А если...

      - … после того, как он перестанет быть моим оруженосцем, – поубавил Эмилю радости Ворон.       А Оллария чествовала победителей. Ворон на Моро, Дик со штандартом Проэмперадора, толпы людей, жаждущих увидеть героев…       «Хлеба и зрелищ. Извечный девиз толпы, – Рене ехал за Алвой, как и положено, отстав на полкорпуса. – Что ж, господа, несите хлеб, а зрелища будут».       Отлично срежиссированный спектакль «Триумф Ворона» проходил по заранее утверждённому сценарию. Сам сценарист, он же режиссер, кардинал Сильвестр с наслаждением наблюдал за безупречной игрой актёров.       Вот Фердинанд Оллар: подборок вверх, глаза горят – любит царствовать, но не править. Оно и к лучшему. Управление государством – слишком сложное дело, чтобы можно было доверять его монархам.       А вот и всеталигойская страдалица. Краснеет, как девица в первую брачную ночь. Пальчики дрожат, головка чуть-чуть приподнята, глазки чуть-чуть опущены… Ах, сколько чувств, какая игра! Восторг! Истинный восторг!       Господин Штанцлер, при искренней улыбке внешние уголки глаз опущены вниз, а у вас глаза вот-вот на лоб полезут. Немудрено – похоже, Алва приручил вашего волчонка, вон как вьётся у ног Первого маршала.       Кардинал поискал глазами ещё одно действующее лицо. Ага, вот и он. Щуплая фигурка, светло-русые, почти золотистые волосы, кошачьи уши. Поза расслабленная, немного скучающая. Похоже, мальчишка тоже наслаждается спектаклем. Забавно… В следующую секунду Дорак столкнулся с насмешливым зелёным взглядом. Кардинал вздрогнул. Вот ведь тварь закатная, одним взглядом так растревожить. Надо бы поговорить с Рокэ – не было ли у мальчишки каких видений. Вон, Манрика-то Ворон взял по просьбе мальчишки (по крайней мере, так доносили кардиналу его шпионы). А сейчас Леонард получает Талигойскую Розу. Как интересно.       Рокэ получал почести и награды, а Рене всё ждал, когда же Оллар вручит ему меч.       «Ага, вот и он. Ну, сейчас начнётся».       Вспыхнули солнца, засияла корона, налился багровым светом щит, на фоне льдисто-зелёного неба расцветали радуги и гигантские рыцарские мечи устремлялись ввысь. Рокэ вышел в пылающий закат. Рене последовал за ним.       «Ну что, Гэндальф, народ ждёт. Выпускай дракона».       Дивное зрелище продолжалось чуть меньше часа. Да, на ближайшие дни столица обеспечена сплетнями. Ворон возвращался в свой особняк в сопровождении оруженосцев.       - Монсеньор, – за всей этой иллюминацией Рене совершенно забыл о покушении. Кажется, они уже близко. – Монсеньор, видение! – ушастик буквально схватил Алву за рукав. – Дом вдовы Фукиано, стреляли в Ричарда, Моро ранен…       - Стоять! – герцог вскинул руку. Кавалькада остановилась. – Ещё раз, что ты видел?       - Дом этой вдовицы Фукиано. Стреляли оттуда. Точнее не скажу, но там… ниша, она вам всегда не нравилась.       - Достаточно. – Алва быстро отдал распоряжения кэналлийцам из числа сопровождавших. Несколько человек спешились и бесшумными тенями растворились во мраке. Не прошло и пяти минут, как раздались крики, выстрел, за ним ещё один крик. А потом из темноты появился один из посланных Алвой кэналлийцев и что-то быстро сказал Ворону.       - Идём, – Алва легко спрыгнул с коня. И Рене, и Дик последовали за ним.       К счастью, всё произошло недалеко от особняка Ворона, и слуги уже принесли факелы. На земле у высокой стены лежал человек. Дик, витавший в облаках из-за меча Раканов, не сразу понял, почему они так резко остановились. А слова Рене о том, что стрелять должны были в него, вообще казались бредом. Кто? Зачем?       Лежащий на земле не был ни бириссцем, ни кагетом. Одежда тоже ничего не говорила. Скорее всего – наёмник.       - Пытался удрать, – объяснил один из кэналлийцев, – а когда понял, что ничего не выйдет, бросился с кинжалом на Сантьяго. Пришлось застрелить.       - Не думаю, монсеньор, – произнёс Рене, – что он мог бы вам что-то рассказать. Таких нанимают через целую цепочку посредников. И промежуточные звенья убирают сразу, вне зависимости от выполнения задания.       - Ты прав, – Алва ещё раз посмотрел на тело. – Идём в дом.       С весны кабинет Ворона не претерпел никаких изменений. Всё те же кабаньи головы и оружие на стенах, книги и кубки. Изменились сами люди, сидящие здесь. Не дожидаясь приказа, Рене взял кубки и разлил вино.       - Монсеньор, Дикон, – об обязанностях оруженосца ушастик помнил.       - Я не понимаю, – начал Дик, – кто мог? Зачем?       - Не знаю, – задумчиво ответил Ворон. – Но кто бы это ни был, он сумел меня заинтересовать.       - Рене, а как ты?..       - Видения. У меня бывают видения, Дик. Иногда я вижу будущее. И этот выстрел я тоже увидел.       - Так, может, стрелять должны были вовсе не в меня?       - Нет, Дик, в тебя. Это должен был быть выстрел в спину.       - Что ж, Рене, – Алва подошел к камину, – ваше видение оказалось как нельзя кстати. Все живы, все здоровы. Вы что-то говорили о Моро? Мне бы не хотелось потерять его. Мы с ним уже шестой год. Впервые я увидел его, когда ему было всего четыре месяца. Его хотели убить, чтобы он не стал убийцей. Я взял его, хотя меня и отговаривали. И ни разу не пожалел о своём выборе.       В кресле, с которого поднялся Алва, что-то блеснуло. Меч Раканов! Дальше разговор перешёл на реликвию. Ворон рассказывал о камнях и символах; Ричард заметил, что в рукояти отсутствует карас, и даже вызвался его поискать, но Алва не разрешил. Разговор свернул на Гальтару. Как оказалось, Алва бывал там и даже видел знаменитую чёрную башню и кольца Гальтары. А потом клюющих носами оруженосцев отправили спать.       Рене проснулся почти перед рассветом. Он лежал, глядя в полог кровати, и пытался понять, что же его разбудило. Сон. Столица горит, в огне мечутся люди, беснующаяся толпа идёт по улицам Олларии, перекошенные в безумном крике рты, дикий огонь в глазах и… пламя. Алое пламя, рвущееся к черным небесам.       Проклятье! Ну конечно – погромы в столице из-за приезда агарисского священника. Но если Дорак внял его совету и перестал пить шадди, то всего этого можно избежать. Ах да, отравленные младенцы. Кто-то очень, о-очень не хочет сближения церквей. Значит, нужно предупредить Алву. Что ж, делай, что должен – и будь, что будет.       Ворона он догнал уже у самых ворот. Рене знал, что герцог едет на встречу с кардиналом. Тем лучше.       - Монсеньор! Доброго утра, монсеньор.       - А вы ранняя пташка, Рене. Я тороплюсь, сегодня занятий не будет.       - Я знаю. Дорак… В смысле, его Высокопреосвященство – он ждёт вас в королевском парке. Простите, монсеньор, но этой зимой в Олларии могут быть погромы.       - У вас опять было видение? – голос слегка насмешливый, а вот глаза серьезные...       - Да, монсеньор, – выдохнул Рене.       - Однако. Не слишком ли часто они начали вас посещать, юноша?       - Я не прошу их об этом. К тому же… приближается Излом.        – Едем. По дороге расскажете.       Как и ожидалось, в парк они прибыли раньше кардинала. По дороге Рене успел в общих чертах рассказать Алве о приезде в Олларию Преосвященного Оноре и о том, что кардинал из-за болезни сердца не сможет участвовать в диспуте, а вместо диалога получится скандал. Рассказал о том, что в свите эсператиста окажется предатель, который убьет отца Оноре, когда тот будет возвращаться из Талига, а святая вода, которой священник будет причащать детей – отравлена. Дети погибнут. Из-за этого в столице вспыхнут беспорядки.       Рокэ остановился недалеко от фонтана и, спрыгнув, бросил поводья Рене:       - Ждите здесь, – коротко приказал герцог.       Рене видел, как пришёл кардинал, а ещё он знал, о чём с ним говорит Алва. Ну да – не пытался ли многоуважаемый Сильвестр убрать Повелителя Скал. А ещё они говорят о древних тайнах, которые не дают Дораку покоя в последнее время. А вот, кажется, пришло время и Рене вступить в беседу.       Рокэ повернулся к нему и махнул рукой, подзывая.       - Ваше Высокопреосвященство, – Рене поклонился.       - Видите ли, господин кардинал, в последнее время моего оруженосца прямо-таки одолевают видения. Вчера одно из них помогло предотвратить покушение на Ричарда Окделла, и вот сегодня новое. На сей раз в опасности столица. Рене, просветите его Высокопреосвященство относительно своих откровений.       - Господин кардинал… – Рене пересказал Дораку то, о чём он уже говорил Алве, сделав упор на том, что одной из причин возникшей смуты стала сердечная болезнь кардинала, из-за которой он не смог поучаствовать в диспуте.       Слушая рассказ странного оруженосца Первого маршала, кардиналу всё сложнее было совладать с волнением. Да, договор с эсператистской церковью был, но о его существовании не знал никто, за это Сильвестр мог поручиться. Значит, мальчишку и впрямь посещают видения. Что это? До сего дня откровения приписывали только святым. Но это ушастое отродье на святого никак не тянет. И всё же… Сначала Манрик, потом Окделл – и вот теперь это.       - А ведь этот молодой человек предупреждал вас, – вздохнув, произнёс Алва, – что шадди приведёт вас к гибели.       - Я последовал совету господина Райса, и вот уже год как соревнуюсь с господином кансилльером, кто больше выпьет мерзопакостных отваров. («А ведь сердце и вправду стало беспокоить меньше. По крайней мере, оно не пытается взломать грудную клетку»). Но теперь меня раздирают противоречивые чувства, Рокэ. С одной стороны, вам необходимо уехать из столицы. А с другой, я желаю, чтобы вы были как можно ближе к ней. Предупреждён – значит, вооружен, но нельзя полностью исключить случайности.       - Не беспокойтесь, Ваше Высокопреосвященство. Рене, когда там начнутся беспорядки?       - Канун праздника Святой Октавии, кажется.       - Значит, я буду в Олларии к празднику.