А если...

      - Нет, это ничтожная причина, – дыхание Алвы у самых губ. – А вот это – весомая.       Синяя бездна манит, затягивает, и сопротивляться нет сил. Дыхание сбивается, сердце грохочет, срываясь в галоп. А пальцы герцога тягуче-медленно скользят от виска к скуле и ниже, к подбородку. И дыхание по-прежнему обжигает губы. Нет, он не целует – лишь слегка-слегка касается чужого рта, заставляя ушастого самого тянуться за поцелуем, желать его, ловить своими губами эти сухие, пахнущие вином губы.       Рене задохнулся, судорожно цепляясь за плечи Ворона и чувствуя, что силы вот-вот оставят его.       - Я уверен, что это общество придётся вам по вкусу, Эмиль. – Марсель был в приподнятом настроении.       - Я полностью доверюсь вашему вкусу, Марсель, – маршал засмеялся.       Голоса приближались. Именно они и вернули Рене в реальность. Ушастик судорожно всхлипнул, буквально чувствуя, как начинают дымиться кончики его ушей.       - А вы неплохо освоились в Фельпе, виконт.       - Да, даже жаль, что нужно уезжать в Ургот. Тем более что у меня есть личные причины не рваться туда.       Ворон с явным сожалением оторвался от Рене. Ушастик слышал, как Алва скрипнул зубами. Воспользовавшись моментом, Рене, собрав все оставшиеся силы, рванул по коридору.       Говорившие вынырнули из-за угла.       - Росио! – Эмиль радостно приветствовал друга, – ты присоединишься? Виконт собирается познакомить меня с ваши пленницами.       - Знаешь, Эмиль, мне всегда казалось, что кавалерия появляется вовремя.       Марселю показалось, что Рокэ чем-то раздражён.       - О чем ты? – не понял Савиньяк.       - Я был уверен, что вы уже направились на виллу. Не стоит заставлять дам ждать.       - Так вы присоединитесь к нам, Рокэ? – Валме очень на это надеялся. София это точно оценит.       - Нет, я не могу к вам присоединиться. Меня пригласил на ужин адмирал Фоккио. И я собираюсь принять его приглашение. Кстати, Марсель, что это за личная причина, которая мешает вам ехать в Ургот?       - Её зовут Франсуа Шантэри. Мой дядюшка. Но ради знакомства с мистериями я готов мириться с любыми неудобствами, – поспешил добавить Марсель, боясь, что в противном случае Алва оставит его в Фельпе. Конечно, общество Эмиля – это здорово, но у Валме были свои причины оставаться возле Рокэ.       - В таком случае, Марсель, не теряйте времени. Передайте мои извинения прекрасным эрэа.       Ливио Гампана лично принёс послание Его Величества и долго рассыпался в любезностях.       Как мало человеку нужно для счастья – меховая шуба и пара строчек от Фердинанда. И ради эдакой ерунды этот ходячий скелет уже битый час раскланивается и расшаркивается с Первым маршалом. Марселю ничего не оставалось, как только вспоминать приятный вечер, так же приятно перешедший в ночь, на вилле Бьетероццо.       Когда же гран-дукс покинул их, Эмиль потянулся и выдал наконец так долго сдерживаемый зевок.       - Как же он умеет нагонять сон. Его следует принимать по вечерам, и то, если страдаешь бессонницей. Так что там пишет Его Величество?       Рокэ сломал печать и развернул письмо.       - Что там? – первым нарушил молчание Эмиль.       - Ничего нового. Читайте, господа. К вам, Марсель, это тоже относится. Не вижу необходимости скрывать то, что известно каждой, гм… птице-рыбо-деве! – с этими словами Алва передал послание Эмилю.       Марсель втиснулся между Вейзелем и Савиньяком. В письме содержался приказ, по которому Рокэ Алве надлежит разорвать договор с Фельпом, оставив армию и флот на попечение высших офицеров, и отправляться в Ургот, на предмет обсуждения весенней кампании с герцогом Фомой.       - Я так понимаю, – Вейзель несколько раз качнулся с носка на пятку и обратно, – что Его Величество полностью одобрил решение кардинала.       - А когда бывало иначе? – Эмиль, удобно расположившись в кресле, забросил в рот пару виноградин       - Скажите Миль, – Ворон испытующе посмотрел на маршала, – вы давно получали письма от братьев или графини?       - Гм, – Савиньяк вбросил в рот ещё пару ягод. – Пожалуй, ещё в Талиге. Хотя было ещё одно, на марше.       - А вы, Ричард, – теперь Алва смотрел на Дика, – как давно вы получали известия от сестры?       - С последней почтой, монсеньор.       - То есть, вы сегодня получили письмо?       - А разве приходила почта?       - Да. Но письма вы не получили?       - Нет, монсеньор.       - Что случилось. Рокэ? – во время всего этого диалога Курт Вейзель переводил взгляд с одного говорившего на другого и, в конце концов, остановился на Алве. – Я регулярно получаю письма.       - Да, Курт, я знаю. Но есть одно существенное отличие – ваша супруга не находится в столице.       - Вы хотите сказать, что письма, идущие из столицы – изымают?       - Я лишь хочу сказать, что не верю в то, что графиня Арлета разлюбила своего сына. Рене, – Алва посмотрел на своего порученца, – вы об этом говорили?       - Да, – тихо произнёс Рене.       - О чём вы говорите? – вмешался артиллерист.       - О том, господа, что нам следует выполнять приказ Фердинанда, но быть готовыми к тому, что война начнется не весной, а уже этой осенью. И Эмиль, не забывайте о возможном покушении.       Неизвестно, что проняло кавалериста больше – полученное известие или вид Рокэ, едва ли не по-отечески заботящегося о своих подчинённых, но с лица Эмиля тоже исчезла легкомысленная улыбка, и он коротко кивнул в ответ.       Зал стремительно наполнялся. Первый маршал Талига получает награду за неслыханную победу и прощается с вольным городом.       Луиджи Джильди среди других приглашенных устроился в боковой ложе. Молодой капитан, поджав губы, смотрел на толпу разодетых в соболя дуксов.       Да, по факту покушения на адмирала Скварцу было проведено расследование. Ха-ха, расследование. Доверили котам стеречь сметану. Естественно, единственным виновным был признан Сальгари. Как удобно. Покойник уже ничего не мог возразить и ничего не мог рассказать.       Генералиссимус и старший адмирал так возмущались мерзким поступком недостойного... Возмущались они, как же. Особенно Кимароза. Луиджи даже готов был поверить в искренность его возмущений. Капитан подозревал, что возмущался адмирал Барбаро тем, что мерзавец Сальгари деньги взял, а работу не выполнил, но… подозрения к делу не приколешь. А теперь ещё и Алва уходит. Правда, остается Савиньяк и талигойская армия. Так что, нравится дуксам или нет, а кормить союзников и воевать с Бордоном придётся.       Рене стоял чуть позади герцога, рядом с Ричардом.       «Так что же произошло в Олларии? Неужели Сильвестр умер? Похоже. А значит, там сейчас хозяйничают Манрики и Колиньяры. А ещё это значит, что история имеет свойство повторяться, а мне не удалось изменить ситуацию. Интересно, успел ли кардинал хоть что-то сделать с Альдо, и всё ли в порядке в Эпине? Как плохо, как плохо. Естественно, если кардинал умер, то писем нет. Эти деятели до смерти боятся, что Ворон вернётся в Олларию до того, как они поделят всё, что можно и нельзя.       Конечно, Сильвестр, собственно, этого и хотел – очистить место новому королю руками «навозников», но… Он бы стопроцентно сделал это красиво и без лишней крови. А теперь… Теперь оставалось уповать только на милость Создателя, которого кошки носят неизвестно где.       А вокруг столицы ни одной толковой армии и ни одного толкового командующего. Понятно, что кардинал услал всех нужных людей подальше от Олларии, чтобы они не запятнали себя предстоящими событиями. Те, кто войдут в совет при новом короле, должны быть кристально чисты, но ёперный балет! Нельзя, в конце концов, оставаться совсем без прикрытия.       Черт, а ещё и Валентин».       До своего отъезда в Фельп Рене попросил Луиса передать графу Васспарду в собственные руки записку с напоминанием о грозящей ему и его матери опасности. Рене попросил, чтобы мальчишка снял цвета Алвы и переоделся в простолюдина. Совершенно не нужно, чтобы знали о связи Ветра и Волн.       Что ж, всё, что остается – это надеяться и ждать, что им скажут в Урготелле.       И ещё – он ни при каких обстоятельствах не должен покидать Алву.       «Чёрный Ворон» должен был повернуть на север, держа курс на Кэналлоа. Задача Рангони – перехватить Альмейду и вернуть его в Хексберг. Таков был приказ Первого маршала Талига. Ведь если случилось то, о чем говорил Рене, то шпионы всех государств уже сообщили при своих дворах о смерти Сильвестра. И уж соседи-то точно не преминут этим воспользоваться.       О том, что эскадра ушла на юг, к Фельпу, Фридрих наверняка узнал одним из первых. И теперь первым же ринется кусать Талиг. Вот пусть зубки-то и пообломает.       А «Влюблённая Акула» направлялась в Ургот. Приказ короля есть приказ короля.       О том, чем плавание на галере отличается от того же боя на галере, Рене понял сразу. Несколько дней пути в непосредственной близости от Ворона, когда и сбежать-то некуда.       Эту разницу почувствовал и Ричард. «Морская болезнь» сразила бедолагу вчистую.       - Скажите мне, Ричард, – Ворон смотрел на страдальца, впрочем, без особого сожаления, – как вы умудрились пережить нахождение на «ызарге»?       - Там был бой, – простонал Дик, – а тут…       «Да, так бывает. Прилив адреналина, тревога, ожидание, напряжение… Всё это мобилизует силы и помогает пережить если не всё, то многое. А сейчас Дикон расслабился, и вот результат – бледно-зелёная тушка перекатывается на койке».       - А я уж было подумал, что вы, Дикон, любите море.       - О-о, простите меня, монсеньор. Но Скалы и Волны как-то не очень совместимы… мне кажется.       - Да, пока что «из глубин» у вас получаются только стоны. Где же ваша незыблемость?       - Осталась в Веньянейре.       - Не прошло и двух лет, как вы научились шутить, юноша. Но раз вы способны на шутку, то жить будете. Что ж, Рене, пока ваш друг решил осваивает девиз Приддов, вам придётся заменить его.       - Да, монсеньор.       - В таком случае, налейте мне вина, юноша.       Рене опасливо ступил в каюту Алвы. Сейчас он бы предпочел оказаться на палубе, там хоть есть куда бежать, а здесь он чувствовал себя в западне. Ушастик налил вина и направился к двери, когда в спину тихо хмыкнули:       - Опять сбегаешь?       - А? – Рене повернулся. Ворон был рядом.       - Боишься?       - Я… я… – Рене понял, что он снова не в состоянии сказать что-то членораздельное, потому что сейчас ему впервые стало по-настоящему страшно.       - Кажется, я так и не успел объяснить вам причины, по которым решил взять вас в Ургот.       - Мне кажется, я знаю, – пролепетал Рене.       - Тогда проверим, насколько верно ты угадал.       Если первый поцелуй был похож на кавалерийскую атаку – неожиданный, стремительный и беспощадный, то второй напоминал дикий мёд – тягучий, сладкий, с лёгкой горчинкой, он пьянил и сводил с ума. Ноги подкашивались, сознание путалось, а силы стремительно оставляли Рене.       Руки Алвы заскользили по волосам, запутываясь в них пальцами, затем по шее, опустились на плечи, скользнули за спину, сплелись на талии и начали мягко опускаться ниже.       Ушастый отчаянно замычал и попытался оттолкнуть Алву. Герцог отстранился сам.       - Не хочешь? – синие глаза сверкнули. – Заставлять не буду, это не в моих правилах. По прибытии в Ургот, – Ворон отошёл к столу, – вы, Ренерт Райс, получите патент на звание капитана и с первым же курьером отправитесь в распоряжение маршала Эмиля Савиньяка.       - Нет! – Рене и сам удивился своей реакции.       - Тогда почему?! – Алва впечатал ушастика в стену каюты, в хрипловатом голосе – боль и тоска.       - Не могу, – полузадушено прошептал Рене и поднял на герцога полные отчаяния глаза.       - Боишься проклятия? – на губах Алвы появилась кривая и какая-то злая улыбка.       - Нет! – решительно отмёл глупые подозрения Рене.       - Что тогда? – пальцы коснулись виска, скользнули вниз по высокой скуле. Какие глаза! Огромные, зелёные, по-кошачьи раскосые. Такие только целовать и целовать. Пальцы скользят ниже, касаются подбородка, приподнимая вверх лицо, горячее дыхание обжигает щеку. Что бы мальчишка ни сказал, Алва знал – он не выпустит его из каюты.       - Я… не… Рене, – слова даются с трудом.       - О чём ты? – герцог удивлённо смотрит на своего порученца.       - О том, что у моего отца никогда не было сына, – на одном дыхании выпалил Рене.       Сердце гулко бухает в груди, отсчитывая секунды, а потом...       Ещё мгновение назад такие нежные пальцы железными крючьями впиваются в плечи, придавливая к деревянной переборке, а чужое колено решительно протискивается между ног, ещё сильнее вдавливая в стену.       Рене вспыхнул и судорожно сглотнул.       «Ну да, бубенчиков-то и нет. Как и всего остального» – как всегда, в самые напряжённые моменты в голову лезла всякая чушь.       Алва резко отстранился, опустив голову и тяжело дыша. Его ладони упирались в стену по обе стороны от лица Рене. А когда герцог поднял голову и посмотрел на ушастика, Рене порадовался, что они в каюте, а не на палубе. Иначе он уже летел бы за борт.