Взлететь,чтобы упасть.

– Какого черта ты здесь делаешь? Он смотрит мне прямо в глаза, с расширенными зрачками. Но этот взгляд не обезоружит меня. – Позволь мне войти, и я тебе объясню. – Нет, я не дам тебе войти. – Одна только мысль о том, что он может осквернить этот дом, заставляет меня вздрогнуть. – Если хочешь сказать мне что-то срочное, можешь сделать это сейчас. – Сглатываю. – В противном случае – убирайся. У меня пересохло в горле. Я чувствую себя сильной, но не настолько, чтобы противостоять горе́, которая сейчас передо мной, и повелевать нахлынувшими на меня чувствами. Мои ноздри улавливают его запах, а я никогда не могла устоять перед этим призывом. – Давай,Ана, открой уже, наконец, эту чертову дверь. – Нет. Мы прекрасно можем поговорить и здесь. Кристиан протягивает руку к наличнику, затем прислоняется к нему лбом, опасно приближаясь к моему лицу. Он кажется обессиленным, как боец, возвращающийся с войны. Прекрасный воин, уставший от борьбы. – А ты молодец, ты знаешь? – шепчет он, смирившись. – Почему? – Ты не пришла. Когда его слова доходят до меня, я не знаю, какой принять тон и в какую позицию встать: оставить руки скрещенными или опустить их, перенести вес на правую или левую ногу, опустить глаза или поднять, или смотреть неподвижно в другом направлении. – Да, я не пришла, – повторяю, как эхо. – Жаль… вечеринка удалась. Я даже развлекался, до определенного момента, – он обнажает белые зубы в горькой улыбке. – Потом вдруг огляделся вокруг и понял, что мне нет дела до всех этих людей. – Он говорит так, будто слова сами по себе срываются с его губ, не оставляя ему выбора. – Ты была единственной, кого я хотел бы видеть сегодня вечером. Прекрасные слова, произнесенные слишком поздно. Сказанные сейчас, таким образом, они ранят меня больше, чем оскорбление. – И ты пришел сюда, чтобы сказать мне это? – я изображаю саркастическую улыбку, мне стоит нечеловеческих усилий оставаться спокойной. – Да, и это тоже, – отвечает он. – Ну, а еще что? – Сжимаю зубы и сглатываю оставшуюся слюну. – Ну же?! И вдруг понимаю: что бы он ни собирался мне сказать, я не хочу стоять здесь и слушать его. Собираюсь захлопнуть дверь у него перед носом, но Кристиану удается опередить меня и заблокировать ее. Он распахивает дверь одной рукой и врывается. Дверь закрывается за его спиной с глухим зловещим звуком. Пол дрожит у меня под ногами. Я не в силах ничего ему сказать, не могу даже смотреть на него, уши и глаза болят. С ним всегда так – все мое тело реагирует на его присутствие. Отхожу к стене, но Грей уже надо мной. Опирается руками о стену за моей спиной, образуя вокруг меня неприступную клетку. – Я пришел сказать, что ты нужна мне,Анастейша, что я не могу без тебя. – Его голос ядом проникает в каждую клетку моего тела. Его глаза горят так сильно, что почти обжигают кожу. – Убирайся! – рычу, собрав все силы и весь свой инстинкт выживания, чтобы не поддаться. – Может быть, я все испортил, я был идиотом, но… – Но что, а? Убирайся! – повторяю ему и самой себе, словно мантру. – Ты только так говоришь, но сама знаешь, что это не то, чего ты хочешь. Силы покидают меня, я чувствую злость, тоску по нему, неуверенность – чувства, которые долго боролись внутри меня, а затем успокоились, внезапно снова проснулись и создают полную сумятицу. Сжимаю кулаки, ударяя по стене за моей спиной. – А вот и нет, я хочу, чтобы ты ушел! – Перевожу дух. – Ты причиняешь мне боль,Кристиан. А я не хочу больше страдать. Стараюсь оттолкнуть Пятьдесят от себя, но у меня не получается даже сдвинуть его. В отчаянии начинаю бить его кулаками и давать пощечины, но он не реагирует. – Возможно, несмотря ни на что, в нашей истории был смысл. – История? – я широко распахиваю глаза. – И с каких это пор она стала историей? Разве это не должно было быть просто приключением? Впервые вижу, как Грей опускает глаза перед моим взглядом. – Скажи, что ничего не чувствуешь ко мне, и я уйду, – говорит он на одном дыхании. – Даже если и чувствую, что это изменит? – выкрикиваю ему в лицо. – Я хочу нормальной жизни и нормальной любви. – Ты счастлива с ним? – он снова провоцирует меня. – Да перестань… На сей раз я опускаю глаза. Возможно, у нас с Бенеттом не пылающая страсть, возможно, но я счастлива, я повторяю это себе каждый день. – Не отвечаешь? – поддевает меня он. – Он понимает меня. И он хороший, – отвечаю уверенно. – Ты понимаешь, что говоришь? Ты останешься с ним, потому что он хороший? – Хватит,Кристиан, теперь уходи отсюда, немедленно. Я больше не хочу играть в твои извращенные игры. – Черт, ты что, не поняла, что для меня это уже не игра?! – Его хриплый голос перекрывает мой. – Я больше не могу без тебя,Ана. Удар прямо в сердце. Наши лица совсем близко, и взгляды сливаются воедино. Пространство между нами замирает на мгновение, потом начинает сокращаться с потрясающей быстротой. Я даже не осознаю, в какой момент его губы опускаются на мои. Я сжимаю губы и зубы. Не хочу дать ему это удовлетворение, я не сдамся. Но Кристиан не останавливается, забирает обе мои руки в свою и удерживает их у меня над головой, бедрами пригвоздив меня к стене. Я ощущаю его желание на себе. Другая рука уже в волосах, с силой оттягивает их, заставляя меня приподнять лицо. Его губы уже на моей шее, зубы с жадностью пробегают по коже. В его напоре есть что-то дикое, первозданное, возбуждающее. – Прекрати… – я почти умоляю его. – Не могу, – шепчет он, мягко обнимая меня за шею рукой. Ну тогда прекрати ты,Стил, говорю себе. Ты теперь знаешь, как распознать, что принесет тебе пользу, а что причинит боль. И он сделает тебе больно. Но его губы снова на моих, его дыхание внутри меня, его сердце бьется рядом с моим. И я больше ни о чем не думаю. Потом он медленно спускается на мои ключицы и затем на левую грудь. Сжимает настолько сильно, что причиняет мне боль, будто собирается вырвать у меня сердце и уничтожить его. Испускаю крик от боли, он обнимает меня и поднимает на руки. Стараюсь освободиться, но его желание слишком сильно, а мое сопротивление чересчур слабо. Грей швыряет меня на диван, яростно сдирает с меня майку, обнажая грудь. Потом срывает с меня шорты – почти жестокими движениями. Он укладывается поверх меня, блокируя своим весом, я снова пытаюсь избежать этого, но он уже промеж моих ног, его член напирает внизу. В одно мгновение он внутри меня, и все останавливается. Мы так и лежим, соединенные. И это мгновение длится вечно – два тела, объединенные в одно. Я прекращаю сопротивляться и в конце концов сдаюсь сама себе, еще раньше, чем ему, потому что понимаю теперь, что боль мне причиняет не Кристтиан, а его отсутствие. Теперь я точно знаю, что даже наша бесконечная борьба в каком-то смысле – тоже занятие любовью. Он двигается медленно, почти неощутимо, и я открываюсь под его толчками. Мы смотрим друг другу в глаза, сами удивленные, пьяные от желания, оглушенные удовольствием. Единение наших душ и плоти никогда не было таким совершенным. Мощный оргазм, неотвратимый, ожидаемый, высвобождается из наших тел. – Я чувствую тебя! – кричу в его распахнутый рот, а он стонет, мы кончаем отчаянно, на последнем издыхании. Потом мы лежим обнаженные, в тишине, обнявшись. Наши тела, руки и ноги, волосы и кожа слились в одно. Потом его губы произносят заветные слова: – Я люблю тебя. Они произнесены шепотом, но отзвук внутри меня оглушающий. Эти слова все меняют, переворачивают мир. Я хотела услышать их от него больше всего на свете и никогда не находила смелости признаться в этом даже самой себе. – Я тоже тебя люблю. Задыхаюсь, наконец-то свободная от тяжести, которую не могла больше переносить. Я счастлива и взволнована одновременно. Слеза стекает по щеке, и я не делаю ничего, чтобы остановить ее. – Мне очень жаль, – бормочет он, осушая ее пальцем. – Я пробовал устоять, я пробовал удержаться от этого, но у меня не хватило сил. Я люблю тебя и ничего не могу с этим поделать. Я смотрю на промежуток между нашими телами, и на мгновение у меня возникает грустное предчувствие: я вижу, как Кристиан удаляется от меня и разделяющее нас расстояние увеличивается, пока не становится непреодолимым. Но в этот самый момент он прижимает меня к себе, будто хочет преодолеть это пространство. Прижимает к груди и целует в волосы. Теперь в этой комнате только мы вдвоем – два тела, два оживших сердца, которые переживают вечное настоящее этого момента. Мы долго лежим, тени проникают в промежутки между сплетением наших обессиленных тел. Я не чувствую тяжесть тишины и даже не чувствую потребности думать. Мой внутренний голос, обычно такой навязчивый, давящий и бдительный, сейчас молчит. С закрытыми глазами поглаживаю его спину.Пятьдесят трется носом о мою шею и целует в ключицу. – Я бы хотел остаться, но мне нужно вернуться туда, – шепчет, глядя прямо мне в глаза. – Все, наверное, уже интересуются, куда я пропал. – Я понимаю. Нежно убираю ему за ухо прядь влажных волос. Я хочу, чтобы он побыл еще со мной, но должна отпустить его.Бенетт может вернуться с минуты на минуту. Образ Бена в моих мыслях уже не имеет очертаний, формы и запаха. Он словно пропал в черной дыре, как и все месяцы, проведенные нами вместе. – Я люблю тебя,Ана, – Кррстиан говорит это моим глазам, целуя меня. – Я люблю тебя, мой Пятьдесят, – прижимаюсь лицом к его груди, чтобы насладиться еще немного теплом его сердца.