А если...

      Щенок! Вон из моего дома! – последний удар просто впечатал Рене в дверь. – Вон!       Рене вывалился в коридор .       «Ну, вот и поговорили. Сволочь, профессионально бьёт, по самым больным местам. А ещё перстни эти, как кастет. Ох, рёбра-то хоть целы? Вроде, да. То есть, не сломаны – иначе разогнуться бы не мог. И то хлеб. Но трещина есть точно. Тварь пернатая!»       Ушастик вошёл в комнату, в крови всё ещё бурлил адреналин. Он начал быстро собирать дорожный мешок:       - Небось, думаешь, что я выбегу, гордо хлопнув дверью! А вот фиг тебе! Побегу, как же. Бегу, теряю тапки. Это пусть Окделл в ночь кидается в трусах и кедах. А я вещи свои возьму. А ещё у меня тут денежка припрятана, – Рене пошуровал рукой за камином и выудил увесистый мешочек. – И шпагу возьму, и коня – в счет компенсации за моральный и физический ущерб. А вы тут, со своим Диком – хоть целуйтесь, хоть травитесь – мне по фигу.       Ушастик сноровисто упаковывал вещи:       - Как же, Ворон – наше Фсё!       Почему-то вспомнился первый день и вставший на дыбы конь.       - Ага, коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт. Монсеньор, а может, вы – баба?! Нет, вы Звезда. Куда там Марианне. Причём звезда в вечном шоке! Что угодно сделаете, хоть голышом по улицам, лишь бы не как у людей.       Рене вышел во двор и направился к конюшням. Пожар в крови утихал, боль в избитом теле давала о себе знать всё сильнее.       - Ни фига! – продолжил бурчать под нос ушастик, – не дождётесь. И Ричард тоже хорош. Вот говорили же люди, что умный человек свинью на герб не повесит. Так нет, не поверил. Решил, понимаешь, всех спасти. Идиот! Связался чёрт с младенцем. У этого поросёнка на всё только три реакции: злость, обида и «ой, всё». Только в исполнении Дика это звучит как: «Ты не понимаешь». Так объясни, раз такой умный!       А-а, один дурак достоин другого. У одного мозги замёрзли в тот день, когда он родился в этом своём Надоре, да так и не могут оттаять, а у другого их, по ходу, вообще ветром вынесло.       А вообще, из вас двоих большего уважения заслуживает Ричард. Парень хоть пытался измениться. А вы, монсеньор? Уселись на задницу, лапки свесили и ждёте очередной кусочек сыра. Ага, Ворону как-то Создатель послал очередного оруженосца… И кто теперь? Ричард был, я – тоже. Ах да – рей Кальперадо или Марсель Валме?       Юноша подошёл к кованым воротам, ведя Райо в поводу:       - По приказу монсеньора, – уверенно произнёс он.       «И ведь не соврал даже».       Как ни странно, ворота открыли сразу и без вопросов.       «Ну, конечно. Верный Хуан уже настучал. Телеграфист хренов".       Выйдя за ворота, Рене не без труда сел на коня.       - И куда теперь? В Варасту, к Манрику? Нет, в одну реку не войти дважды. Не север, к Жермону? Да, там я ещё не отметился. И чего там делать? Оленей пасти и ждать, когда Ранштайнер меня вместо кошки за окно в сугроб выкинет? Вот просто всю жизнь мечтал. А поеду-ка я на юг. Да, герцог, да – в Кэналлоа, к тёплому морю. Думаю, Мано не откажет в помощи. А там посмотрим.       Рене ушел, а Ричард всё ещё стоял, сжимая кулаки.       Как же так вышло? Ведь он хотел поговорить, а получилось… Почему? Почему Рене так кричал? Даже выслушать не захотел. А эти его слова об отце... Да, Эгмонт – не святой, это Дик уже понял давно, но говорить о нём в таком тоне Рене тоже не имел права. Кто ему вообще дал право указывать Дику, что и как делать?       И опять эти сравнения с отцом. Штанцлер с Катариной в один голос твердят: "Ах, ты прямо вылитый Эгмонт, Человек Чести". А теперь и Рене: "Ты такой же, как отец". Почему они видят в нём лишь старшего Окделла? Почему они не хотят увидеть в нём Ричарда? А он-то надеялся, что у него есть друг… Было горько, больно и обидно… До слёз.       Ричард машинально провёл по глазам, что-то кольнуло пальцы. Дик раскрыл ладонь и словно впервые увидел лежащий на ней перстень. Всё это время он сжимал его в кулаке.       Юноша криво усмехнулся. Из-за всего случившегося он даже забыл, зачем взял кольцо и что хотел сделать. Что ж, ещё не поздно совершить задуманное. Дик снова сжал подарок Штанцлера в кулаке и направился к кабинету монсеньора.       Подойдя к двери, Ричард вздохнул пару раз, а затем решительно постучал.       - Входите, юноша, – голос у Алвы какой-то глухой.       Ворон, как всегда, сидит на своём излюбленном месте, глядя на угли в камине. Вот только бокала на ручке нет, а у ножки тускло поблёскивают осколки.       - А у вас что, юноша? – Алва устало смотрит на Дика.       - Вот, – Ричард разжал кулак и протянул Ворону перстень.       - Неужели вам стало везти в карты?       - Нет, это другое. Это… – как же трудно сказать, – это мне дал кансилльер. – Ричард снова глубоко вздохнул.       - Он вам что – предложение руки и сердца сделал? Но в таких случаях дарят браслет.       - Нет! – выкрикнул Дик, голос дрожал от еле сдерживаемых слёз. – Там яд! Для вас!       - Простите, юноша, – Ворон устало провел по глазам, от висков к переносице. – Сегодня выдался трудный день и ещё более трудный вечер. Так что вы там говорили о яде?       - Если два раза нажать на молнию, камень откидывается, а в углублении лежит яд – всего две крупинки. Эр… Август… он хотел, чтобы я всыпал яд вам в вино.       - Тогда почему он до сих пор в кольце? Ах да, бокал разбился. Юноша, возьмите на столе новый бокал и налейте вина. И себе тоже.       Ричарду показалось, что его ноги приросли к полу. Что такое Алва говорит? Зачем? К горлу подкатил комок, который стал стремительно расти.       - Как вы… Зачем?.. Вы тоже…       - Что – я тоже? – уже привычным, чуть насмешливым голосом спросил Алва.       - Вы… Вы – как Рене! Вы тоже мне не верите… Я… не буду вас травить!!! Я помню о клятве! Я знаю про линию! Я... всё знаю… Почему вы все… так… Я не Эгмонт!!! Я Ричард!!! – Дик судорожно рванул ворот камзола.       - Успокойся, Дикон. Слышишь? Тише, тише. Я верю тебе, верю, – Ворон оказался рядом, сжал плечи, заставил смотреть в глаза. – Дыши глубоко. Давай – ра-аз, два-а. Вот так. Хорошо. Молодец. Садись, садись.       - Мон-сень-ор, – Ричард всё ещё всхлипывал. – Я… я не буду… вызы-вать вас. Это… была дуэль… Я знаю… Всё… было честно.       - Успокойся, – Ворон усадил Ричарда в кресло напротив себя. – А теперь давай, расскажи всё по порядку.       - Я был у кансилльера, – всё ещё хлюпая носом, начал Дик. – Он показал мне список. Сказал, что это люди, которых кардинал планирует убить. Там были почти все Люди Чести, королева и Рене. Эр Август сказал, что вы сами разрешили Дораку внести Рене в список, потому что он нарушил ваш приказ и он вам надоел. Он говорил, что единственный способ спасти всех – это убить вас. И дал кольцо. Я взял. Но не для того, что отравить вас, монсеньор! Я хотел, чтобы вы знали! Чтоб у вас были доказательства! Понимаете? Вы мне верите?!       - Верю, верю, успокойся Дик.       - А потом я показал это кольцо Рене. Я собирался ему всё рассказать, а он начал кричать на меня, говорить, что я предатель. Он решил, что я хочу вас убить. Говорил, что я нарушаю клятву, что я ничуть не лучше отца, который… – Дик снова судорожно вздохнул. Ну как можно такое сказать? Отец и наёмные убийцы… А говорить надо. Ричард Окделл решил идти до конца. А скалы тверды и незыблемы.       - Отец заплатил наёмникам, чтобы убить вас.       Алва снова провёл по глазам. Да уж, вечер определённо перестал быть томным и скучным.       - Это правда, монсеньор? Говорите. Я смогу… Я…       - Успокойся, Ричард Это правда. Но – не вся. Видишь ли, в Древнегальтарской традиции существовал Суд Эориев. Три Повелителя могли осудить четвёртого, если тот был виновен. Вот этот закон и предложил Придд. Меня осудили. Вот только по традиции обвиняемому давалось право вызвать своих судей на поединок и драться с каждым из них по очереди, чтобы доказать свою невиновность. Этот момент господин Спрут решил опустить. Меня спас отец Рене. Даже я не в состоянии справиться с почти двумя десятками противников. Как видишь, мои таланты слишком преувеличены, – усмехнулся Ворон, но как-то невесело.       - Вас спас Леворукий? Значит, это правда?       - Ну, по крайней мере меч он держал в левой руке. Но это не важно. Важно то, что я узнал об этом суде и о своем праве. Это была одна из причин, по которой я вызвал твоего отца на дуэль.       - Как… как он умер?       - Быстро. Быстро и безболезненно. Удар в сердце.       - Почему он не защищался?       - Не знаю, но могу предположить, что он просто спасал свою семью.       - Спасал семью? О чём вы?       - Эгмонт Окделл был главой заговорщиков и руководителем восстания. Для Талига он был государственным преступником. Если бы он попал в плен – его ожидала бы плаха, его герб разбили бы, а имя Окделлов перестало бы существовать. Вашу матушку отправили бы в монастырь, сестёр… Возможно их тоже ожидал бы монастырь, а может их просватали бы за кого-нибудь. А вот тебя – тебя бы просто убили. И Лараков, наверное, тоже. Твои сестры до сих пор «ценный товар», если так можно выразиться. А вот наследники по мужской линии как раз никому не нужны. То же самое ожидало твою семью и в случае гибели отца на поле боя – ну, за исключением плахи. А так... была дуэль. Эгмонт Окделл погиб на дуэли.       - Монсеньор, вы сказали, что семью уничтожили бы, даже если бы отец погиб в бою. Но ведь Эпине тоже погибли в бою, почти все, но их семья…       - Глава семьи не участвовал в восстании. И он до сих пор живет в Эпине.       Конечно, дед Робера. Как он мог забыть.       - О линии тебе тоже рассказал Рене? – теперь пришла очередь Алвы задавать вопросы.       - Нет – брат Виктор. Он был с отцом в Ренквахе.       - Тогда понятно.       - Что понятно? Эр Рокэ… Мон…. – тут же попытался поправить себя Ричард, но Ворон просто устало махнул рукой. – Это правда, про Оноре? Ну, что на него покушались?       - Правда.       - Кто?       - Ты не поверишь – брат Пьетро.       Ричард округлил глаза. Тихий, робкий молодой человек никак не вязался с образом наёмного убийцы.       - Кто бы мог подумать. Лично я ставил на брата Виктора, – Алва сделал небольшой глоток, покатал вино во рту, смакуя, и лишь затем проглотил.       - Вы знали о готовящемся покушении.       - Да, у твоего друга было видение на этот счет. Именно поэтому Оноре отправился в Агарис под охраной. И всё же, если бы не брат Виктор… Он был ранен, но, похоже, его военное прошлое спасло ему жизнь.       - И что теперь будет?       - Ничего, юноша. Вы отправитесь спать. Думаю, несколько дней вам придётся провести в своей комнате.       - Вы сердитесь?       - Нет, просто после сегодняшней ночи вас, несомненно, захотят убить. А у меня нет возможности заниматься вашей защитой. Неужели вы думаете, что такого свидетеля оставят в живых?       - Не-ет, эр Август не способен…       - Юноша, вы даже не представляете, на что способен ваш эр Август. Как я уже говорил, ваши сёстры – ценный товар, в отличие от вас.       - Значит, то нападение в подворотне было не случайным?       - И не оно одно.       - А… а сколько их было?       - Вы сегодня поразительно многословны и любопытны. – Ричард уже собирался обидеться, но Алва продолжил. - А главное, вы научились задавать правильные вопросы. Такое умение стоит поощрять. Так вот, отвечая на ваш вопрос, скажу, что на вас покушались как минимум четыре раза, но в трёх случаях вас спас ваш ушастый друг.       - Ну, в подворотне – это раз.       - С вами сегодня поразительно приятно беседовать. Вы умнеете на глазах.       Ричард усмехнулся – Ворон остается Вороном. Даже говоря что-то хорошее, он не может удержаться от колкости.       - А когда был второй раз?       - Когда он вместо вас отправился на дуэль с Эстебаном. Вот уж не знаю, как он разозлил Колиньяра, но вызвать определенно собирались вас. Ну и третье покушение – это уже по возвращении из Варасты.       - Но я думал, что засада была на вас.       - Нет. У Рене снова было видение, что вас хотят убить. Так что вы будете сидеть в своей комнате и, если понадобится, я запру вас на ключ. А потом вы отправитесь к Савиньяку.       - Почему? Вы отсылаете меня? Монсеньор…       - Всё не так просто, Ричард, – сейчас Алва был предельно серьезен. – Всё дело в том, что я проклят. Все, кто остаются со мной, рано или поздно либо предают меня, либо погибают. Предать меня вы не сможете, а обречь вас на смерть не смогу я. Эмиль отличный человек и военный. Вы многому сможете у него научиться и…       - Нет! Я остаюсь с вами!       «Может, стоит предоставить ему право самому выбрать свою судьбу».       - Вы уверены, Ричард?       - Да. Я знаю, так будет правильно.       - Ну, к Савиньяку вам всё равно придётся поехать. Хотя бы потому, – предупреждая возможные возмущения Дикона, пояснил Алва, – что в городе вам оставаться опасно.       - Монсеньор, – уже от двери спросил Дик, – вы ведь не отдадите Рене кардиналу? Он спас меня, спас Оноре, и… он был прав. Я хотел бы попросить у него прощения. Я ударил его… Я смогу с ним с ним встретиться до отъезда к генералу Эмилю?       - Очень надеюсь, что сможете.