Взлететь,чтобы упасть.

После того, что произошло на вечеринке, у меня в голове полный хаос. То я люблю Бенетта до безумия, то вдруг его постоянное внимание, его нежные жесты немного раздражают меня, и сразу же начинается непроизвольное сравнение с другим. Пытаюсь подавить это, но Кристиан – как болезнь, не оставляющая мне выхода. Это наваждение сильнее моей воли. С самого утра я начала обратный отсчет. Сегодня вечером открытие нового отеля Кристиана, и я еще не решила, как поступить. Я пообещала Бену, что пойду с ним, но после разговора с Блэр меня раздирают сомнения. Надо признать: чем ближе вечер, тем больше идея о встрече с Кристианом пугает меня. А если подруга права? Если он способен разрушить всю мою жизнь? На самом деле у нас с Беном все хорошо, в том числе и в постели, не могу этого отрицать. Однако меня не покидает ощущение, что какая-то часть меня мертва – я не чувствую себя живой и настоящей, как вместе с Греем. Боже мой, у меня такое творится сейчас в голове! Мне необходимо поговорить с Блэр, я пытаюсь дозвониться ей с утра, но она не отвечает. Что она там вытворяет вместе с Чаком? Вернувшись домой с работы, я подготавливаю инсценировку моего обмана. Растягиваюсь на диване с расслабляющей маской на лице и кладу на живот подушку, набитую льняными семечками. Жду возвращения Бена. *** Где-то около семи слышу, как дверь открывается и мое имя звучит в воздухе. Голос Бенетта полон энергии, будто он только что вышел из-под тонизирующего душа. – Я здесь, – бормочу с убитым видом. – Что случилось? – он озабоченно смотрит на меня и подходит ближе. – Милый, у меня голова раскалывается, – я приподнимаю маску, – не знаю, наверное, месячные скоро. – Черт! Именно сегодня,милая. – Он наклоняется и ласково поглаживает меня по лбу. Я прикрываю веки, не в силах выдержать его нежность с открытыми глазами. – Ты что-нибудь приняла? – Да, обезболивающее, но оно не помогло, – говорю слабым голосом, повторяя про себя, что эта ложь во благо, что я совершаю это ради нас (и судя по реакции Бенетта, я прекрасная актриса). Открываю глаза и встречаюсь с его взглядом, очень обеспокоенным. – Послушай, не обижайся и не держи на меня зла, но сегодня вечером я с тобой не пойду. Он присаживается на диван и смотрит на меня со смирением: – Хочешь, я останусь с тобой? – Да нет, что ты! – я приподнимаюсь. – Ты должен пойти! – Я знаю, насколько важен для него этот вечер, и, если он откажется ради меня, я этого не вынесу. – И оставлю тебя здесь одну? Ну уж нет. – Прекрати и не делай из этого проблемы, со мной ничего ужасного не случилось, – убеждаю я. – Я так хотел, чтобы ты пошла со мной. – Я знаю,Бен, мне бы тоже этого хотелось, – вздыхаю. – Но не могу, я без сил. – Берусь руками за голову, изображая на лице выражение зомби: – Я похожа на монстра, вся белая? – Мне так не кажется. – Он с нежностью целует меня в лоб. – Ну ладно, постарайся отдохнуть. Я пойду собираться. – Ок, – говорю и опускаю маску, чтобы спрятать слезы на глазах. *** Я чувствую, что приняла правильное решение и собираюсь провести вечер в одиночестве перед телевизором. Я уже переоделась в пижаму – шорты и майка в полосочку, на ногах – шлепанцы. Достала из морозилки упаковку мороженого. И вот я здесь, сижу на диване со скрещенными ногами и смотрю повтор «Отчаянных домохозяек», поедая ложкой кремово-шоколадное мороженое. Сегодня вечером я просто не в состоянии смотреть серьезный художественный фильм. Сцены пробегают перед моим рассеянным взглядом, и я даже не пытаюсь уловить их смысл. Ева Лонгория симулирует у себя дома сексуальный танец, извиваясь вокруг стиптизерского шеста в немыслимых позах. И вдруг она падает на ковер с глухим стуком, а я не могу сдержать внезапный глупый смешок. Ну вот, я понятия не имею, что происходит в этой серии, но способна уловить комичность ситуации, – значит, все-таки еще не совсем сошла с ума… *** Уже больше десяти вечера, я почти доела упаковку мороженого, и началась вторая серия «Отчаянных домохозяек». И тут раздается звонок в дверь. Я выключаю телевизор, чтобы убедиться, что мне не послышалось. Звонок раздается снова. И он не от двери подъезда, это именно звонок входной двери. Я никого не жду, поэтому действительно не представляю, кто бы это мог быть. Оставляю ложку в банке с мороженым «Haagen-Dazs», поднимаюсь с дивана и шлепаю к двери с дурным предчувствием. Приближаюсь к глазку и… отпрыгиваю назад. Не может быть! Это он. Первый порыв – затаиться за дверью и сделать вид, что меня нет дома, но мне сразу же становится стыдно за саму себя. Давай, Ана, веди себя как взрослая женщина, встреться с ним лицом к лицу. Опускаю ручку и открываю дверь наполовину. И он, его харизматичная магнетическая личность, материализуется у меня перед глазами. Он очень элегантен. На нем белая рубашка с серебряными запонками, слегка расстегнутая на загорелой груди, темные брюки, лакированные черные ботинки, а на шее шарф из серого шелка. Волосы зачесаны назад, наверное, с гелем (никогда не видела его с такой прической), щетина более ухоженная, чем обычно. И эти дьявольские глаза, которые кажутся подкрашенными, настолько они черные. Чувствую, как слабеют коленки, но с уверенным видом становлюсь на пороге, скрестив руки, с прямой спиной. Я охраняю свое пространство и не позволю ему внедриться в него. – Какого черта ты здесь делаешь?