А если...

      «Он ведь не пошёл тогда – не пойдёт и сейчас».       Но одно дело думать, что удержишь, а другое – удержать Дика на месте. По шальному взгляду Окделла было понятно – он уже представляет себя, с видом победителя, толкающего к ногам маршала пленных барсов.       Уснуть Рене никак не удавалось.       «А вдруг Дик пойдёт с Оскаром? Удержать его силой не получится. И что дальше? Броситься на шею с криком «Ричард, милый, не ходи, там опасно!»? Разрушить Ворону весь план и провалить компанию? Или плюнуть – пусть идёт? Ага. А потом ждать, когда Коннер с Шеманталем принесут хладный труп Повелителя Скал с перерезанным горлом. И толку, что на Изломе должно быть «каждой твари по паре», то есть, по одному Повелителю. История меняется, сработал «эффект бабочки»*, и гарантии, что Дик останется жив – нет»       Ушастик помнил, чем пригрозил Алва генералу Феншо. А что будет с ослушавшимися оруженосцами? Пощадит? Выпорет? Расстреляет? Или расстреляет, но не всех?       После обеда Рене видел, как Феншо-Тримейн вошел в палатку Алвы вместе с Диком. Значит – сегодня ночью. С каким-то злорадным удовольствием Рене представлял себе провал Феншо. Но почти тут же устыдился своих мыслей. Да, Феншо самонадеян и высокомерен, да, его злит, что его авангард плетётся в самом хвосте, а разведкой занимается ненавистный ему Манрик; он не верит в Алву и рвётся к маршальской перевязи. Но цена его глупости слишком высока – бесценные жизни тех, кто поверит ему и пойдёт за ним.       Поговорить с Ричардом в течение дня не удавалось. Алва, как специально, гонял оруженосца по каким-то мелким поручениям: что-то кому-то сказать, что-то кому-то передать, подлить вина Бонифацию… Лишь вечером, сдав дежурство Понси, Рене получил возможность встретиться с Диком. По тому, как последний дёрнулся при появлении ушастика в палатке, стало понятно – Окделл решил пойти с Феншо.       - Дик, – без обиняков начал Рене, – ты решил пойти с генералом Феншо?       Окделл сосредоточенно молчал.       - Дик, – продолжил Рене, – это неправильно. Не думаю, что маршал разрешил Оскару покинуть лагерь. Или я не прав? – Дик продолжал молчать. – И чем же Ворон пригрозил генералу? – Рене знал, чем, но хотел услышать это от Дика. Может быть, озвучив угрозу, он лучше поймёт её реальность?       - Маршал пообещал расстрелять Оскара, если тот нарушит приказ. Но победителей не судят! – запальчиво выкрикнул Дик. – Я уверен, Оскар прав. Это просто оскорбительно – тащиться в хвосте и глотать пыль. Ворон пьянствует с епископом, беседует о чём-то с этими мужланами и даже не думает о Талиге.       «То есть, на первом месте всё же оскорблённая честь. Ну да, если бы он пьянствовал с Оскаром и с ним же мило беседовал, то о Талиге можно было бы и забыть, так?»       - Неважно, что делает маршал. Ему отвечать не перед тобой, не передо мной и не перед генералом Феншо. Ему отвечать перед королём. А вот Оскару отвечать перед маршалом. Не думаю, что слова Ворона – пустая угроза. И тебе советую это помнить.       Дик надулся и молча вышел из палатки.       «Воистину, если Господь хочет испытать нас, он посылает нам Окделла».       Как оказалось, отказываться от своих намерений Дикон не собирался, и Рене оставалось только присоединиться к убийственной, а точнее, самоубийственной экспедиции. Люди Феншо один за другим спускались в овраг, ушастик догнал Дика.       - Ричард, последний раз прошу, вернись.       - Нет. Ты же сам говорил, что я должен думать самостоятельно.       - Вот именно! – не выдержал Рене.- Сам. Думать. А ты снова идёшь на поводу у красивых слов, собственной гордыни и, прости, собственной глупости.       - Я не звал тебя с собой. Можешь вернуться! Ещё не поздно!       - Поздно, – вздохнул Рене. – Я уже считаю тебя своим другом.       Дик удивлённо посмотрел на ушастого.       - Друзей не бросают, оболтус. Топай давай.       «Нас убьют. Или Дика. Или меня. А если нет – нас расстреляют вместе с Феншо. Но если бы я остался, то до конца своих дней винил бы себя, если бы с Ричардом что-то случилось. Проклятье! Может, ещё не поздно изменить ситуацию. Но как? Думай, Рене, думай».       Утро застало отряд в пути. Оскар был крайне удивлён, обнаружив Рене, однако отсылать неожиданного спутника назад не стал.       - Вы же не верили в успех моей затеи, господин Райс?       - Я и сейчас не верю, – спокойно произнёс Рене.       - Вы знаете, что маршал отказался от моего плана и пригрозил мне расстрелом, если я покину лагерь?       - Знаю.       - Тогда зачем вы здесь?       - Из-за друга. Моего друга, которого вы, зная, чем ему может грозить неповиновение маршалу, тем не менее на это самое неповиновение и толкнули, – Рене говорил спокойно. В его голосе не было ни вызова, ни гнева – простая констатация факта.       - Я не заставлял Ричарда идти со мной!       - Но вы его и не остановили.       - Алва, которого вы так боитесь, в бытность свою полковником тоже не отличался послушанием, – с вызовом произнёс Оскар.       - Да. Но его непослушание основывалось на трезвом расчете и понимании ситуации. И обернулось победой…       - То есть, – Оскар был раздражён, – вы считаете, что мой расчет неверен.       - Да, – коротко ответил Рене.       Генерал готов был взорваться криками, но вмешался ехавший рядом Ричард:       - Рене, раз ты решил примкнуть к Оскару, думаю, будет правильно слушаться его и выполнять его приказы.       «И где же была ваша рассудительность, Ричард Окделл, когда вы нарушали приказ, едрить твою через коромысло?!»       - Ты прав, Дик. Генерал, приношу свои извинения.       «Я дурак. И покойник. Вся надежда на Алву и адуанов».       - Я не отсылаю вас прочь только потому, что одинокий всадник – лёгкая мишень для барсов. Но терпеть ваши замечания я не намерен. Ещё раз выскажете своё неудовольствие – и я поменяю решение, – холодно произнёс генерал.       Дальше ехали молча. Точнее, Оскар отдавал приказы, говорил с Диком и полностью игнорировал Рене.       Как ожидалось, гоняться по степи за бириссцами было сродни стрельбы из пушки по воробьям. Они показывались то там, то здесь, на расстояние выстрела не приближались, от погони уходили. За день люди и кони измотались и с нетерпением ожидали привала.       «Неудивительно, что они дрыхли без задних ног и проспали всё: и чужих, и своих».       Рене не особо усердствовал в погонях, понимая всю их бесперспективность. Молчанием генерала он не тяготился, с Ричардом общался редко, зато у него было время подумать – а что же делать ночью. Поэтому, когда Феншо наконец объявил привал и люди стали готовиться к ночевке, ушастик решил снова поговорить с генералом.       - Господин генерал, – разговаривать с Оскаром один на один Рене не рискнул. Генерал был зол – поймать барсов оказалось не так просто, как это виделось из лагеря бывшей Южной, а теперь Варастийской армии. Поэтому для разговора Рене улучил момент времени, когда Окделл оказался рядом. – Господин генерал, вы отдали команду устраиваться на ночь?       - Если вы так тупы, что не понимаете с первого раза, то готов повторить лично для вас – мы обустраиваемся на ночлег, – Свою злость и досаду генерал решил сорвать на Рене.       - Прекрасно, – ушастый никак не отреагировал на ехидное замечание Оскара. – А вы не думаете, что бириссцы могут напасть ночью?       - Для этого есть караулы, – глядя на Рене, как на совершенного идиота, который отвлекает его от важного дела, произнёс Оскар.       - Но эти караулы будут заметны. А барсы – мастера скрытного нападения. Предлагаю усилить охрану лагеря скрытыми дозорами. Более того, нужно сделать вид, что мы ложимся спать, а самим скрытно занять в центре лагеря круговую оборону. Пусть барсы думают, что мы спим…       - Ещё одно слово, – Феншо выхватил пистолет и направил прямо в лицо Рене, – и я отправлю вас домой, господин Леворукий. Если вам так хочется – можете отправляться в секретный дозор, можете занимать оборону, но чтобы завтра я вас в своём отряде не видел.       - Благодарю вас, генерал, – непонятно чему улыбнулся Рене и покинул палатку Феншо-Тримейна.