег и диска! Вы несёте какую-то чушь! Если вы хотите помочь следствию, свяжитесь с полицией, а не со мной. Мне некогда. Прощайте!..       Подобный текст был приготовлен для всех. Но читался он в разных ипостасях. В Тасеньке действительно проснулось хулиганское актёрство. Он то женским томным голосом говорил, то на гопниковском сленге, то противным старушечьим скрипом, то демонически вещал шёпотом, то в образе робкого интеллигента… Только он им сообщал разные адреса приноса денег за несуществующий диск. Как он выразился: всех своих милых дружков припахал на это опасное предприятие! Тася хотел увидеть, кто придёт, надеялся, что злоумышленник себя выдаст. Кроме того, этот артист больших и малых академических театров импровизировал: психотерапевту сказал, что сделал анализ таблеток и обнаружил наркотик. Дзагоевой Лане — о том, что она использовала для этих целей свой внедорожник, да ещё и Гвен куда-то на нём увезла. А Нестерову Виктору вообще заявил, что «тот расправился с Ильясом, так как дочка Нестерова пошла в настоящего папеньку — дескать, дочка-то Ильяса»!       Мне тоже было интересно. Во-первых, смотреть на Тасю, тот разошёлся — «Станиславский отдыхает». Во-вторых, как реагируют мои коллеги и друзья. Надя-секретарша испугалась. Стала что-то блеять в ответ. Гершензон тупил, он, по-моему, так и не понял, что его разыгрывают. Айна молчала, выдавливая из себя: «да», «нет», «нет», «нет», «нет»… Но круче всех получилось с Нестеровым! Тот сразу испугался, заявил, что «это все в его семье знают»… Мы с Тасей оба чуть в осадок не выпали! Так значит, дочка Виктора— это плод той пьяной обжималочки, угарного перепихона? Как так? Ведь Ильяс был бездетен, врачи говорили, что сперматозоиды какие-то слабые… Для меня это стало шоком… А Тася торжествующе смотрел на меня.       — И вот теперь! — ораторствовал он. — Остаётся ждать эту неделю. Тот, кому похуй на некий диск и он знает, что это лажа, никуда не пойдёт. А кто-то, может, и занервничает, может и придёт… Там мы и поговорим!       — А может, человек придёт чисто из любопытства?       — Разберёмся… Плохо только, что самому нельзя всё увидеть и оценить гениальность моего плана. Хоть бы ты, противный, оценил правильно!       — Мне трудно это всё «оценивать», так как я не верю в их вину. Тася, я сам виноват…       — Не полоскайте мне уши, мужчина! Итак, будем ждать! А мы с Дурой должны идти на водные процедуры. Эй! Суженый мой! Хоть бы чмокнул в знак глубочайшей благодарности. Хотя так-то должен быть и глубочайший поцелуй.       — Ну нет! Никаких «чмокнул». Иди, тебя река зовёт!       — Эх ты… — И вдруг как прыгнет, как вопьётся мне в губы. Я так с табуреточки-то и повалился. А он на меня. Вот придурок! Прежде чем я успел опомниться от такого демарша, Тася вскочил на ноги. И крикнул с жестом «свободы, ведущей на баррикады»: — Смелость города берёт! А ты привыкай, мой лев! Р-р-р…       Тася схватил свой телефон, свистнул кошке и был таков. А я так и лежал, как дурак, на полу. Потом, правда, несколько ополоумевший выперся во двор и увидел, как мой ненормальный сосед с навороченным в виде чалмы полотенцем на голове вышел за калитку, направляясь к реке. Рядом с ним вышагивала Помпадур. А Тася продолжал свою игру, так как говорил в трубку, противно гнусавя:       — Аллёу! Гутен таг, дас ист майн фройнд — Александр Лунгин? Бросать трубку — не есть хорошо! Выслюшать меня… Я немецкоподданный, я хотеть вам предложить…       И звук его дурашливости растворился в разговевшемся августовском дне. Я начинал принимать его правила игры, так как даже всерьёз стал раздумывать над возможностями «фигурантов». Тьфу ты, ну ты!       Надо позвонить Сашке. Спросить, как там дела. Ну и заодно услышать его реакцию. Всё равно ведь расскажет! _______________________       *Л. Филатов «Про Федота-стрельца».       ** Характеристика Штирлица в советском телефильме «Семнадцать мгновений весны».       *** М. Булгаков «Иван Васильевич».