А если...

       «Всё, я умер, – с этой мыслью Рене проснулся. – Нет, это я вчера умирал, а сегодня, похоже, жив. Но лучше б я умер вчера».        Болела спина, которую потянул, когда тащил пьяного в хлам Ричарда домой; болели отдавленные этим самым Ричардом ноги – даже трезвый, Дикон не отличался особой грацией, а уж выпивший… Утешало только одно – сейчас Дик испытывает кошмарное, ни с чем не сравнимое п-о-х-м-е-л-ь-е.        Рене злорадно улыбнулся и тут же устыдился своей радости. Повод для похмелья у Дика был совсем невесёлый. И вообще, нужно навестить друга, хотя шансов, что он проснётся в такую рань, не было никаких.        Наскоро закончив традиционную зарядку и умывшись, Рене всё-таки заглянул в комнату Окделла. Ричард спал. «Ну, спи, спи». В коридоре Райс перехватил пажа, попросил его не будить Окделла и заготовить отвар горичника, а сам отправился на утреннюю тренировку с Рокэ.       Герцог был бодр и свеж.       «Зараза».        - Вы сегодня в одиночестве, Рене?       «А ты уже всё знаешь? Кто бы сомневался».        - Увы. Ричард немного… не рассчитал свои возможности. «А точнее, нажрался, как свинья». Так что сегодняшнюю тренировку он пропустит.        - А вы, я вижу, не увлекаетесь вином? – насмешливо поинтересовался Ворон.        - Я подумал, что два оруженосца, упитых до непотребного состояния, не послужат чести Первого Маршала. Но как только выдастся удобный момент, я тут же исправлю это досадное упущение, – почтительно поклонился Рене. – С вашего позволения, не начать ли нам?       «Пора заканчивать этот допрос, а то ещё брякну, чего не надо».        Сегодняшняя тренировка проходила сложнее, чем обычно – Рене был рассеян. Все его мысли занимало вчерашнее происшествие. В том, что Алва следит за своим оруженосцем, а может, и за двумя сразу, он не сомневался. Знает ли Ворон причину, по которой Дик упился до непотребства? Возможно. И хотя вчера Рене не заметил никакой слежки, это вовсе не значит, что её не было. А ещё нужно обязательно – обязательно! – поговорить с Диком.        Мысли надоедливыми мухами крутились в голове, мешая сконцентрироваться. Алва безжалостно наказывал оруженосца за невнимание. В результате Рене разозлился на Алву, на Дика, на себя, на всех вместе взятых и, плюнув на защиту, впервые решился атаковать. Атака была дерзкой, но дурной и цели не достигла – герцог шутя отбил клинок оруженосца.        - Весьма неплохо для того, кто лишь недавно взял шпагу в руки. Но терять голову не стоит. В противном случае вы рискуете потерять жизнь.       - Учту, – Рене тяжело дышал.        - Если уж вам не терпится атаковать, то делать это нужно таким образом…        Следующие полчаса Алва гонял оруженосца по двору бесконечными атаками, ни уклониться, ни отбить которые у Рене не было никакого шанса.       «Сволочь. Сволочь пернатая, – ругался ушастик, умываясь после занятий. – Всё, пора идти к Дику».        Окделл уже изволил проснуться и даже худо-бедно привести себя в порядок. Бледный, молчаливый и какой-то отрешённый, он никак не отреагировал на появление друга.        Начинать разговор первым никто не хотел. Сейчас, глядя на Ричарда, Рене задумался – а стоило ли так жестко, а может быть – и жестоко, знакомить его с правдой? Неужели не было иного способа? Сам Рене других вариантов не видел. И всё же ему было чертовски жаль Дика – глупого, наивного, доверчивого. Кроме того, разве сам он не воспользовался Диком? И что с того, что его цель благороднее? И кто вообще решил, что цель Рене – благородна? Проклятье! Рене тряхнул головой – поздно пить «Боржоми».        Нужно было что-то сказать, как-то подбодрить Дика, но слова упорно не шли с языка.        - Тогда, вчера… – начал вдруг Дик, – ты знал? – голос его звучал глухо и безжизненно. – Ты знал, что она… Что так будет?        - Я… Я подозревал. Я видел её с другим в этом же саду, – Рене очень надеялся, что Дик не потребует объяснений, почему он следил за королевой. – Она говорила ему о любви.        Рене и правда видел встречу Катарины с каким-то молодым человеком, имени которого не знал.        - Прости.        - За что? – вяло поинтересовался Дик.        - Я следил за тобой. Я видел твою встречу с ней. Я хотел предупредить, но боялся, что ты не поверишь, – только сейчас Рене понял, как нелепо звучат все эти слова.        - Почему?.. Почему она так?.. Она звала меня – Дикон… А я… Я мог звать её…        Нет, плакать, как вчера, Дик не стал, но судя по голосу, был близок к этому. Рене мучительно пытался подобрать слова утешения и ободрения.       «А может, лучше просто уйти? Ну да, и оставить Дика одного? Фиг его знает, что он с горя утворить может. В прошлый раз, ну, в смысле – в книге, он убил королеву. А кого он убьет сейчас? Не-ет, уходить нельзя, никак нельзя».        - О женщины, вам имя – вероломство! – «Да уж, лучше Шекспира и не скажешь», – вздохнул Рене и похлопал Дика по плечу.        - Ты прав… Я ей просто в тягость… А я думал… она беспокоится обо мне. Знаешь, – глаза Дика лихорадочно заблестели, он схватил Рене за руку, – знаешь, она ведь действительно беспокоилась обо мне! Её заставили! Да, да, заставили! Она не могла сказать по-другому! Она не могла!.. Она… Она беспокоилась обо мне!        - Когда? – резкая перемена в настроении Ричарда вызвала у Рене полное недоумение. – О чем ты говоришь? Какое беспокойство?        - Она волновалась, что Алва… Что он поступит со мной, как с Приддом. Она предупреждала! Она не могла, ты понимаешь – не могла показать свои чувства!        Рене понимал, что сейчас Ричард хватается за последнюю соломинку и если он срочно не докажет Дику ложность этих надежд, то всё пойдёт прахом.        - Дик, подожди! Дик, – Рене с силой встряхнул приятеля. – Алва не совращал Джастина, он его спас. Спас после того, как твоя обожаемая королева наигралась с ним!        - Это ложь! Ложь! Ты не знаешь! Ты не можешь!..        - Я знаю. И я очень постараюсь тебе это доказать.