Серая паутина мира

      Отстранение Мельникова от работы длилось почти две недели. Поначалу он всё пытался найти информацию о городе, который видел в своём коротком воспоминании, но у него ничего не получилось. Так же, как и в первый день, все его поиски говорили о том, что города этого попросту не существует в этом мире, и, скорее всего, никогда и не было. Но в голове, помимо воспоминаний, крутились мысли о Тёмных, грезивших другими мирами, и Мельникову потихоньку начало казаться, что все их идеи не такие уж и странные, ведь возможно, что Иные за многие века просто не смогли найти правильный подход к такому роду магии.       Но всё это занимало его только первые дни, когда свежие мысли и идеи прочно засели в голове Мельникова, но так не могло продолжаться вечно. Уже через четыре-пять дней он начал скучать, а к концу своего отстранения от дел он не знал, что делать. И как только раньше он мог целыми днями только читать книги, да делать сайты, ведь это невыносимо скучно, а главное — однообразно. Хотя тогда его спасали многочасовые прогулки по самым разным уголкам Москвы, ведь этот город, несмотря на всю свою серость, был многолик. Москва умела пленить своими широкими проспектами и узкими переулками, шумными дорогами и тихими дворами, роскошью, выставленной напоказ, и бедностью, скрытой от любопытных глаз. Москва была пауком, заманивающим в свои сети людей, и те, попадая туда, оставаясь в них навсегда, чтобы только жить и наслаждаться каждой минутой в этом странном и безумном городе. И Мельников, ходя по улицам, вспоминал всё это: лица людей, фасады зданий, навязчивую рекламу. Всё это жило около него, всё это он не любил, но, как дозорный, вынужден был защищать, ведь обычный человек не должен страдать только из-за того, что кто-то, имеющий силу, так решил. Ему нравилось просто смотреть вокруг и делать выводы, возможно правильные, а возможно и нет. Особенно Мельников любил смотреть на город сквозь Сумрак. Тогда Москва представлялась ему в совсем другом виде. Таинственная и величественная, именно такой она была, со своей непередаваемой красивой перламутрово-серой аурой. Москва — город, живущий повседневностью, и здесь нет места чудесам и ярким краскам, Мельников знал это всегда, но только сейчас понял, насколько был прав. Но, тем не менее, он любил этот город со всеми его плюсами и минусами, Москва за столько лет смогла заманить его в свои сети.       Но даже это не меняло того факта, что скоро это всё ему наскучит, а дома Мельникову делать было совершенно нечего, даже тренироваться не хотелось. Казалось, он изучил уже все заклинания, которые только мог, и теперь единственное, что оставалось ему — это открывать для себя знания, пока недоступные ему, созданные Высшими для самих себя. Но разве такая мелочь могла помешать столь упрямому человеку? Нет, конечно, вот только для этого ему следовало попасть в офис, что не представлялось Мельникову в то время возможным. Хорошо, что хоть Гесер разрешил вернуться ему на службу раньше, чем прогулки успели надоесть ему. Мельников даже немного сожалел о том, что не смог посетить парочку заброшенных зданий, которые особенно прельщали его своим одиночеством и таинственностью.       Впрочем, в Ночном Дозоре его жизнь снова пошла своим чередом: дежурства да расследование мелких преступлений Тёмных, от которых пользы было мало, но зато хоть какое-то развлечение. Один раз Мельников обнаружил, пусть и совершенно случайно, а через пару недель и инициировал новенького. И ему даже понравилась эта новая для него роль наставника, который направляет человека на путь магии и чудес в том месте, где их быть не должно.       Но постепенно, день за днём, отметка на термометре, отмечавшем температуру воздуха, ползла вверх, а количество даже мелких преступлений у Тёмных — вниз. Казалось, что они все уехали из Москвы на дачи на время майских праздников, или же на них просто благодатно подействовала атмосфера всеобщего праздника. Все были довольны таким раскладом, точнее, почти все, Мельникову было безумно мало постоянных разговорных дуэлей с Ласом, ужинов с Антоном и просто приятельской болтовни с другими коллегами, ему не хватало той самой романтики опасности, которую он испытал, когда лишился сил в ходе битвы с Тёмным магом. Но он понимал, что это скорее исключение, чем правило даже в Дозоре. Прямые столкновения тут случались редко, зато козни плелись постоянно. Мельников любил распутывать клубок интриг, хоть ему и доверяли в основном достаточно мелкие дела, но даже они с наступлением весны почти сошли на нет.       Но две вещи все ещё занимали его: Тёмные, которые мечтали о других мирах, и его память. Он не вспомнил больше ничего о своём прошлом, зато однажды столкнулся с Иным из тех, за которыми ему поручено было следить, и буквально кожей почувствовал на себе тяжёлый взгляд, полный ненависти. Как будто Мельников был виноват в том, что они все ещё были в Москве, вместо какого-нибудь далёкого сказочного мира. Позже он ещё пару раз пересекался с другими адептами этого учения и каждый раз не мог понять, почему они так зло на него смотрят. Всё это не поддавалось его логике, на которую он привык полагаться. Ему не хватало данных, чтобы сложить картинку и получить единственно верный ответ, но он знал, что сможет докопаться до истины рано или поздно, так или иначе. Мельников никогда не бросал свои дела на полпути.       — То есть ты говоришь, что он смотрел на тебя так, как будто ты виноват во всех бедах в его жизни? — спросил Антон, когда Мельников поведал ему обо всём, что происходило с ним в последнее время.       — Они. Их было как минимум трое.       — Интересно, в чём причина? Ты им точно дорогу не перебегал?       — Нет. Мне не до них было. Я, знаешь ли, вначале искал безумную даму, потом отбивался от её не менее сумасшедшего кавалера, из-за которого был вынужден целый год провести без магии, а в последнее время я занимался мелкими делами и насолить группе странных Тёмных уж точно не мог.       — Если ты только не сделал это до потери памяти.       — Думаешь, это реально? Я же тогда был простым человеком, скорее всего. И как я им мог перебежать дорогу?       — Ты непростой Иной, и человеком был таким же. Кто знает, может всё то, что происходит с тобой сейчас, бывало и раньше до амнезии.       — Логично, но почему тогда ни один Дозор не ищет меня?       — Может, они считают тебя погибшим, может, ты был засекречен, а может, ты им мешался, а может, тебя к нам специально заслали. Кто знает, я могу выдвинуть ещё десяток таких версий, каким ты мог быть, но даже если я отгадаю, кем ты реально раньше был, это всё равно будет просто удачным тыком пальцем в небо.       — То есть думаешь есть реальный шанс того, что я был Иным задолго до потери памяти? Ты бредишь, тебе бы на свежий воздух надо, Антон.       — Думаешь, это полный бред, вот только многое говорит о том, что я прав. То, как легко ты ограждался от Сумрака, когда впервые в него вошёл, слишком разумное применение магии для новичка, легко осваиваешь заклинания. Не удивлялся тому, чем именно занимается Дозор. Даже обычного энтузиазма недавно инициированного не было, и знаешь, по мне - это куда более странно, чем твоя аура и всё остальное вместе взятое.       — Но ведь я всегда рвусь в бой или это не энтузиазм, а так, фигня на постном масле?       — Твой энтузиазм больше похож на тот, что испытывает опытный маг после вынужденной отставки от работы.       — Всё равно, всё это похоже на бред. Ведь если бы я был Иным раньше, думаю, Гесер бы об этом узнал, у него-то источников побольше, чем у меня и даже у тебя.       — Но даже он не всеведущ. Хотя он, может, и знает о тебе, но молчит. Кто знает истинные мотивы нашего шефа? К тому же, если ты был Инквизитором, то узнать, чем ты раньше занимался, будет проблемно даже для Гесера, хотя тогда бы они сами тебя нашли.       — Как всегда, вопросов больше, чем ответов.       Мужчины замолчали, этот разговор часто возникал между ними, но найти правильные ответы они были не в состоянии. Несмотря на то, что и Городецкий, и Мельников обладали отличным логическим мышлением и зачастую могли распутать даже самое запутанное дело, в вопросе прошлого Мельникова им не хватало информации, чтобы найти верный ответ, который бы объяснял все странности этого необычного Иного.       — Знаешь, я тут подумал, а ведь не только ты у нас странный, — разрушал тяготившие их молчание Антон.       — Что такое, кто-то решил посягнуть на моё звание самого необычного Иного? Я обязан вызвать его на дуэль.       — Это я, давай вызывай, посмотрим, кто кого, а то я совсем скоро на офисной работе всё забуду, а ведь раньше был неплохим оперативником.       — С чего это ты у нас необычным стал?       — Мои девочки недавно заявили мне в один голос, что моя судьба за последние полтора-два года слишком сильно изменилась, причем они даже сами понять не могут, в какую сторону.       — Разве можно так далеко просмотреть линии вероятности? Так ведь жить скучно.       — Можно увидеть только глобальные изменения, и то не всегда. Но учти, что даже не все маги вне квалификации могут такое увидеть. Вот я, например, могу максимум линии вероятности на неделю вперёд рассчитать, ну, может, дней на десять, и то мой прогноз будет весьма неточен.       — В общем, всё как всегда, — зевнул Мельников. — Будущее увидеть можно, но будет это больше похоже на гадание, чем на реальность.       — Именно так. Может, ты себе кофе сделаешь, ты же ночью не спал?       — Ага, я с дежурства.       — Чего тогда в офис приехал? Отсыпался бы дома.       — Гесер приказал, ему, видишь ли, не терпелось услышать как продвигается моё изучение организации Тёмных, мечтающих о других мирах. А мне даже рассказать особо нечего. Они ведут себя тише воды и особо не жаждут рассказывать, чем именно там занимаются. — Мельников налил себе в воду, кинул туда пару ложек растворимого кофе и произнёс пару каких-то странных слов, над чашкой поднялся пар.       — Что ты сейчас сделал? — Антон смотрел на Мельникова удивлённым взглядом. Городецкий раньше никогда не видел, чтобы кто-то вот так разогревал еду или напиток, просто одними кончиками пальцев.       — Кофе, сам же сказал. Эй, Светлый Паладин, что с тобой?       — Да я видел, что кофе, но как ты его разогрел?       — Заклинанием, а что, нельзя? Появилось очередное дурацкое правило, запрещающие это?       — Я не знаю такого заклинания, чтобы главное в магии были слова, эта не та разновидность магии, которую практикуют в Дозоре.       — Вот чёрт… — Мельников замолчал, пытаясь выразить мысль, крутившуюся у него в голове. — А знаешь, я сейчас сам не в состоянии повторить, что сделал буквально минуту назад. Я даже не понимаю, что совершил. Знаешь, кажись, я начинаю верить в то, что я раньше занимался магией.       — Прямо чудеса. А я-то думал, что меня нельзя больше удивить обычным заклинанием. Вот только мне интересно, что же именно ты сделал. Может, если поискать информацию, вдруг я найду нечто похожее? В конце концов, вдруг ты просто это где-то вычитал и сейчас неосознанно применил.       — Или же я реально инопланетянин, который раньше служил в Инквизиции. А что, мне нравится, звучит просто отлично.       — Ты уж что-то одно выбери: ты инопланетянин или Инквизитор?       — Ну вот, даже нельзя быть одновременно и тем, и другим. — Мельников отхлебнул горячего кофе, не пропадать же напитку только из-за того, что его непонятно как разогрели. — Блин, мы же оба трезвые, но почему мне кажется, что эта чушь, что я из другого мира, - правда. Нет, я уверен, что это правда.       — Потому что пока это самое логичное объяснение всему. Или же ты просто слишком уставший, чтобы реально соображать, и сейчас цепляешься за любую версию. Мельников, я думаю, сейчас тебе стоит хорошенько отдохнуть и потом подумать над всем, что о себе знаешь.       — Я в последнее время только это и делаю.       — Разве? Мне казалось, что ты погряз в делах Дозора и совсем забыл про свою амнезию.       — Так и было до недавнего времени, но блин, так жить нельзя. Я же ведь потерял важную часть себя и её надо вернуть, так что теперь я снова этим занялся. И знаешь, кажись, это даёт какие-то результаты, по крайней мере, у меня появились ещё несколько зацепок, правда, как всегда, очень смутных. Даже рассказывать особо не о чем. Ладно, я пойду, пока не уснул прямо здесь.       — Удачи.       Мельников ушёл, а Антон задумался. Странностей за его другом и учеником и вправду было много, но, служа в Дозоре, Городецкий давно привык, что на всё можно найти ответ, причем зачастую куда более реальный, чем тот, что он себе представлял. Вот только обычно такие ответы находились в течение весьма короткого периода, в то время как о Мельникове до сих пор мало что было известно. Даже Антону, хотя бы из-за того, что, несмотря на всю свою болтливость и дружелюбность, его ученик был скрытен. Он мог часами говорить об очередном деле или загадках, но при этом никогда не рассказывал что-то о себе. Городецкий понимал, что уровень Мельникова отнюдь не четвёртый, а выше, но этот вывод Антон сделал только благодаря тому бою, в ходе которого его ученика чуть не убили, а также на основе инцидента с вампиром. Но этих данных слишком мало. Мельников являлся один из тех людей, о которых можно совершенно уверенно сказать, что ты и знаешь, и не знаешь его одновременно. Да ещё эта странная перемена судьбы самого Антона. Действительно, сейчас было слишком много вопросов, на которых не было ответов. * * *       Мельников валялся на матрасе, вставать ему не хотелось совершенно. Он спал всего несколько часов, после чего его разбудил телефон. Звонил Лас, пытался пригласить его на слёт байкеров. В другой момент это бы заинтересовало его, но сейчас Мельников слишком устал, поэтому Лас так и не получил от него внятного ответа, пойдет ли он туда один или в компании. Уснуть снова не получалось, то ли мешало солнце, то ли тело вопреки разуму решило, что отдыхать Мельникову уже хватит и надо вставать.       Через час борьбы самого с собой мужчина всё-таки поднялся, всё равно он больше бы не уснул, а у Мельникова ещё были дела, которые он собирался сделать до очередного ночного дежурства.       На белом листке бумаги были написаны несколько имен: Лайза Минелли, Чарли Уоттс, Гесер. Рядом лежал незавязанный тюрбан. На другом листке Мельников расписал своё видение, явно связанное с детством, а также сегодняшнее происшествие с кофе. Только сейчас он понял, как мало знает сам о себе. Память — важная часть личности, а он был лишён её. Казалось, что он только скелет личности, без органов, мышц и даже разума.       Было ещё одно, фамилия книжного героя – Мелифаро, она нравилась ему, казалась куда более правильной, чем Мельников, но ведь такое невозможно? Чтобы он, реальный человек, на самом деле был героем книги, да ещё и не самой реалистичной. Он знал, что в этом мире возможно многое, но ведь далеко не всё. Мёртвые остаются мёртвыми, прыгнуть выше свой головы невозможно, а путешествия в другие миры — миф. Но ведь он сам знал, что Иных можно воскрешать на какое-то время (а то и навсегда), Антон — пример того, что прыгнуть выше головы реально. Тогда кто знает, вдруг и другие миры — реальность? Поколебавшись ещё какое-то время, Мельников вывел на листке бумаги: «Мелифаро». Вот только даже несмотря на это, он все равно не собирался читать Макса Фрая, ведь даже если он и из другого мира, маловероятно, что этот мир может описываться в книге. Тем более той, что написана не магом, ведь любой дозорный знал, кто из именитых писателей был одним из них, и имени «Макс Фрай» там не было.       Мельников взял в руки ткань для тюрбана, именно на неё он надеялся сейчас больше всего. Ведь то, что пробудило в нём одно воспоминание о прошлом, могло вызывать и другие, а мужчина отлично знал, что восстановление памяти при амнезии подобно снежному кому. Больше помнишь, больше вспоминаешь. Ловко завязав тюрбан, Мельников подошёл к зеркалу. Да, ему это шло, определённо. Хотя рубашка и брюки явно были не в тему, под тюрбан стоило надевать что-то более экзотическое и свободное, наподобие наряда индусов. Но даже час спустя, когда мужчине уже надо было ехать на дежурство, он ничего не вспомнил. Возможно, что просто прошло слишком мало времени или же он и так узнал о себе в последнее время слишком много и теперь стоит набраться терпения и ждать следующего озарения. Но всё-таки ещё одно Мельников записал, как зацепку к прошлому – умение завязывать тюрбан, пусть оно и было вполне обычным для этого мира, но в Москве мало кто умел такое делать.       Жаркая летняя ночь только начиналась, даже солнце ещё не успело скрыться за домами. Людей на улице было много: тут была и молодежь, у которой сейчас были каникулы, и взрослые, отдыхающие после работы. Сегодня Мельников дежурил не один, а с Семёном. Ночью напарник был необходим, чтобы не уснуть. Конечно, существовали зелья и заклинания, помогающие это сделать, но на таком долго не продержаться, да и потом становилось только хуже, так что Иные редко использовали их.       — О, ты сегодня рано, Мельников. Что случилось? Как же твои вечные опоздания?       — Сдох последний мамонт. Да ладно, не так уж и часто я опаздываю, да и твои байки слушать всегда интересно.       Район для патрулирования у них был один из самых оживленных, даже ночью — ВДНХ. Тут постоянно случались мелкие стычки и даже серьёзные столкновения. Из-за того, что и само место людное: постоянно то один, то другой Иной пытался тут набраться сил из людей. Поэтому дежурили на ВДНХ постоянно и Светлые, и Тёмные, но даже так им не удавалось пресечь все правонарушения.       — Ладно, пошли. Стоять здесь и ждать, пока что-то случится, бесполезно.       Какое-то время они просто ходили. Для Семёна это было обычное дело, он вообще не любил пустую болтовню, но Мельникова это нервировало. Он не мог молчать, ему надо было о чём-то говорить, а ещё лучше — действовать.       — Держи, — Семён протянул Мельникову открытую бутылку пива, которую только что купил, и сейчас пытался открыть вторую. — У меня тут к тебе есть немного странный разговор.       — И ты туда же? Семён, куда ты катишься? Я надеюсь, он хоть не будет связан с Максом Фраем, мне вполне хватает Нади, которая мне всё уши этой книгой прожужжала.       — Именно с ним. Знаешь ли, я такое впервые вижу, чтобы реальный человек настолько соответствовал книжному герою.       — А может, с меня просто писали прототип? Откуда знать, тогда это всё объясняет, я же мог знать автора, в конце-то концов. Но нет, скоро весь Дозор будет думать, что я просто оживший человек из книги. — Мельников почти вышел из себя, ему надоело слышать об этой книге (которая в последнее время становилась всё популярнее среди Иных) и о том, что он точная копия одного из героев. А идя на дежурство с Семёном, он надеялся от всего этого отдохнуть, но видимо, линии вероятности сложились иначе.       — Блин, а ведь об этом я и не подумал. — Семён сделал большой глоток пива.       — Да ничего, просто надоело всё это. Тем более что мне самому такая возможность только сейчас пришла в голову, надо бы побольше информации про этого сэра Макса найти.       — А говоришь, не читал, а почему тогда его сэром назвал?       — Да потому что меня пол-Дозора кличут сэром Мелифаро, логично предположить, что в этой, будь она неладна, книге это вполне обычное обращение к мужчине. Всё-таки для начала я хочу поискать более реальные причины потери памяти, а уже потом обратиться к фэнтезийной книжке.       — Твоё право… — Семён ещё секунду назад бывший совершенно спокойным, мигом насторожился и собрался. — Твою ж… эти упыри что, совсем обнаглели?! — Семён погрузился в Сумрак так быстро, что Мельников даже не заметил, как это произошло. Но он увидел, как в него летит какое-то заклинание. Не думая, что он делает, Мельников поставил щит мага и шагнул вслед за Семёном в Сумрак.       Бой уже шёл вовсю. Хотя шансов на победу у Тёмного не было, что мог маг примерно четвёртого-пятого уровня против первого? Ровным счётом ничего. Так что, несмотря на то, что Тёмный ещё отбивался, шансов на победу у него уже не было. Вот только Тёмный и не собирался драться с Семёном, он лишь ставил блоки на его атаки, а сам старался задеть Мельникова. Ещё два тройных кинжала разбились о щит Мельникова, пока тот складывал пальцы в определенный жест, и когда всё было готово, заклинание сорвалось с кончиков его пальцев. Теперь Тёмный несколько часов не сможет даже языком пошевелить, так что можно вытащить его спокойно из Сумрака, а потом передать Тёмным, чтобы те проводили своё внутреннее расследование насчет инцидента.       Почти через час, когда первые трудности были улажены Мельников и Семен продолжили своё дежурство.       — Ну вот, на меня опять нападают странные личности, вот за что, я же был хорошим мальчиков в этом году! — Мельников не выдержал тишины и первым заговорил.       — Подумаешь, маг, который не состоит на службе, решил повеселиться, знаешь, сколько я их видел? Очень много, просто им становится обидно за упущенные возможности, а пойти в Дозор не хватает решимости, вот они и развлекаются, кто во что горазд. Один людей лечить одним прикосновением рук начинает, а другой на оперативников нападать. Их можно понять, сила-то у них есть, а вот возможности её использовать нет.       — Этому магу есть чем заняться.       — Откуда знаешь, неужели решил пророком заделаться? Ты учти, дело это неблагодарное, им мало кто верит, даже среди Иных.       — Да нет, я тут наблюдением за группкой Тёмных занимаюсь, так он один из них.       — Вот оно что, а поподробнее можно?       — Да там и рассказывать особо нечего. Они пытаются найти способ путешествовать в другие миры, в основном, методом поиска мест наиболее удачных в качестве отправной точки. Они считают, что кое-где реальность менее прочна и именно с этого места проще попасть в другой мир.       — Да уж, чем только не занимается народ. Хотя логика в их действиях есть, ведь есть же места в мире, где в Сумрак войти легче или наоборот тяжелее, так почему нельзя эту же теорию применить для путешествия в другие миры. Эх, опять эта книга в голову лезет, зря я её прочитал.       — В этом логика есть, не спорю, вот только почему они так не любят меня? Вначале взгляды злые, теперь нападение?       — Ты не думай об этом пока. Возможно, всё это просто совпадение, так тоже бывает. Ты же у нас, в основном, дела расследуешь, а когда на такой работе пересидишь, везде видишь заговоры и интриги. Постарайся побольше работать в поле, авось такие параноидальные мысли сами тебя покинут, — наступило молчание, которое опять первым прервал Семён.       — А знаешь, Гесеру пора тебе уровень повысить, то заклинание, которым ты парализовал Тёмного, тянет на второй уровень силы, как минимум.       — Антон считает так же, а мне честно всё равно, седьмой или вне, сила-то моя от этого не меняется и знания тоже.       — Не скажи, чем выше уровень, тем больше доступно. Шестой уровень не отправят ловить мага третьего, понимаешь, о чём я?       — Понимаю, наверно, с этой точки зрения это имеет смысл, но я бы пока предпочёл разобраться, с чего на меня так озлобилась группа Тёмных.       — Дело хозяйское, но я бы не упускал возможность узнать больше, а тут самый простой для тебя, доказать, что ты сильнее, чем считают другие.       — Я попытаюсь, а пока там упырь. Нам бы у него документы проверить, а то, кто знает, вдруг у него есть какие-то скрытые мотивы насчёт сегодняшней ночи. — Хотя Мельников и старался говорить, как можно нейтральнее по его подвижному лицу было видно, что к вампирам он до сих пор питает ненависть.       — Эх, молодежь. Вам же говоришь, как лучше. Ладно, пошли печать проверять, да и тем более, у тебя же своя голова на плечах есть, причём весьма неплохая. — В ту ночь Семён больше не сказал ничего особенного, но этого вполне хватило Мельникову для того, чтобы немного иначе взглянуть на свои проблемы.