А если...

       И в этой реальности судьба не пожелала оставить Эстебана Колиньяра в живых. Рене остекленевшими глазами пялился на распростёртое на камнях тело. Каждый удар собственного сердца отдавался грохотом в ушах.        - …не! Рене!        - А?        Только сейчас ушастик заметил, что Ричард трясёт его за плечо.       - Пойдём. Пойдём, Рене.        - Я… не хотел. Правда, не хотел. Я…        - Пойдём.        Рене почувствовал, как ноги у него подгибаются и без всякого стеснения повис у Дика на плече. Сейчас ему было всё равно, куда идти. Так они и покинули аббатство. Ушастика качало, в горле пересохло, а перед глазами всё стоял и не хотел исчезать недоуменный взгляд Колиньяра.        К счастью, Ричард не стал заводить никаких разговоров. Уже ближе к дому Рене не то чтобы пришёл в себя, но, по крайней мере, стал адекватно воспринимать реальность.        Когда молодые люди вошли в ворота, навстречу им из особняка спускался вниз по ступеням Первый Маршал. Увидев вошедших, Алва остановился. Рене поднял на него глаза – удивлённо-вопросительно изогнутая бровь, внимательный взгляд…        «Ты знал!!! Ты ведь знал о дуэли!!! Ты мог её остановить! Монсеньор вправе запретить всему оруженосцу… Ты мог потребовать отсрочки дуэли до конца моего обучения. Но ты этого не сделал. Сволочь!!! Ты знал, что против Эстебана я не выстою – и всё равно промолчал! А теперь?! Так и будешь молчать?! Ну! Ну, скажи хоть что-нибудь! Дай мне повод высказать тебе всё! И, клянусь Богом, я это сделаю! Здесь и сейчас! А потом… А потом мне всё равно! Грёбаный комок перьев!!!»        То ли герцог увидел что-то такое в глазах Рене, то ли просто решил не обращать внимания на своих оруженосцев, но он молча спустился вниз, прошел мимо, не сказав ни слова, и, вскочив на Моро, покинул двор. А Рене так и стоял, молча глядя туда, где ещё недавно стоял Ворон.        - Идём, – Ричард снова потянул Рене за рукав.        Поднявшись в свою комнату, Рене сбросил сапоги и колет и по привычке уселся на ковер у кровати, раскачиваясь, как китайский болванчик: взад-вперёд. Всё произошедшее казалось дурным сном, от которого хотелось проснуться как можно скорее. Но сколько ни просыпайся – ничего не изменится.        «Разрыдаться бы сейчас».        Но самое большое паскудство было в том, что заплакать не получалось. Шок заблокировал слёзы, а мозг, не желая сходить с ума, решительно требовал какой-то разрядки.        Посидев несколько минут, он решительно поднялся и, подойдя к шнурку, дёрнул за него. Через несколько минут в комнату вошёл Луис.        - Вина, – потребовал Рене, усаживаясь обратно на ковёр.       - Вы уверены, дор?        - Что, соберано вино под роспись выдаёт? Если нет, то неси.        - Вы ещё не завтракали.        - Намекаешь, что пить на пустой желудок вредно? Ну, неси и завтрак.        - Какое вино вы желаете, дор?        - Белое, полусладкое.        - Э-э, дор Рене, вы говорите о «Слёзах»?        - Да, да, о них.        - «Девичьи слёзы»?        - Вот именно. Буду пить чужие, раз своих нет. Неси бутылку… Нет, лучше пару бутылок.        Идея выпить была не самой лучшей, но сидеть вот так, раз за разом прокручивая в голове события прошедшего утра, было просто невыносимо.        Когда Луис принёс еду и вино, Рене полностью утвердился в желании напиться. Напиться и забыть, хоть ненадолго. А ещё, может быть, заснуть. Спать хотелось, но уснуть не получалось.        - Открывай.        Бутылки оказалось более чем достаточно тому, кто вообще пить не привык. Мысли не путались, но ноги не слушались хозяина совершенно. Попытка подняться закончилась провалом.        «И сколько я здесь уже сижу? Ну и хрен с ним. Мне и здесь неплохо».        Дверь отворилась. Рене повернул голову:        - Монсеньор... Какая честь…        - Решили утопить свои проблемы в «Слезах»?       - Ну, крови мне на сегодня хватит.        - Вряд ли это вас утешит, но из этого щенка выросла бы препротивная псина.        - То есть – заслужил?        - Пожалуй, да.        Рене криво усмехнулся и вдруг с предельной ясностью понял: сейчас ему всё по барабану. Он может сказать Алве всё, что думает, а последствия… Да гори они синим пламенем, эти последствия.        - Я так понимаю, монсеньор, что перевязь Первого Маршала вам стала мала и вы решили попробовать себя в роли Создателя. Типа, решать, кто и чего заслужил? Забавно. Не хочу от вас отставать. Всё, чего «заслужил» этот мальчишка – хорошей порки отцовским ремнём. А что, по-вашему, заслужил Окделл? Издохнуть в той поганой подворотне от рук наёмников? Но его вы предпочли спасти. Я знаю, там был ваш человек. А в чем разница между Диком и Эстебаном? Оба с гонором, оба обидчивы до жути, оба весьма недалёки и оба никому не нужны. Вот только от Ричарда откупались молитвами, а от Колиньяра – деньгами. Окделл просто не понимает, как ему повезло, что Надор в избытке может поставлять только моль. Будь у Окделлов столько денег, сколько у Колиньяров – и кто знает, какая сволочь выросла бы из Повелителя Скал. Заслужил…        Рене раскачивался в такт словам вперёд-назад.        - Мы все чего-то заслужили… Вот только… каждый уверен, что заслужил нечто лучшее… чем то, что даёт ему Судьба...        Нервное напряжение спадало. Может, от того, что он, наконец, высказался, а скорее – это подействовало выпитое. Язык шевелился с трудом, и глаза начали слипаться. Рене помотал головой, вино заплескалось от уха до уха.        - Ложитесь спать, Рене, – Сильные руки подхватили ушастика и уложили на кровать. – Это не последняя смерть в вашей жизни, но, по крайней мере, сегодня вы будете спать крепко. А завтра…        - А завтра будет война, – сонно пробормотал Райс, – Адгемар – козёл, точнее... козлы… господин… Проэмперадор… – И Рене окончательно провалился в сон.