А если...

      - Я буду в аббатстве завтра, в четыре пополудни, господин Райс.       - Буду премного вам благодарен.       - Могу я полюбопытствовать, зачем вам Придд? – спросил Марсель, пока карета катилась по ночным улицам.       - Хочу уточнить кое-какие детали побега и своего в нем участия.       Дверь камеры открылась.       Ричард, до этого лежавший и с тоской смотревший в потолок, сел. В камеру, под присмотром охранника вошел какой-то сморщенный человечек. В руках у него был таз, а в тазу стоял кувшин, через руку было перекинуто полотенце.       Что-то новенькое. Нет, после визита агарисца, проблем с водой больше не было. Но кувшин и таз обычно приносил один из охранников.       Ричард посмотрел на сопровождавшего вошедшего военного, но тот просто молча встал у дверей.       Ну и ладно.       - Прошу вас, сударь, - человечек уже поставил свою ношу на стол.       Вода была теплой, что тоже было удивительно.       Что же такое сегодня будет? Дику безумно хотелось спросить брадобрея( а кем ещё мог быть незнакомец), уверенно намыливавшего лицо герцога, что всё это значит, но он промолчал. Любопытство – это для женщин. А герцогу Окделлу пристало проявлять выдержку и спокойствие.       После того, как с соскребанием редкой растительности с лица Повелителя Скал было закончено, и тощий брадобрей уволок таз с кувшином, в камеру вошел ещё один тюремный служка со стопкой чистой одежды.       Определенно, сегодня что-то будет. Неужели казнь?       Мысль пронзила как молния, дрожью прокатившись по телу. Вот так, без суда? А почему бы и нет? Их ведь уже объявили преступниками.       Ричард понимал, что не бессмертен, но умереть сейчас, вот так… Это было… глупо, что ли. А ещё обидно. Он ведь ничего не успел. Жаль. Но если это всё же казнь, то он покажет, как должен вести себя настоящий Повелитель.       Ричард украдкой смахнул непрошеную слезу.       Все эти мысли пронеслись в голове Дика, пока он переодевался в чистое. Он старался делать это не спеша, но растянуть процесс до бесконечности не мог.       - Ричард Окделл, - Дик повернулся на голос, - вы готовы?       В дверях стоял офицер, явно не из тюремной охраны. Ричард утвердительно кивнул головой, потому что во горле резко пересохло.       - Ричард Окделл, вы будете доставлены в Королевский Суд в качестве свидетеля по делу Рокэ Алвы, обвиняемого в преступлениях против Великой Талигойи и Людей Чести.       Дышать сразу стало легче. Это не казнь, это только суд. А мысль о том, что он увидит монсеньора, неожиданно добавила сил.       Алва стоял возле тюремной кареты и, прищурившись, смотрел куда-то поверх крыш.       - Монсеньор, - Ричард был так рад видеть Ворона, что едва не кинулся ему на шею. Алва перевел взгляд на Дика. Был он бледнее обычного, но губы кривила всё та же насмешливая ухмылка, а глаза щурились до боли знакомо.       - Монсеньор, как вы?       - Скучаю, - лениво произнес Рокэ. – Ни вина, ни женщин, ни войны. Впрочем, похоже, что наши хозяева решили нас развлечь. Это, конечно, не мистерия, но, думаю, будет интересно. Надеюсь, - Алва повернулся к стоящему рядом офицеру и Дик только сейчас увидел, что на руках Ворона кандалы, - наши с герцогом Окделлом места в первом ряду? Лично я не желаю упустить ни единой детали этого представления.       Их привезли в Ружский, а ныне Гальтарский, дворец в закрытой карете, но и того немного, что Дик увидел выйдя из неё было достаточно, чтобы понять, в каком плачевном состоянии находится столица.       Их ввели в зал, где будет проходить суд. Ворон шел чуть впереди, Ричард – за ним. На мгновение Дику показалось, что ничего не случилось, может виной тому была маршальская форма, которую одел Алва. Интересно, откуда она у него? Если ему, так же, как и Дику одежду принес охранник, то почему именно маршальский мундир?       В дверях возникла небольшая заминка в результате которой Ричард отстал от Ворона. Дикон уже хотел ускорить шаг, чтобы догнать монсеньора, как вдруг обнаружившийся рядом незнакомец придержал его за рукав. В лице мужчины было что-то неприятно-крысиное.       - Советую не забывать о своей сестре, Ричард Окделл – шепнул крысёныш. Ричард дернулся, но незнакомец уже исчез за спинами стоящих коридором гвардейцев, в причудливых одеждах.       Когда Ричард догнал Алву, тот уже занял своё место. Ричард сел рядом. Мысли неслись вскачь, сердце отчаянно бухало.       Слова незнакомца – не что иное, как угроза. Если он не будет давать нужные показания, они примутся за Айрис. В груди поднялась волна ненависти, а горло сдавил спазм. Как не вовремя! Ричард сделал несколько резких вдохов.       Ворон взглянул на своего оруженосца, а затем совершенно неожиданно произнес:       - Герцог Окделл, я, Рокэ Алва, освобождаю вас от клятвы и считаю ваше обучение законченным.       - Мон… монсеньор… - едва смог произнести Ричард. Почему? Во имя Создателя, почему Алва сказал это? Почему сейчас? Слова Ворона были подобны удару под дых. .       Ричард взглянул на Рокэ, но тот даже не повернул голову в сторону своего, теперь уже бывшего, оруженосца.       И начался суд. От адвоката Алва отказался, но мэтр Инголс остался, поскольку защищал интересы не только Рокэ Алвы, но и Ричарда Окделла. Собственно, слушая причину, по которой и происходил суд, Ричард так и не понял, в качестве кого он присутствует – обвиняемого или свидетеля. Скорее всего, свидетеля, который в любой момент мог превратиться в обвиняемого.       Ворона обвиняли в организации покушения на Альдо Ракана. Но попытка провалилась. А Ричард пытался понять, почему Алва освободил его от клятвы именно сейчас. В памяти сами собой всплывали разговоры с Рене. «Помните, вы дали клятву». Да, дал. Но монсеньору его клятва больше не нужна и теперь он свободен. Свободен. Свободен! И он может защитить Айрис! Защитить. Защитить – значит, солгать. Солгать, не нарушая клятвы. Рокэ позволил ему обвинять себя, ради спасения сестры. «Рокэ Алва из тех людей, что прикрывают добро насмешками и грубостью». Кто это сказал? Ах, да, Преосвященный Оноре. Да уж. Освободил от клятвы походя, будто грязь с мундира стряхнул. Ричард снова украдкой взглянул на Алву. Герцог сидел в кресле, закинув ногу на ногу, словно и вправду был на каком-то диковинном представлении.       - Герцог Окделл!       Задумавшись, Дик пропустил обращенный к нему вопрос.       - Герцог Окделл, - судья, как там его, Кракл, кажется, посмотрел на ничего не понимающего Дика, и повторил свой вопрос, - это правда, что вы, как оруженосец герцога Алвы, должны были следовать за своим сеньором. Но то, что случилось у эшафота, не принудил ли упомянутый выше герцог вас к преступным действиям, пользуясь своим правом эра?       Ричард поднялся. Отвечать сидя, как Ворон, он не мог.       В заданном вопросе уже был ответ. Скажи «да» - и ты будешь сидеть рядом с Эпинэ и Спрутом. Скажи «да» и Айрис больше ничего не будет угрожать. Ты ведь теперь свободен от клятвы. А от совести? Уступи и ты будешь жить. Вот только сможешь ли ты жить дальше, Ричард Окделл? На мгновение всё перед глазами затмило видение обрушивающейся Веньянейры. Безумная песнь камней, несущих смерть, вонзилась в виски. Теперь он может нестись также. Скалы стонут. Долг Скал - хранить. Скалы тверды и незыблемы. Прости, Айрис.       - Нет, - голос, уверенный и твердый, разрывает напряженную тишину. – Я последовал за герцогом Алвой по собственной воле.       Словно гора с плеч. Ричард ощутил неожиданную радость. С чего бы? Может, потому что впервые за всю жизнь он сделал что-то сам, по собственной воле? Над ним больше не висела тень отца, на плечи не давила клятва оруженосца. Он сделал то, что сделал, потому что считал это правильным и неважно, кто и что по этому поводу думает.       - Проклятье! – Альдо был чернее тучи. – Веришь, я до последнего надеялся, что Окделл одумается, хотя бы об отце вспомнит. А он?! Я сделал всё, что мог. Он сам выбрал свою судьбу.       - Надеюсь, - Робер понимал, что сейчас не лучшее время напоминать сюзерену о чем-либо, но здесь Спрут и Джеймс Рокслей – они будут свидетелями, - ты помнишь, что обещал не трогать Айрис Окделл.       Король скрипнул зубами. Неужели напоминание опоздало? Или Его Величеству не нравится, что ему напоминают об этом при свидетелях? Вон как Рокслей уши навострил.       - Айрис Окделл ничего не грозит. Она уже дала свое согласие на брак и приняла браслет невесты.       Похоже, сюзерен уже окончательно решил, что у Скал будет новый Повелитель.       - Кстати, Робер, - начал Альдо, отпустив Придда с Джеймсом, - мне доложили, что в окрестностях столицы видели кэналлийцев.       - Кто доложил?       - Помощник цивильного коменданта, Джереми Бич.       - Он Тауру от Люра достался?       - Кажется.       - И что ты намерен предпринять?       - Я хочу, чтобы твои люди прочесали окрестности.       - А почему мои? – Особо Робер не напирал, но интерес был разумным. – Цивильники их заметили. Вот пусть они ими и занимаются.       - Я могу верить только тебе и Придду. Но людей Спрута я не знаю, а твои с нами столько прошли, что … К тому же, твой Карваль, он ведь военный комендант? Вот пусть и займется. А цивильникам и в городе забот хватит.       - Хорошо.       Робер сдержал улыбку. «Веришь мне. Как же. Людей моих из города убираешь. Всё, как и сказал ушастый. Добро. Так даже лучше. Будут тебе кэналлийцы».       Утро началось как обычно. Тюремные двери скрипнули и в камеру вошел охранник с тазом для умывания. Ричард умылся, оделся и стал ждать стражников, которые выведут его в тюремный двор, однако в камеру снова вошел охранник. Но не один. Следом вошел невысокий, плотный мужчина, в его руках позвякивали кандалы.       Карета ждала. Ворон уже сидел внутри. Ричард сел напротив.       - Как видите, монсеньор, мне, всё-таки, удалость стать с вами на равных, - Ричард приподнял руки, демонстрируя железные браслеты.       - Сомнительный пример для подражания, Дикон. Вы не находите? – голос Алвы был насмешлив, но насмешка была какая-то... добрая, что ли?       - Нахожу, - улыбнулся в ответ Ричард. Впервые он чувствовал себя с Алвой на равных. – Но надо же с чего-то начинать.       И снова зал в Ружском дворце, и суд, и те же лица. На сейчас раз рассматривались события Октавианской ночи.       - Ричард Окделл, - голос супрема-гуэция звучал ровно, - вы были с Рокэ Алвой в Октавианскую ночь?       - Да, - Ричард встал.       - Это правда, что Преосвященный Оноре просил герцога Алву вступиться за безвинно гибнущих?       - Да, - коротко кивнул Дик.       - И вы можете подтвердить, что Рокэ Алва отказал Преосвященному в его просьбе?       - Нет, герцог Алва не отказывал Оноре.       - Тогда чем вы можете объяснить то, что явившись в Олларию в полдень, Рокэ Алва приступил к подавлению бунтовщиков лишь вечером.       - Герцог Алва – Первый маршал Талига. А столицу должен был защищать цивильный комендант, граф Килеан-ур-Ломбах, который трусливо бездействовал, ссылаясь при этом на какие-то невнятные устные приказы, переданные ему непонятно кем неизвестно от кого.       - Мы говорим не о покойном графе ур-Ломбахе.       - А зря, - Ричард сам не ожидал от себя такой решительности. - Именно он имел возможность подавить бунт в зародыше, но ничего не сделал для этого. Что же касается герцога Алвы, то прибыв в столицу, он должен был понять, что происходит в Олларии. И только потом действовать. Поспешные и необдуманные действия могли привести к ещё большим жертвам.       - Я думаю, - тут же встрял мэтр Инголс, - что вам очень хорошо известно, к чему приводят необдуманные действия. Недавние события в Доре это очень хорошо показали.       Гуэций скривился.       - Ричард Окделл, - Кортней, заменивший Краклы, снова обратился к Дику, - видели ли вы, как Рокэ Алва подделал, а потом и подбросил письма в особняк Ариго?       - Ничего подобного я не видел. Я не видел, чтобы герцог Алва подделывал какие-либо письма. Тем более я не видел, чтобы он что-то подбрасывал графу Ариго.       - Тогда зачем он полез в особняк?       - Чтобы спасти ручного ворона графа, которого тот, удирая, бросил.       - Не кажется ли вам, Ричард Окделл, что это безумие, лезть в горящий дом только для того, чтобы спасти какую-то птицу?       Ричард пожал плечами. Алва и не такие глупости делал.       - А вы считаете разумным полезть в объятый пламенем дом и подделывать там письма, когда от жара трескаются стекла, а на голову падают горящие балки перекрытия? – опять встрял адвокат.       Ричард Окделл, отвечайте, - Кортней явно нервничал, - отдавал ли Рокэ Алва приказ вешать мародеров?       - Первый маршал велел повесить мерзавца, который был уличен в совершении насилия.       - У нас есть свидетель, который утверждает, что Первый маршал приказал хватать всех, у кого в руках будут хоть какие-то вещи и вешать их, как мародеров. А в результате его приказа пострадали невинные горожане, которые пытались спасти свое имущество от грабежа и пожара.       - Ложь. Ваш свидетель лжет.       - Введите свидетеля.       Появившийся свидетель был тощ, носат, крохотные глазки его непрерывно бегали. Глядя на него, Ричард не сомневался, за деньги этот человек поклянется в чем угодно. Слушать откровенную ложь было противно.       - Вам есть что сказать, герцог Окделл? – спросил гуэций, выслушав показания свидетеля.       - Да, – Ричард брезгливо взглянул на тощего. – Я хотел бы спросить, сколько вам заплатили за эту ложь? А может, - на ум пришла неожиданная догадка, - вы таким образом пытаетесь избежать наказания за свои преступления и покупаете себе жизнь? – Слишком уж похож был этот «свидетель» на отребье со Двора Висельников.       - Ричард Окделл, - Кортней повысил голос, - вы забываетесь!       Один за другим выходили свидетели, но Дику было уже не до них. Чего он ждал? Справедливого суда? От кого? От тех, кто забыв о рыцарской чести, берет в заложники женщин? Четырежды прав был Рене, когда говорил, что тот, кто отдает на разграбление свой народ только для того, чтобы усесться на трон, не может быть достойным человеком.       Ричард так ушел в свои мысли, что пропустил момент, когда в зал был вызван Фердинанд Оллар. Ричард смотрел на Фердинанда. Бывший король давал показания, глядя в пол. Он лгал и знал, что лжет. Он предавал и знал, что предает. Предает единственного человека, который был ему настолько верен, что рискнул своей жизнью ради него. Он отрекался от своих детей, позорил имя своей жены и всё это только для того, чтобы спасти свою жизнь. Трус. Ричарду стало невероятно обидно. Обидно, что Алва пожертвовал собой ради этого ничтожества.       Но почему молчит Ворон? До сего момента он очень успешно защищал себя, так почему же сейчас он молчит?!       - Вы опровергаете слова свидетеля Оллара?       Ричард посмотрел на Алву.       -Король Талига не может лгать, - холодно произнес он.