А если...

      - Надеюсь, тебе нравится в Кэналлоа? – Мано ткнул Рене кулаком в плечо, но не сильно, а так, по-дружески.       - Очень. Особенно теперь, – ушастик поморщился, промывая морской водой ссадину на скуле.       - Ну, ты тоже не промах, – хохотнул Мано и тут же скривился – разбитая губа начинала опухать.       А как всё начиналось… Безоблачное утро не предвещало никаких проблем. Привычная разминка, затем сеанс иглоукалывания (а как ещё можно назвать урок фехтования в исполнении Ворона), завтрак и удачная попытка отпроситься у монсеньора посмотреть город.       - Если, конечно, у монсеньора нет каких-либо поручений для меня.       - Можешь быть свободен, Рене.       - Никаких предостережений или каких-нибудь советов?       - К дамам ты вряд ли будешь приставать, а больше тебе здесь опасаться нечего. Обед в два пополудни, но у меня дела, так что обедать будешь сам. Я вернусь к ужину и надеюсь услышать твои впечатления.       - Это провокация? Что ж, я уже жду не дождусь знакомства с Алвасете.       Одна из причин, по которой Рене очень хотел приехать сюда, ну, кроме того, что так решил Алва, – это возможность приобрести гитару. Ворон очень трепетно относился к своему музыкальному инструменту, и Рене не решался просить его всякий раз, как ему хотелось помузицировать. А купить гитару в Олларии было просто невозможно. Арфы, лютни, виолы, скрипки… Инструмент могли привезти только под заказ. Правда, цена была немаленькая, но Рене уже готов был сдаться, когда Ворон взял его с собой в Алвасете.       Город встретил его тихими улочками пригорода, становившимися все более шумными и многолюдными по мере продвижения к центру. Рынок в портовом городе обычно располагается недалеко от порта. Никто не станет возить товары за тридевять земель. Алвасете не был исключением. Город полукругом раскинулся на берегу. Порт от рынка отделяло что-то вроде набережной. Дальше за рынком была площадь с неизменным собором, ратушей, казармами городской гвардии, дорогими лавками и домами самых зажиточных горожан.       Одежда в цветах соберано служила чем-то вроде универсального пропуска: гвардейцы не трогали вертящего головой чужеземца, горожане уступали дорогу и охотно объясняли, как добраться до рынка.       О том, что цель совсем рядом, Рене сообщил нос. Смесь пряных ароматов шадди и специй с йодистым запахом моря и неповторимым рыбным амбре.       Рынок галдел, шумел и находился в непрерывном движении. Горками возвышались знакомые и не очень фрукты; в мешках и мисках были выставлены привезённые из Багряных Земель специи и зерна шадди; в плетёных корзинах трепыхалась рыба утреннего улова; кричали куры, козы и даже коровы; торговки зеленью совали в нос прохожим пучки петрушки, укропа и ещё чего-то, активно рекламируя свой товар. Здесь же торговали свежеприготовленной едой: на жаровнях истекала ароматным соком рыбная мелочь. Чуть дальше от причала располагались ряды торговцев тканями и готовой одеждой, гончары занимали небольшую площадку, открытую солнцу и ветру, вдалеке от снующих туда-сюда повозок и тележек (что было жизненно необходимо для их товара). Кожевенные ряды легко находились по запаху выделанной кожи – седла, сбруя, перчатки, сапоги и башмаки (башмачники тоже были здесь; очень выгодно, когда сырьё для твоих изделий продаётся рядом). Кузнецы и оружейники сидели сами по себе, от остального рынка их отделяло что-то вроде нешироких улочек. Оно и понятно, если из горящего горна вырвется хоть одна искра, полыхнёт так, что мало не покажется. И совсем уж особняком находились ювелиры. Они занимали целую улицу. Мастера сидели напротив дверей в свои лавки и стучали маленькими молоточками, похожие на трудолюбивых гномов.       Рене неторопливо шёл по рынку – рассматривая, интересуясь, знакомясь, впитывая новые впечатления, как губка воду. По привычке ещё со своего мира, он держал кошель в руке, точнее, намотав завязки на запястье и зажимая кожаный мешочек в ладони всякий раз, когда входил в особо плотную толпу. Это неплохо помогало от воров. Пару раз он чувствовал чужую руку в кармане своих штанов – должно быть, воришки были очень неумелыми либо только начали свой криминальный путь.       Познакомившись с алвасетским рынком, Рене узнал, где находится интересующая его лавка, и направился туда. Да, здесь было именно то, что он искал. Юноша перепробовал несколько гитар, прежде чем нашел ту, которая его удовлетворила. Струны послушно отозвались на прикосновения, зазвенели, рассыпая звуки перебора.       Цена была вполне нормальная, если учесть, что она была в три раза ниже той, которую запросил олларианский продавец, а потому торговался Рене чисто из принципа, и скидка в пару суанов его вполне удовлетворила. Нести инструмент в руках было неудобно. Пришлось купить шелковую ленту и привязать её к головке грифа, у колков, и за кнопку на канте внизу. Теперь, повесив инструмент за спину, он стал похож на странствующего менестреля. Хорошо бы ещё чехол сшить из парусины или мягкой кожи. Тогда никакая непогода не страшна.       Полдень, пора выбираться. Идти обратно тем же путём не хотелось и, прикупив пару яблок, Рене пошел вдоль набережной в надежде, что сможет выйти к замку берегом.       Центр города остался позади, расположенные у моря дома принадлежали в основном рыбакам, о чем свидетельствовали качающиеся на волнах и вытащенные на берег лодки, а также растянутые на распорках сети. Уже почти у крайних домой берег из песчаного становился каменистым, а дальше и вовсе переходил в каменную осыпь. Придётся, наверное, возвращаться обратно, а жаль.       Рене присел на один из камней, попробовал воду – тёплая. Недолго думая он скинул сапоги, стянул чулки и, усевшись поудобнее на прогретом солнцем камне, опустил ноги в воду. Хорошо! Вода снимала усталость и расслабляла. Ещё бы удочку и вообще – красота. Вспомнились слова отчима, заядлого рыбака, о том, что время проведённое на рыбалке в срок жизни не входит.       Да, сидеть было приятно, но пора и домой. Рене начал испытывать голод, а сгрызенные яблоки лишь раззадорили аппетит. Рене вынул ноги из воды и поудобнее устроился на камнях. Натягивать чулки на мокрые ноги – не самое приятное занятие. А пока ноги сохнут, можно и посидеть, да и гитару нужно обновить.       Пальцы побежали по струнам: Был Нептун молодым и влюблённым безумно и страстно. Долго ждал он письма от надменной Елены Прекрасной. Прочитал – застонал, словно буря осенней ночью, И письмо разорвал он на мелкие-мелкие клочья. Те клочки на ветру закружились бесчисленным роем, Здесь они и сейчас, здесь они сейчас – Это чайки над пен…       - Эй, ты кто такой? И что ты делаешь на моих камнях?       Рене обернулся. На песке у камней стоял парень лет восемнадцати, загорелый до черноты, чёрные волосы стянуты в хвост, на голове бандана, или как тут называют эту косынку, а на губах нагловато-ехидная улыбка.       «Ох, не к добру всё это. Ох, не к добру».       - С кем имею честь беседовать? – спросил Рене, откладывая гитару в сторону.       - Рей Мануэль Солана.       Рене уже знал, что «рей» – это не совсем титул, а что-то среднее, между титулом и уважительным обращение. «Реем» мог называться как дворянин без титула, так и уважаемый торговец.       - Гитара любит мужские руки, а твоими – только лентами вышивать.       «Ага, значит, хотим подраться».       Усомниться в мужественности было для любого кэналлийца страшным оскорблением, которое подразумевало только один исход разрешения конфликта. По этому поводу Алва просветил своего оруженосца ещё в пути. Судя по всему, парень – здешний, вот и решил проучить незнакомца, оказавшегося на чужой территории, как местный кот гоняет всяких приблудных. Типа, хочешь ходить по моей крыше – предъяви когти.       «Нет, можно, конечно, извиниться и уйти. Но кто знает, вдруг этот болтун растрезвонит всем о случившемся. Внешность-то у меня примечательная, будь здоров, папа, не кашляй, где бы ты ни был. Мне ж потом в город не выйти будет. Так не пойдёт».       Рене ещё раз, уже как на будущего соперника, посмотрел на незнакомца. Одного роста с Ричардом, но щуплее и жилистее; мышцы как витые канаты, хоть и не очень видны, пока не напряжёт – однозначно сильнее, да и руки подлиннее будут.       «Ну, чего оттягивать неизбежное. Поехали!»       - Да, гитара любит мужские руки. Только твоими не на гитаре играть, а навоз грести. Самое то будет, – заявил Рене, нагло улыбаясь в глаза кэналлийцу.       - А вот сейчас и выясним, чьи руки лучше. – Парень скинул башмаки, благо одеты они были на босую ногу, и стал стаскивать рубашку.       «Ой-ой, а мне теперь что делать? Ну, я-то могу быть и в рубашке, моё дело, только в драке это – лишняя помеха, да и идти через город в драной рубашке оруженосцу соберано не пристало».       О возможности получить какие-то серьезные травмы Рене не задумывался. Свои силы он знал, силы противника практически всегда оценивал адекватно. Будь парень потяжеловесней, ростом повыше, постарше – ушастик предпочел бы оказаться высмеянным, чем побитым. Но сейчас у него были все шансы свести дело к ничьей.       А такой мелочью, как то, что он, Рене, никакой и не Рене вовсе, мелкий Леворукий уже давно предпочитал не заморачиваться.       «Как вы там говорили, монсеньор? Не проиграть, если победить невозможно».       Ушастик оттянул ворот рубахи – да-а, такое не показывать, такое скрывать нужно – доска, два соска. За полтора года – никаких изменений, так, крохотная припухлость в области сосков. Ну, такое и у парней бывает, лет в тринадцать-четырнадцать. Рене тяжело вздохнул – нет, к топлессу он ещё не готов. Рубахой придётся пожертвовать.       Это в Талиге благородное искусство рукопашного боя называют мордобоем и считают уделом простолюдинов. А вот в Кэналлоа драться без оружия любят и умеют. Противники кружили по песчаному пяточку, никто не решался напасть первым. Наконец, кэналлиец не выдержал…       Полчаса валяния в песке, нанесение и блокировка ударов с переменным успехом. Нехватку в длине рук Рене успешно компенсировал ударами ног. Кэналлиец просчитался в главном – мелкий северянин (а кто ещё может быть таким бледным) оказался неожиданно сильным соперником. Рене многие недооценивали, на чем и попадались.       Сейчас оба были завязаны каким-то немыслимым узлом из рук и ног, распутать который, казалось, просто невозможно.       - Ну что, – прохрипел Мануэль, – сдаешься?       - С чего бы, – тяжело дыша, ответил Рене. – Дёрнешься, и я тебе руку вывихну.       - А если я придавлю чуть сильнее, у тебя ребро треснет.       - Ты сначала придави, трепло.       - Сам трепло.       Продолжать выяснять отношения ни у кого не было сил. И оба это прекрасно понимали.       - Ну что, по счету три? – предложил Рене.       - Идёт.       - Раз, два, три! – Рене отпустил захват.       Мануэль откатился в сторону. Оба уселись, восстанавливая дыхание, отплёвываясь от песка и подсчитывая полученные травмы. Синяки на руках, ногах и корпусе. Рубаха превратилась в жилет, к тому же с изрядно порванным воротом. Помимо этого, у Мануэля разбита губа («а нечего подставляться!»), а у Рене здоровенная ссадина на скуле («а нечего подставляться…»)       - Ну, и как тебя зовут? Ты так и не ответил.       - Рене. Ренерт Райс. Я – оруженосец соберано.       - Иди ты!       - Сам иди. Вот колет под гитарой в цветах Дома Ветров. Соберано недавно вернулся в Алвасете, а я при нём, – Рене встал и начал отряхиваться от песка, понимая всю бесполезность этого занятия. – Я сегодня у герцога отпросился и решил в город выйти, посмотреть, что да как, ну, заодно и гитару вон купить. Я вообще-то в Кэналлоа первый раз, а тут ты, Мануэль, со своим горячим южным гостеприимством.       - Мано, можешь называть меня просто Мано. Надеюсь, тебе нравится в Кэналлоа?       - Очень. Особенно теперь.       - Ну, ты тоже не промах. Да брось ты это, пошли, искупаемся.       Рене не успел опомниться, как Мано стал расстёгивать штаны.       «Ёперный балет!... Ох, ты ж… Твою ж… Ма-мо-чка!»       Рене ухватился за штаны так, словно собирался отдать их только вместе с жизнью.       - Эй, ты идёшь? – голос доносился сверху, а Рене упорно смотрел на босые ступни стоящих перед ним ног. – Догоняй.       Только услышав громкий всплеск, Рене решился поднять глаза. Мано плыл, преодолевая расстояние мощными гребками. Ушастик стремительно скинул остатки рубахи и штаны, оставшись в одних только подштанниках, и… ну, очень быстро влетел в воду.       Вода и правда была тёплой, но наслаждаться купанием не получалось. Хотелось побыстрее отмыться от песка и обсохнуть до того, как из воды выйдет новый знакомый. Рене пару раз нырнул, худо-бедно промыл волосы, вылез из воды и, взобравшись на камни, встал в полный рост спиной к морю – задницы у всех одинаковые.       Только бы быстрее высохнуть, только бы быстрее высохнуть.       «Ну, вот и искупались. А в Надоре уже зима» – пришла в голову совершенно неуместная мысль.