А если...

      Похоже, ему ещё при жизни удалось повстречаться с настоящим святым. Теперь главное – не позволить превратить его в мученика.       Авнира, под каким-то совсем уж дурацким предлогом, всё же удалось отправить в Тарнику. Пусть «поразвлекает» венценосных супругов.       Отец Антоний, прибывший в кардинальскую резиденцию за день до диспута, выслушал все наставления Дорака внимательно.       - Это благое дело, Ваше Преосвященство. Негоже чадам Его делить веру Его.       - Это хорошо, отец Антоний, что вы понимаете важность происходящего.       - Однако же, господин кардинал, не будет ли более уместным вам вступить в диспут с епископом Оноре?       - Именно так я и собираюсь поступить, но пути Создателя неисповедимы. И можем мы лишь предполагать, тогда как Он – располагает и судьбами, и жизнями нашими. Я хочу, отче, чтобы вы были готовы, в случае крайней необходимости, заменить меня на диспуте.       - Простите меня, Ваше Преосвященство, но я полагал, что этой чести удостоится епископ Олларии, – с лёгкой улыбкой, выказывающей недюжинный ум, заметил проповедник.       Эта улыбка не укрылась от Сильвестра. Да, он не ошибся в выборе. Этот человек был бы отличным преемником, будь он хоть чуть-чуть более амбициозен. Кардинал Талига – не просто духовный пастырь целого государства. При таком короле, как Фердинанд, эта должность приобретает черты больше политические, чем религиозные. Ах, как жаль, что соберано Алваро не пожелал взойти на престол. А ведь можно было всё устроить самым наилучшим образом, и сейчас не приходилось бы изыскивать способы усадить на трон его строптивое чадо. Ну да сейчас не об этом.       - Видите ли, брат мой, епископ Олларианский горяч не только сердцем, что весьма похвально для служителя веры, но и головой. А божественное не терпит поспешности. Брат Авнир склонен обеднять интерпретацию реальности с целью оправдания силового метода решения вопроса.       Антоний улыбнулся. Да, никогда ещё епископа Олларианского так изящно не называли «воинственным идиотом».       - Как я понимаю, господин кардинал, вы уже наметили с Преосвященным те пункты в дискуссии, на которые следует обратить особое внимание, как и те, на которых не следует концентрировать внимание паствы, дабы не смущать неподготовленные умы ненужными соблазнами?       Господи, до чего же хорошо иметь дело с умным человеком.       - Совершенно верно, брат мой. Вот здесь план диспута. Не взглянете ли? Я давно не участвовал в подобных мероприятиях. Однако я читал ваши проповеди и смело могу сказать, что вы умеете донести слово Создателя до любого из чад Его. Я взял на себя смелость подготовить несколько цитат из святых писаний. Если вы посчитаете нужным что-либо добавить или же убрать – не стесняйтесь. Надеюсь, если я всё же приму участие в диспуте, вы позволите мне воспользоваться вашими записями?       - Несомненно, господин кардинал, несомненно. Пользуясь случаем, хотел бы обратиться к вам, как главе церкви Его, и рассказать о печалях, что тревожат моё сердце. Часовня в аббатстве святой Моники обветшала настолько, что мы не рискуем пускать туда верующих. Ремонт потребует не так уж много средств, однако у аббатства их нет. Если бы вы нашли возможным изыскать эти средства, то новая часовня вселила бы не только благодарность в сердца молящихся, но и помогла им понять, как важно жертвовать на богоугодные дела. Ибо всё, пожертвованное Создателю, сторицей возвращено будет.       - Я уверен, – в ответ на улыбку отца Антония улыбнулся кардинал, – что мы найдём возможность порадовать преданных прихожан аббатства.       Всё правильно. Если Сильвестр желает воспользоваться Антонием, то почему бы Антонию не воспользоваться Сильвестром ко всеобщему удовольствию. Господи, до чего же хорошо иметь дело с умным человеком.       Бочонки разбились почти все. Единственный уцелевший треснул так, что вода из него сочилась не переставая. А всему виной заполошный отец Петроний. Священник явно не был готов к своей важной миссии, он суетился, ежеминутно предлагал свою помощь любому, вплоть до офицеров сопровождения, хватался за все и сразу, желая быть максимально полезным – и вот результат.       Отец Петроний то ли поскользнулся, то ли запутался в расплетшихся завязках сандалий. Он налетел на брата Виктора, стоявшего у бочонков, толкнув того настолько сильно, что брат Виктор упал на стоявшие позади него бочонки. Те, само собой, покатились по улице, а тут, откуда ни возьмись, всадники. Короче, святая вода из Агариса, освящённая самим Эсперадором, щедро полила мостовые Талига, даруя еретическому городу благодать истинной веры.       Преосвященный Оноре был расстроен. Однако кардинал Сильвестр поспешил успокоить его и даже предложил освятить воду вместе, по окончании диспута. Это действо должно будет знаменовать единение церквей, сумевших преодолеть разногласия для вящей Славы Его. ***       Ричард вернулся в Олларию вместе с Налем, вызвавшимся сопровождать его в дороге. Дик прекрасно понимал кузена – оставаться в доме с разгневанной герцогиней Мирабеллой – то ещё удовольствие. Всю дорогу кузен пытался что-то доказать Дику.       - Наль, – выслушав очередную тираду о необходимости хранить традиции и чтить прошлое, начал Дик, – я не против чтить прошлое. Но нельзя же, в конце концов, жить в нём бесконечно. Что плохого в том, что в доме будет тепло? И какой смысл носить подштанники из грубой холстины, которые натирают зад, если можно носить более удобные? Зачем ездить на плохих лошадях, разводить овец с короткой и жёсткой шерстью? Ты знал, что фермеры Давенпортов разводят тонкорунных овец?       - Зачем это тебе? – искренне удивился Наль.       - Ещё не знаю, – честно ответил Дик.       После того как Ричард услышал голос Рене, он решил воспользоваться его советом. Ну, особо много поговорить не удалось – визит домой оказался весьма кратким, но кое-что он всё же узнал. Например, про овец. Только Окделлы да их фермеры выращивали этих короткошерстных чудовищ. Большинство же надорцев предпочитало длинношерстных овец или коз. А из местных яблок, как оказалось, получается весьма приятный сидр, а не та кислятина, что подавалась к столу в Надоре.       Дик ещё не до конца понимал, зачем ему всё это, но был абсолютно уверен – что-то нужно менять. Прошлое висело неподъемными гирями на ногах у будущего. Он не будет таким как отец. Он – не Эгмонт, он – Ричард.       И всё же, он опять узнал так много, что в голове никак не могла установиться чёткая картина мира. Отец, женившийся без любви и всю жизнь любивший другую женщину, матушка, говорящая о долге и тут же призывающая сына стать клятвопреступником. А ещё Айрис. Сестра впервые открыто пошла против воли матери, и теперь Дик вел в поводу белоснежного линарца. В том, что в конюшнях Алвы ему найдётся место, он не сомневался, но Айрис нужно было забирать из Надора.       Сестре скоро семнадцать, а у неё ещё нет жениха. Через пару-тройку лет она станет старой девой, и тогда её единственным выбором окажется Реджинальд. Кузен хороший и любит Айрис, но вернуть её обратно туда, откуда она так хочет вырваться – это жестоко. И вообще, Айрис выйдет замуж только по любви.       Странно, а почему она до сих не просватана? Неважно. Нужно будет заказать ей браслет невесты. То-то она обрадуется.       На постоялом дворе «Весёлый крестьянин» Ричард оставил записку сержанту, сопровождавшему его в Надор, в которой сообщил, что вынужден был до срока вернуться в столицу. За всеми этими событиями он чуть не забыл об уговоре, хорошо, что на обратном пути они с кузеном проезжали мимо этого двора.       Столица встретила Окделла шумной толпой, от которой он уже успел отвыкнуть. А может, он просто никогда к ней и не привыкал? Оллария готовилась к праздникам, а он, Ричард Окделл, сидел в библиотеке, листал книги и думал о том, что Рене в Кэналлоа вряд ли так плохо, как ему было в Надоре. И надеяться на то, что друг приедет раньше намеченного срока – бесполезно.       Интересно будет послушать, что ехидный ушастик расскажет о «вороньих землях». Дик уже понял, что друг умеет подмечать даже самые малости, на которые он сам никогда бы не обратил внимания.       Всё время сидеть дома было скучно, и Дик, помня о своём обещании заказать сестре браслет, решил навестить того ювелира, который сделал ему кольцо с карасом. Кольцо Дику нравилось, а то, что камень был из меча Раканов, да ещё и символизировал Дом Скал, делало его даже каким-то загадочным.       Мастер Бартолемью при виде Дика тут же перекинул какую-то покупательницу на своего помощника, а сам устремился к Ричарду.       Поблагодарив мастера за кольцо, Дик сообщил, что хотел бы заказать подарки друзьям и браслет сестре. В качестве подарков Катершванцам, Берто и Арно Дикон выбрал кольца с карасами, такие, как у него. И чтобы гравировка у всех по внутренней стороне. Он даже рисунок нарисовал. Эх, если бы он знал, что Рене поедет в Кэналлоа, мог бы заказать кольца раньше. Ничего. Он обязательно найдёт способ передать подарки.       Сестре выбрал красивый браслет, кэналлийской работы, кто ж виноват, что мориски и кэналлийцы – лучшие ювелиры этого мира.       Ричард на мгновение задумался. Как-то так получалось, что всё вокруг напоминало ему о Вороне. А он до сих пор не определился, кто же Ворон для него. Дома Ричард его защищал, но, в конце концов, он убил отца. Дик уже смирился с тем, что Алва подавил мятеж, поднятый Эгмонтом (и даже где-то, в глубине души, начинал считать, что это было единственно верным решением), но дуэль… разве можно назвать дуэлью то, что было. Отец был ранен, он хромал, а Алва… Он просто этим воспользовался. Это не дуэль, это убийство. Значит, Ворон – убийца и матушка права? Но потом Первый Маршал снова спасает Талиг. Но главное, что он спасает самого Дика от позора, беря в оруженосцы. Что это? Попытка загладить вину? Нет, определённо, Дик ещё ничего не решил.       Поглощённый своими мыслями, Ричард не сразу услышал, что ему говорит мастер Бартолемью.       - Прошу прощения, сударь, но о чём вы говорили?       - Я интересовался, не пойдёте ли вы в Ноху?       - Ноху?       - Да, там будет диспут. Вы не слышали? В столицу прибыл эсператистский священник. Кое-кто называет его святым. Сегодня он будет в Нохе, примет участие в диспуте с самим кардиналом. Об этом очень много говорят, монсеньор. А уж как черноленточники-то злятся.       - Я ничего не знаю об этом, – немного растерялся Дик. – Меня не было в городе. Вижу, в Олларии кое-что изменилось.       - О да, сударь. А началась всё с Авнира. Как только его назначили епископом Олларии. Может, он и добродетельный олларианец, но уж больно злой. Его послушать, так любой, кто поздоровался с еретиком, уже сам еретик. А я что хочу спросить, сударь, а как же дело? У кого я буду материалы брать? Как по мне, то еретик он там или нет – мне всё равно, лишь бы поставщик был надежный. А после смерти Создатель и сам разберётся, кого в Сады, кого в Закат.       - А кто такие черноленточники? – решил уточник Дик.       - Ну, это те, что в Лигу пошли.       - Лигу? – ещё раз уточнил Ричард.       - Ну да. Лигу Святого Франциска. Пока только лают, но не кусаются. Да вы их сразу увидите. У кого на плече бант черный – может не сомневаться – лигист. Да только добром это всё не кончится, помяните мое слово, сударь. В эту Лигу столько отребья всякого вступило. А как же иначе, если епископ Авнир им всем отпущение грехов дал. А по мне – лучше быть честным мастером.       Слушая ювелира, Дик согласно кивал головой. Диспут, значит. Кардинал и эсператистский священник. Это будет интересно. ***       Диспут прошел просто великолепно, то есть, по заранее утверждённому плану. Начали с различий между догмами эсператистской церкви, очень тактично не называя её Истинной (ибо что же тогда церковь олларианская? Ложная? И как церковь Истинная может объединиться с Ложной?) и олларианской. Выводы, к которым пришли оба клирика, были таковы, что разделяет церкви не горнее, но мирское.       Далее обсудили необходимость существования орденов. Эсператистская церковь различала семь ипостасей Создателя, по одному Ордену на каждую ипостась. Кардинал заметил, что вычленение лишь семи ипостасей умаляет величие Создателя. На это Преосвященный Оноре очень кстати процитировал писание кого-то из олларианских ересиархов, говоривших, что Создатель слишком велик для человеческого понимания. А потому люди и поклоняются тем его аспектам, которые наиболее доступны их разуму.       А через полтора часа оба клирика признали, что у церквей гораздо больше общего, чем того, что их разъединяет. А значит, прежние позиции должны быть пересмотрены, ибо раздоры среди чад Его лишь огорчают Создателя, в милости своей слышащего всякое обращённое к нему слово. А потому не столь и важно, на каком языке будет молитва, олларианском либо же гальтарском, лишь бы шла она от сердца и призывала не к раздору, но к миру, учила смирению и любви к ближнему своему.       А после было освящение воды, ставшее ярким примером примирения двух доселе враждовавших ветвей веры. После чего Преосвященный Оноре принялся благословлять детей, которых к нему привели.       А вот кардинал откланялся, сославшись на возраст и занятость. Оставив Оноре под охраной из нескольких гвардейцев (в городе нынче людно), Дорак поспешил начать выполнение последнего пункта своего плана. Пора было выпускать Авнира.