А если...

      В комнату вошел Луис, с кувшином и полотенцами.       Где живёт мэтр Лесмо, Дик знал. Этот лекарь пользовал его укушенную руку. К тому же, он жил не очень далеко от особняка Ворона.       Ричард был верхом, а потому не знал, стоит ли ему дожидаться мэтра, или в его обязанности входило лишь попросить лекаря оказать помощь раненному оруженосцу.       Заметив растерянность молодого человека, мэтр заверил его, что придёт так скоро, как сможет, и отправил Дика к герцогу.       Вернувшись в особняк, Ричард первым делом направился к другу. Но Рене явно было не до него. Ушастик препирался с Луисом, который пытался помочь ему раздеться. Пока что в руках у слуги была пара чулок. Рене возился с ремнём на бриджах, то и дело отпихивая руку непрошенного помощника.       - Я сам, – тяжело дыша, прошептал Рене.       - Соберано велел помочь вам, дор Рене.       - Ты уже помогаешь. Раздеться самостоятельно я пока в состоянии.       - Минуту назад вас тошнило, дор.       - А сейчас нет, – ремень явно собирался держаться до последнего, у Рене дрожали руки, а на лбу выступили капельки пота. – Хорошо, – сдался он, наконец. – Но только расстегни ремень. Дальше я сам.       - Рене, мэтр Лесмо скоро будет, – произнёс Дик от двери.       - И какого Леворукого? Развели тут целый Марлезонский балет. Мне и нужно-то всего – отлежаться, – произнёс Рене, откидываясь на подушки и позволяя Луису справиться с ремнём.       - Ты едва на ногах держался. А ещё ты ранен. И Во… монсеньор прав, – в присутствии слуг Дик не решался называть Алву Вороном, – ты действительно зелёный.       - Зелёный – цвет надежды. Я же сказал – я са… – Рене попытался подняться, когда Луис проворно стал стаскивать бриджи, но застонал и снова рухнул на подушки.       - Вот видите, дор, – улыбнулся Луис, – ничего страшного.       - А вот теперь действительно всё, – произнёс ушастик и втиснулся под одеяло.       - Ещё рубашку, дор Рене. – Кажется, слугу забавляла эта возня.       - Забирай. – Юноша завозился под одеялом, а затем протянул слуге рубаху.       - Вам помочь помыться?       - Убирайся, – простонал Рене.       Луис поклонился, усиленно пряча улыбку, и вышел из комнаты.       - А ещё говорят, что это я – отродье Леворукого.       - Зачем ты его выставил? – удивился Дик. – Это его обязанность – прислуживать.       - Не люблю быть беспомощным. Поверь, я и сам прекрасно справлюсь.       У кабинета Ворона, куда Дик направился, чтобы доложить о том, что лекарь скоро будет, его перехватил Хуан. Домоправитель сообщил, что соберано уехал, а гости находятся в своих комнатах. После полудня за ними пришлют карету из кардинальской резиденции.       Только оказавшись дома, Ричард понял, как он устал. Вся эта безумная ночь, с её кошмарами и тревогами, была позади. Дик решил, что не будет большого греха в том, чтобы немного вздремнуть. Раз Рокэ не отдал на его счет никаких указаний, значит, он может быть свободен.       Ричард как раз проходил мимо комнаты, в которой остановился Преосвященный, когда ступню что-то больно кольнуло. Как камешек, если это был он, мог попасть в сапог, Ричард не понял, но решил дотерпеть до своей комнаты. Однако у настырного камешка были свои планы – он был серьезно настроен помешать Дику выполнить задуманное. Пришлось останавливаться, стаскивать сапог и искать мелкого вредителя.       - Отче, благословите, ибо я согрешил.       Ричард невольно прислушался. Голоса доносились из-за неплотно прикрытой двери Преосвященного. Голос говорившего принадлежал Виктору – одному из двух сопровождавших Оноре братьев.       - Я благословляю тебя, брат мой. А Создатель, в милосердии своём, всегда простит тебе твои прегрешения, вольные и невольные, если ты искренне раскаиваешься в содеянном.       - Я не знаю, как мне быть, отче, – продолжил брат Виктор. – Мы в доме моего врага, но он спас нас от смерти. И теперь я в растерянность, мой дух – в смущении. Я думал, что уже избавился от прошлого, но теперь всё ожило, словно было вчера.       - Прошлое не отпускает тебя, потому что ты не можешь отпустить его.       - Я пытался, отче. Я очень сильно пытался. Я был там, в Ренквахе. Все говорили, что эти болота нельзя пройти – но он прошел. Мы были уверены, что победим, но мы проиграли. Я потерял всё. Моя семья, мой дом, моя земля. На родине я объявлен вне закона, моя семья уверена, что я погиб. Я не знаю, что с ними стало. Хотя, что хорошего может случиться семьей беглого заговорщика, даже если все считают его мертвым. А ещё этот мальчишка... Он так похож на отца. Он всколыхнул то, что я думал, я сумел простить. Отче, я молил Создателя, от всего сердца молил помочь мне простить герцога Окделла. Я думал, что смог, но сейчас, видя его сына здесь, в богатстве и довольстве, в то время как я прозябаю…       - Разве не ты посвятил себя Создателю нашему? Разве не решил ты следовать путем Его добровольно? Верь в Него, и Он поддержит тебя. Ничего не происходит без воли Его. И если Ему было угодно привести тебя в этот дом, значит, это нужно для того, чтобы ты наконец разрешил сомнения сердца своего и укрепил дух свой. Милосердный призывает прощать врагов наших.       - Прощать?! Как такое можно простить, отче?! Разве можно простить предательство?! – брат Виктор явно горячился. Ричард стоял, не смея дышать. Он уже давно позабыл о камне и о том, что подслушивать – грех. Брат Виктор говорил о его отце. Он знал отца, он был с ним. И сейчас Дик весь превратился в слух. – Мы поверили ему. Мы думали, что он хочет вернуть Надору былое величие. Но всё оказалось совсем не так. Сначала он продал наши земли дриксам. Я случайно узнал об этом. Часть наших исконных земель должна была отойти к Дриксен, за их военную помощь. А потом он продал и нас. Там, в тех треклятых болотах, мы только ждали команды, мы готовы были прорываться и с честью умереть, если это понадобится. Но он бросил нас и умчался на дуэль с Вороном, как только тот прислал вызов. Эгмонт не оставил никаких распоряжений, руководство восстания не знало, что делать, все были в растерянности. Он был нашим вождём. Мы верили ему, мы шли за ним. А он нас бросил! Мы ждали. Мы просто ждали. И дождались! Ворон ударил так, что мы были просто раздавлены. Эпине погибли, почти все. Просто чудо, что после первого удара Алва не стал нас добивать. До сих пор не знаю, чего он ждал, но нам удалось бежать. Кто-то добрался до Агариса, кто-то оказался в Гайифе. Многих их тех, кто решил сдаться, повесили. Наши земли были разорены, наши семьи остались в нищете. А его сын… Сын трижды предателя – здесь. Разве он не должен ответить за грехи отца?       - Нет, брат мой. Ты заблуждаешься. Грехи Эгмонта Окделла – это грехи Эгмонта Окделла. Его сын не имеет к ним никакого отношения. Разве не он впустил нас в этот дом, когда нам грозила смерть? Разве не он встал на нашу защиту, когда озлобленные пришли за нами? Открой сердце своё Создателю. Он видит твою боль, и Он дарует тебе знамение. Этот мальчик – знак. Мир меняется. Лишь тот, кто сможет простить своё прошлое, будет достоин будущего. Ты страдаешь, потому что не можешь простить себя. Но ты не одинок. Его любовь всегда с тобой. С тобой и теми, кто дорог тебе. Мы сами делаем выбор. Прими свой путь до конца либо иди другим путём, но никого не вини за то, что ты выбираешь. Ты сомневаешься в правильности избранного тобой пути, и это порождает гнев.       - А как же Ворон? – не сдавался брат Виктор. – Как мне простить его за всё, что он сделал?       - Он сделал лишь то, что должен был. Ты боролся за Надор, он – за Талиг. Ты защищал лишь часть, он же защищал целое. Он воин, ты тоже был воином. И всё же он проявил милосердие, спася не только семью герцога Эгмонта, но и дав всем остальным шанс ещё раз выбрать путь. Так ли велика его вина? И перед кем?       - Я… Я не знаю, отче, – голос брата Виктора дрогнул.       - Ты сомневаешься – это хорошо. Сомнения дарованы нам Создателем, ибо лишь Он непогрешим. Лишь Ему ведома истина: кто бел, а кто черен. Тот, кто не ведает сомнений, даже вознося молитвы Создателю, служит Чужому. Ступай, брат мой. Да пребудет с тобой милосердие его.       - Благодарю, отче.       Дверь отворилась, и из комнаты вышел брат Виктор. А Ричард так и стоял с сапогом в руке. Монах ничего не сказал, хотя и так было ясно, что он понял, чем занимался Дик у комнаты Преосвященного. Ричард мучительно покраснел. Подслушивать – недостойно дворянина, а он подслушивал. И не просто разговор, а исповедь.       Но Виктор говорил о его отце, он знал отца. Пойти и поговорить с монахом? Но захочет ли он? Особенно после того, как застал Дика под дверью.       Ричард попытался потереть лоб и только сейчас заметил, что всё ещё держит в руке треклятый сапог.       Дик натянул сапог, и камешек снова впился в ступню.       - Разрубленный змей! – пришлось снова снимать и вытряхивать обувь.       О происходящем в Олларии кардинал знал – донесения от соглядатаев поступали регулярно. Самым ужасным было вот так сидеть и бездействовать. Но он сам отдал ситуацию в чужие руки и теперь мог только ждать.       Последние новости были весьма утешительными: на Золотой улице наведён порядок, лигисты вразумлены и можно быть уверенным, что скоро город сможет вернуться к нормальной жизни.       В способностях Алвы наставлять заблудших на путь истинный Дорак не сомневался. Методы были действенными, хотя и не популярными. Но это не страшно. Ворона можно будет услать на войну. А судя по последним донесениям шпионов, Урготу и Фельпу весьма скоро понадобится хороший полководец. Что ж, услуги Первого маршала Талига стоят дорого. Хлеб и золото – это как раз то, что сейчас нужно Талигу.       За обитателей площади Леопарда Сильвестр не волновался. Они сами начали разжигать этот пожар – что ж, пусть принимают последствия сполна. А вот торговцы с Золотой… Казне придётся раскошелиться… Не вовремя, очень не вовремя, но другого выхода не было. Чистить, так чистить. Штурмовать Двор Висельников – бесполезно, разбегутся, как крысы. А вытянуть этих мерзавцев из их нор можно только одним способом – дать им возможность пограбить всласть.       В приёмной раздался шум:       - Я сам о себе доложу, – в следующую секунду дверь распахнулась, и в кабинет вошёл герцог Алва.       - Рокэ, надеюсь, Агний жив?       - Ну да, – герцог был явно чем-то недоволен.       - Я ждал вас. Шадди, вина?       - Я бы с удовольствием выпил шадди, но не хочу вводить вас в искушение. Вина.       - Итак, я хотел бы услышать ваш рассказ о том, что произошло в городе нынешней ночью, – начал Сильвестр, как только за секретарём, принесшим вина герцогу и чашку отвара ему самому, закрылась дверь.       - Если вы скажете, что всё это время сидели в полнейшем неведении о происходящем, я выпью недельную порцию вашего отвара.       - Жаль упускать такой великолепный случай напоить вас этой дрянью, но – нет. Вы правы, не сидел в неведении. Однако мне хочется услышать не только пустой отчет, но и выводы, которые мог сделать только Первый маршал.       - Благодарю за комплимент, ваше Преосвященство, но вы и сами отличный стратег.       - И всё же.       - Как пожелаете. Ваше Высокопреосвященство, когда вы решили резать врагов своих и Талига – я вам не мешал. Но я не думал, что среди ваших врагов все ювелиры Олларии. Или вы решили устроить столице генеральную чистку?       - Двор Висельников давно пора было перетряхнуть. Но отдай я приказ штурмовать эту помойку – мы не застали бы там никого, кроме калек и побирушек самого низкого пошиба. К тому же, терять такой источник информации… Даже у меня нет такой сети осведомителей. Выманить их из норы можно было только одним способом – дать им возможность пограбить. Теперь, как я понимаю, виновные в разбое – наказаны, количество обитателей Двора Висельников сократилось. А жертвам разбоя или их родственникам будет выплачена компенсация и возвращено имущество, пусть и частично... Вы ведь отдали приказ о взятии награбленного под стражу?       - И вы ещё жалуетесь на своих осведомителей? Кстати, у города теперь новая Ночная Тень.       - Это очень не понравится тессорию, – усмехнулся кардинал.       - Вы решили заодно и Манриков приструнить?       - Это никогда не бывает лишним. Возможно, что за покушением на Окделла стоят именно они.       - Возможно. Надеюсь, вы отказались от идеи избавиться от моего оруженосца?       - Отбирать ваши игрушки – глупо и опасно. Я ещё не выжил из ума и надеюсь и дальше видеть вас в числе своих друзей. А теперь, если с личными вопросами покончено, я хотел бы услышать о том, что же произошло в нашей хранимой Создателем столице.       - Думаю, я отлично справился с ролью вашего персонального пугала – Килеан отстранён от командования гарнизоном. После сегодняшней ночи его можно будет снимать с этой должности не задумываясь. Кстати, вы знаете, что он ссылался на некоего посланца, принесшего ваш устный приказ – оставаться в казармах? – Алва внимательно посмотрел на кардинала.       - Рокэ, неужели вы могли допустить, что я так бездарно подставлюсь?       - Нет, конечно. Тем более что господин граф не удосужился даже запомнить имя передавшего приказ. Глупо, шито белыми нитками, но вы должны учесть, что на вас могут ссылаться.       - Учту. Дальше.       - Дальше я побывал в особняке Ариго и обнаружил там кое-что весьма интересное. А именно – особняк был пуст. То есть, из него вывезли всё ценное.       - Кстати, Рокэ, за каким Леворуким вам понадобилось лезть в это пекло? Вы хоть понимали, как вы рискуете? О том, что прижимистый Ги вывез свой алатский фарфор, мы и так знали.       - Ну, не мог же я уступить своему оруженосцу, тому, который Леворукий, – Кардинал вопросительно поднял бровь. – Этот молодой человек, рискуя жизнью, кинулся спасать какую-то девицу с Золотой улицы. И как раз тогда, когда там бесчинствовало всякое отребье со Двора Висельников.       - Ваше ребячество стоило мне лишней порции этой бурды. Что ж, вернёмся к нашим баранам, то бишь, к кошкам. Так вы сказали, что братцы Катарины вывезли всё ценное.       - Несомненно. Не знаю, оставалось ли что-либо в домах Карлионов и Рокслеев, но сейчас там одни головешки.       - Итак, всё подтвердилось – Ги знал о готовящихся погромах.       - Без сомнения. Между прочим, ваш ревнитель веры сгорел в его доме.       - Ай-ай-ай. Какая утрата. Остаётся надеяться, что в Рассветных Садах, куда он непременно попал за своё рвение, его примут с радостью.       - Я бы его и в Закат не пустил. Зачем вы вообще его назначили епископом Олларии? Фанатик, к тому же идиот.       - Пути Создателя неисповедимы. Никогда не знаешь, когда тебе может понадобиться новый святой…       - Или жертвенный баран. Для святого он ликом не вышел.       - Кстати, что это за девица, ради которой ваш кошкин сын рискнул жизнью?       - Бланш Вердье, дочь ювелира. Милая барышня.       - И почему он решил спасать именно эту девушку?       - Пока не знаю. Но мне тоже интересно.