А если...

      Когда герцог поднял голову и посмотрел на ушастика, Рене порадовался, что они в каюте, а не на палубе. Иначе он уже летел бы за борт.       Алва резко оттолкнулся от стены и, подойдя к столу, схватил бутылку. А затем залпом осушил её.       - Квальдэто цэра, – прошипел-прорычал герцог.       Рене, немного пришедший в себя, попытался выскользнуть из каюты.       - Стоять! – рявкнул Алва. – Вы никуда не пойдёте, пока не потрудитесь рассказать мне, что происходит и как всё это понимать? И начнём с того, что назовёте своё имя.       Ушастик сглотнул.       - Ри… Ри… на. Меня зовут Рина, – наконец обрёла голос девушка. – А происходит то, о чём я вам уже сказала – у моего отца никогда не было сына. И всё, что я вам говорила – правда. За исключением того, что я не юноша, а девушка. И мой отец меня не посылал, я сама здесь оказалась.       Справившись с первым приступом страха и осознав, что прямо сейчас её убивать не будут, Рина взяла себя в руки. Говорить Алве всю правду она не собиралась, особенно сейчас, когда неизвестно, что случилось c Сильвестром и что ждёт Талиг. А ещё было что-то там глубоко-глубоко в сердце… Что-то маленькое и тёплое, с глупым названием – «надежда».       - Как мило, – Алва хмуро улыбнулся. – Вы вызываете у меня непреодолимое желание отправить вас в Закат. И пусть ваш батюшка сам с вами разбирается.       - Так в чём дело? – Рина вскинула голову. – Отправляйте.       «Неожиданный финал! Вот боги-то удивятся».       Ворон прикрыл глаза, а потом резко провёл пальцами по бровям по направлению к вискам, очевидно пытаясь справиться с раздражением.       - Лекари для успокоения рекомендуют считать до десяти. – Рине было всё ещё страшно, и она по привычке старалась спрятать страх за дерзостью.       Карьярра! – выругался Алва. – Да с вами, сударыня, мне придётся считать не до десяти, а до начала нового Круга. И за какими кошками вы покинули отчий дом?       - Так получилось. В любом случае, самостоятельно я туда вернуться не могу.       - И что помешало вам сказать правду при нашем первом знакомстве?       - Мужское платье даёт больше свободы. А ещё… Я ненавижу вышивку.       - Кто бы сомневался, – Алва криво усмехнувшись, оседлал стул. – Вы даже не представляете, сколько проблем вы создали, эрэа.       - Думаю, Муцио Скварца и отец Оноре с вами не согласятся. А ещё Дик, в которого стреляли. Ну, и остальные… Так, по мелочи, – девушка дерзко тряхнула головой.       - Тц, – Рокэ поджал губы.       - Я вообще не вижу причин для беспокойства.       - Да неужели? – бровь Ворона удивлённо изогнулась.       - Конечно. Ещё полчаса назад вы полагали меня своим порученцем, который неплохо справлялся со своими обязанностями. Так что мешает вам полагать так и дальше?       - Эрэа желает приключений? – ехидно-зло спросил герцог.       - Нет, эрэа решает возникшие проблемы.       - Ах, вот как! – глаза Ворона хищно блеснули. – Ну, будь по-вашему. Но что бы ни случилось в дальнейшем – пеняйте на себя. Вы остаётесь моим порученцем, и поблажек вам не будет! По возвращении в Талиг я решу, что с вами делать, а пока – ступайте к себе. Ступайте, пока я не передумал и не отправил вас к вашему дражайшему родителю.       - Слушаюсь, монсеньор, – девушка коротко кивнула.       - С этого момента – господин Первый маршал.       - Как прикажете, господин Первый маршал, – сжав губы, Рина снова кивнула и вышла из каюты.       «Ну, почему так? Когда найдёшь то, что так долго искал, судьба, по-любому, не даст тебе взять это просто так. А теперь… Теперь – всё! Но это же… это так несправедливо… И больно. И чёрт с ним! Что, герцог, говорите, что поблажек не будет? Ладно! Пенять на себя? Согласна! Если вы ждёте, что я прибегу, вся в слезах и соплях, и буду умолять вас о снисхождении – то напрасно! Не дождётесь! Ни мольб, ни слёз! Не дождётесь!»       Уже дойдя до каюты, которую она делила с Ричардом, Рина в нерешительности остановилась перед дверью. Сказанная правда словно нарушила какой-то защитный механизм, который без смущения помогал ей переносить общество Дика, и вообще… Девушка несколько раз глубоко вздохнула       «Успокойся, успокойся. Окделл ничего не знает, а Ворон ему вряд ли скажет. Значит, для Дика ты всё тот же Рене. И для Марселя, и для Луиджи, да вообще – для всех. Я – Рене, Рене. Порученец господина Первого маршала, чтоб ему икалось до самого Ургота».       Последние два дня плаванья были кошмарными. «Влюблённую акулу» мотало так, что Марсель чувствовал себя не лучше Окделла, да и выглядел почти так же. Печальная участь не обошла и кошака. Из всех пассажиров галеры только Рокэ не обращал внимания на происходящее.       Временами Валме посещала подлая мысль о том, что утонуть – это не так и плохо. В конце концов, на дне нет этой жуткой качки.       А ещё Марсель понял, что между любовниками случилось что-то серьезное. Отдавая приказы, Алва не смотрел на своего порученца, называя того не иначе как «теньент Райс» и получая в ответ неизменное «господин Первый маршал». И никакого «монсеньора», «Рене» или хотя бы нейтрального – «юноша». Но главное – Ворон действительно отдавал приказы. И это несмотря на плачевное состояние, в котором находился его порученец.       Виконт надеялся, что размолвка будет недолгой, но даже после того, как они бросили якорь в Фьянтине – ничего не изменилось.       Герцог Фома выглядел таким, каким и представлял его Марсель – невысокий, плотный, улыбчивый мужчина, в коротком кудрявом паричке. Весьма приятный человек. И голос у него был тоже приятный.       - Дорогой друг, мы так рады вас видеть. Увы, наша встреча омрачена. Поверьте, Ургот вместе с вами молится о здоровье и благополучии Его Высокопреосвященства.       Рене едва сдержал шумный выдох       - Все мы в руках Создателя, – на лице Ворона не дрогнул ни один мускул, – на него мы надеемся и уповаем. Я искренне благодарю Ваше Величество за слова поддержки.       «Значит, Сильвестр жив. Фух! Словно гора с плеч. Значит, ещё не всё потеряно. Приступ? Конечно, у него был приступ. Первого он благополучно избежал, может, и второй окажется не смертельным».       Фома поинтересовался, как гости добрались и всё ли благополучно. На словах Алвы о том, что морской переход от Фельпа до Ургота похож на прогулку, Марселя передёрнуло от одного воспоминания.       - Увы, вам не повезло с погодой, – Фома сочувственно покачал париком.       - Что поделать, – философски произнёс Алва, – ваша осень славится дождями. Некоторые полагают, что урготеллские красавицы обязаны своей чудесной кожей именно климату.       При упоминании красавиц Ургота, Рене почувствовал, как в сердце неприятно кольнуло.       «Не дождётесь!» – сам себе напомнил ушастик.       Ворон с Фомой отправились обсуждать деловые вопросы, и Марсель уже хотел было попытаться выведать у Рене, что же произошло между ним и Алвой, как появился посол Талига в Урготе, граф Шантэри.       - Мой дорогой Марсель, – дородный человек с собачьим лицом смотрел на виконта, как на сахарную кость, – как здоровье вашего почтенного батюшки?       - Рене, что случилось? – спросил Дик, едва они отошли в сторону, чтобы не мешать разговору Валме с родственником.       - О чём ты? – Рене попытался сделать вид, что не понимает вопроса.       - Я о том, что Ворон, кажется, зол на тебя. И очень.       - А-а, ты об этом. Что поделать, кажется, я его разочаровал.       - Ты? Это невозможно!       - Для меня нет ничего невозможного, Дикон. Уж ты мне поверь.       - И что ты натворил? – Ричард даже представить себе не мог, что должен был сделать его друг, чтобы Алва так на него рассердился.       - Я не оправдал его ожиданий.       - Не оправдал ожиданий? Но как?..       - Извини, Дикон, но мне бы не хотелось…       - Понимаю, – Окделл смущённо улыбнулся, пытаясь ободрить друга. – И хочу, чтобы ты знал – что бы ни случилось, мы друзья.       - А ты уверен, что когда-нибудь не разочаруешься во мне? – грустно спросил Рене.       - Уверен.       - Твёрд и незыблем, – как-то уж совсем грустно произнёс ушастик. – Дикон, прости.       - За что?       - За то, что может быть когда-нибудь я обману и твои ожидания.       - Ты просто расстроен, Рене. Но я уверен, что у тебя будет случай всё исправить.       - Это неважно… -       Что – неважно? – Марсель подошёл к молодым людям.       - Всё, Марсель. Всё неважно, кроме того, что вам сказал господин граф, – Рене выжидательно посмотрел на виконта. – Что случилось в Талиге?       - Кардинал болен. Серьёзно болен. Говорят, он уже одной ногой в Рассветных Садах.       - Скорее у Закатных Врат, но сути дела это не меняет. Можно подробности? – едва ли не впервые в жизни Марсель видел кошака таким серьезным.       - Приступ. Сердечный приступ.       - И когда это случилось?       - В ночь с одиннадцатого на двенадцатое Летних Волн.       Рене потёр виски.       - Как же этот Ургот не вовремя.       - Вы что-то знаете? – робко поинтересовался Марсель, вспомнив о «способностях» мелкого Леворукого. – Что-то видели?       - Ничего. Просто предчувствие.       Посольская резиденция, где они все разместились, навевала тоску своей официальностью. В малую столовую, где обедали Ворон с Марселем, ни оруженосца, ни порученца не пригласили. Им накрыли в кухне. Дик, впервые за время их путешествия, смог нормально поесть. Рене вяло ковырял в своей тарелке.       «Да какого черта? Тоже мне, всеталигойская страдалица. Ты ещё в обморок хлопнись! Вот Алва порадуется! Ешь! А если так приспичило скорбеть, то делать это лучше на сытый желудок. Тогда сможешь полностью отдаться своим горестям, а не прислушиваться, как урчит у тебя в животе». Похоже, внутренний голос был ещё ехиднее, чем его хозяйка.       Рене, улыбнувшись, посмотрел на Ричарда, подмигнул другу и придвинул к себе тарелку.       Рене уже закончил умываться, когда в дверь постучал, а потом и вошёл похожий на гуся лакей. -       Герцог Алва ожидает вас на нижней террасе.       - Иду.       Неужели Ворон решил поделиться с ним тем, что узнал у дипломата? Если бы не эта… «размолвка»… Рене и сам бы поинтересовался новостями ещё вчера. Но о прежних отношениях можно было лишь мечтать.       - Вы решили, что уже достигли вершин в искусстве фехтования, теньент? – Алва насмешкой встретил своего порученца.       - Никак нет, господин Первый маршал.       - В таком случае, что вас задержало? – презрительный взгляд Ворона выводил из себя.       «То, что ты, гад пернатый, даже не упомянул о возобновлении тренировок».       - Это больше не повторится, господин Первый маршал.       Марсель уже видел этот удар. Именно так Ворон издевался над Ги Ариго во время памятной четверной дуэли, а потому знал, чего стоит Рене каждый удар. Шпага со звоном выпадает из онемевшей руки.       - В позицию, теньент!       Два-три выпада – и снова удар, и снова шпага летит на каменные плиты.       - Вы сегодня удивительно неповоротливы, теньент!       Марсель уже не сомневался, что Алва наказывает своего порученца, но он даже представить не мог, что кошак должен был сделать, чтобы Рокэ поступал с ним столь жестоко.       Шпага в очередной раз, словно живая, вырывается из руки.       - На сегодня – довольно. Ступайте, – Алва кривит губы в довольной улыбке.       Марсель уже видел такую пренебрежительно-насмешливую улыбку. А ведь тренировка длилась не больше десяти-пятнадцати минут. Нет, не тренировка – издевательство. Но мальчишка ни разу не поморщился, как тот же Ариго, только плотно сжатые губы почти побелели.       Рене наклонился, чтобы поднять оружие. Валме знал, чего стоит кошаку каждое движение руки, болью отдающее до самого плеча. Но когда Рене поднял голову, его влажные от слез глаза смотрели дерзко и иронично. Ушастик улыбался.       Алва знал, что чувствует его «порученец». Но эрэа сама отказалась от всякого снисхождения. Что ж, желание дамы – закон.       - Ступайте, – Ворон довольно улыбнулся.       - Благодарю за занятие, господин Первый маршал, – Рене подобрал шпагу и посмотрел на герцога.       Взгляд, всего один только взгляд – и победа обернулась поражением.