Если б не было ада и рая, Их бы выдумал сам человек. Сергей Есенин «Не гляди на меня с упрёком...»
И вот он тут, на вокзале. Спешит на свою платформу, уже не было сил больше тут оставаться. Хотелось только бежать. Дорвался. Прибежал. Поезд уже ждет его и прочих беглецов,наивно стремящийся в тот изменчивый мир. Вокзал, вокзал! Успокоение страждущих, горе счастливых. Где еще искать измены и изменения? Каждый день сотни людей. От чего-то бегут к чему-то. Через пути, через рельсы, шпалы и стук колес. Влюбленные расстаются, в надежде сойтись вновь; молодые «Онегины», бегут в другие города и страны в поисках новой жизни. Тут рождаются и умирают маленькие жизни маленьких историй. Сколько встреч и разлук хранят в себе эти пути? Даже шпалы слишком параллельны, чтоб сойтись в этих путях.. Евгений спешил в свое купе на верхнюю полку, чтобы больше никто не беспокоил его в этом душном городе. Тут его больше ничего не интересовало. При всем, человек он был странный, противоречивый. Ничего кругом его долго не интересовало, но жить хотелось страстно. И пусть для других, и пусть на время, и пусть не в себе... В любви он был изменчив, как многие из мужчин, но он каждую любил. По крайней мере, так он думал. Естественно, он не доходил до маразма, мучая себя этими вопросами, но Евгений никогда не мог точно ответить, что же для него любовь, что дружба и есть ли для него она. Слова, описывающие эти явления, часто менялись, путались, противоречили друг другу, особенно со временем. И оттого он мучился, как и каждый, кто столкнулся с этим изменчивым, как человек, понятием. Несмотря на эти постоянные изменения, стоило ему найти «даму сердца», как он начинал отличаться постоянством, скучая сам, доставляя скуку другим. Оттого он и бежал через какой-то срок, топча своих женщин, как асфальт. Без жалости. Без тоски. Без памяти. Уже лежа на верхней полке, надев свой строгий, грустный вид, он пустил взгляд в свободное плавание. Какая разница, куда смотреть, когда... «И что же с нею будет? Хотя...Какая разница, уже сбежал. Мне так будет проще! А ей? Прочь, прочь, прочь! Всё, надоело! Какая разница, от меня одни лишь беды! Ну и что, что влюблена! Найдет кого-нибудь. В городе миллион таких», - но лицо его стало хмуро. Несоответствие чувств и мыслей, наверное, давно должны были свести его с ума, да как-то не сложилось. Хотя, как знать, было ли это странным, когда целый мир живет в вечном противоборстве с самим собой. Старикашка снизу раскладывал свои пожитки, раздражающе шумя. Старик был сухощав и низок, на лице оставались морщинки от некогда не сходившей с лица улыбки. Глаза его улыбались и сам он невольно ассоциировался с чем-то очень хорошим. Его можно сравнить с многим, так сказать, добрым, что есть на свете, будь то теплое весеннее солнце после суровой русской зимы или маленький белый котенок, с голубыми, как небо, глазами или же верный пёс, бесконечно преданный своему хозяину. Создавалось впечатление, будто все самое светлое скопилось в теле и разуме этого человека. Если бы он был цветом, он был бы чистейшим белым, без капли грязи, без капельки сероватых оттенков. Или же желтым. Ослепительно желтым, как солнце. Разложив вещи, старик начал глядеть в окно на уже серое, осеннее небо. Не печаль блестела в мутных, старческих глазах, а восторженность. Наивно-детская радость. - Куда едешь, старик? - В Свободный, милок. Меня там ждет мой лучший друг, мой верный пёс, - улыбка заиграла на морщинистом веселом лице. - А зачем Вы от него уезжали? - С мужиками поспорил да и поехал с дуру в незнакомый, чужой город. Зачем — не знаю. Но сколько нового я увидел! Как хорошо на свете жить-то! - А собаку-то? Собаку на кого Вы оставили? Ей-то какого без Вас? Про себя Евгений уже давно клял инфантильного соседа за его беспечность... - Я ее соседу оставил. Она меня ждет, я знаю. Разве плохо вышло? - старик умолк. - Сам-то куда бежишь, малыш? Евгений разозлился, нахмурился и сказал только: - Не смейте меня так называть. «И куда я бегу?..» Пока старик читал, черный силуэт молча смотрел в потолок. Теперь он разрывался между желанием вернуться к своей «собаке» и убежать вместе с этим стариком в Свободный. Почему в Свободный? Да так, название приглянулось. Пережитое счастье не давало покоя. А вдруг все могло бы быть хорошо? Или же все безвозвратно утеряно? И кто виноват в том, что теперь есть то, что можно назвать Величайшей из Потерь? Будет ли еще что-то после этой маленькой жизни? И бежать от проблемы — разве это выход? Есть ли в жизни еще что-то теперь? Голова разрывалась... «Если б не было Ада и Рая, их бы выдумал сам человек...» - горькая мысль чуть не соскользнула с языка. Потерянное счастье не оставляло его и даже манило... Но, может быть, он просто сам не хотел отпускать то самое светлое, что было у него, о чем память была еще свежа, и вновь погружаться во тьму, скучную, одинокую и непонятную даже ему самому. Свободную и пустынную. Без людей. Без вещей. Без радости. Кашель старика отвлек его от самого себя. - Старик, а ты боишься...Одиночества? - задумчиво спросила тень. - Ну а чего его бояться? Мы рождаемся, когда нас окружают люди. Мы живем в мире людей. Мы умираем среди людей, насколько бы далеко они не были. Разве можно тут себя одиноким называть? - Ну и что? Все эти тела - только масса, заполняющая собой пространство. Они зацикленные и ограниченные на самих себе, слышат только себя... Старик перебил его: - А кого слышишь ты? Эх, шумишь тут чего-то...В чужом глазу соринку видишь, в своем - бревна не замечаешь. Может это эта...Как там у вас, у молодых...О, мода такая? Хотя, вроде бы, всегда такое было... А, может... Хех, я уже стар, чтобы понимать вашей моды. Вот в мое время мы были другие...А вы все несетесь, бежите, кричите...Ну а ты посмотри, какое небо! - Чернота одна. - Не скажи, сынок, не скажи... Их купе погрузилось в тишину. Старик что-то рисовал в своем блокноте, довольно улыбаясь и смотря в окно. Евгений же лишь хмуро смотрел в потолок до самого Свободного, мучил себя, перебивая одну мысль другой, как борется добро со злом, как свет с темнотой, как человек с человеком, чьи мнения разошлись. Война всё разгоралась...Глава вторая
27 марта 2015 г. в 19:52