Love Me Like You Do

Я не могла пошевелиться. Душу будто парализовало, онемело все тело. Казалось, что перед глазами была постоянно пелена, в сухих глазниц, в которых не осталось жидкости. Во мне вообще ничего не осталось. Я сидела на небольшом диване, смотря в пол. Люди бегали в разные стороны, медсестры вызывали кого-то по громковещателю. Произошло то, чего я больше всего боялась в своей жизни. Я теряла самого важного человека во всей вселенной. Это как выстрел стрелы прямо в сердце, где уже и так было много ран. Слабость растекалась по телу словно дорогое красное вино. Где-то в глубине души я бы не отказалась от бутылочки. Прикрыв глаза, я постаралась абстрагироваться от происходящего. Однако ситуация так напоминала мне Англию, отчего по телу невольно побежали мурашки. Я снова была одна. Принимала все удары в полном одиночестве. Я никогда не требовала от людей и их дружбы чего-то сверхъестественного. Мне нужно было лишь их присутствие рядом, когда мне было плохо. Неужели это так трудно? Так делал и Крис. Зачем он мне каждый раз говорил, что я бесконечно важна, но, когда мне действительно было нужно почувствовать поддержку, он просто оставлял меня один на один со своими мыслями? Затем окаменелость резко пропала. Появилось совершенно другое чувство, заставившее меня вскочить с места и начать метаться по всему коридору. Я не могла нормально мыслить. Меня всю трясло, мне неожиданно было нужно увидеть Арно. Хоть я и знала, что он уже на полпути в больницу, мысли судорожно бегали в разных направлениях. Он должен был приехать с минуты на минуту. Сердце колотилось с бешеной скоростью, когда я встречалась с одним из врачей взглядом. А потом…в начале коридора появился он. И я не смогла себя сдержать. Первое мое действие — ринуться к нему и прижаться, что есть мочи. Второе — больше никогда не отпускать от себя человека, который спас меня с обрыва. Арно не стал отталкивать или пытаться посадить на диван, он просто остановился и сделал так, чтобы я почувствовала себя под защитой мужа. Мой муж был рядом со мной в тот самый сложный момент жизни. Я вцепилась пальцами в его пиджак, но он молчал, периодически целуя в макушку и нашептывая: «все будет хорошо». — Я не должна была ее так нагружать. Я не хотела, — голос срывался на каждом слове, отчего хотелось снова разрыдаться. Я не знала, что происходило за моей спиной, но это явно не нравилось Арно. Он несколько раз провёл рукой по моей спине, задевая распущенные волосы. — Как это произошло? — прошептал он мне на ухо. Я понимала, что больше не должна врать. Я разговаривала не с врачами, которые вырвали мою душу каждым вопросом, а со своей семьёй. И я сказала ему о том, что решила рассказать маме всю правду о событиях последнего времени. Я сказала, что больше не могла ей врать ни о чем. Арно все же усадил меня на диван, держа за руку. Он большего сделать не мог: лучшие врачи и так боролись за жизнь моей матери благодаря ему. Переизбыток информации и мгновенного стресса сказался на мне моментально: я прилегла на плечо Арно и закрыла глаза. Мне хотелось оказаться где-нибудь за пределами этой больницы. Врачи сказали, что состояние критическое. Они пообещали сделать все возможное, ведь я так просила их об этом. Я буквально молила каждого, чтобы я не осталась одна в этом мире. События первой половины дня ушли на второй план. Я не хотела думать об этом. Мне нужно было сконцентрироваться на маме и ее жизни. Арно слабо поглаживал мои волосы, периодически поглядывая на часы. Я не знала, что это значило. Честно говоря, мне совершенно не хотелось знать, потому что впервые за час мне стало спокойно. Через десять минут приехали родители Арно вместе с Марго. На их лицах читалось неподдельное беспокойство. Я оказалась в объятиях миссис Ричардсон. Женщина моментально окутала меня своими материнскими чувствами, стараясь убедить, что все будет в порядке. Я посмотрела на мистера Ричардсона, который также выглядел напряженным. Я слабо улыбнулась. Они оставили свои споры и разногласия, приехали сюда, чтобы по-настоящему поддержать меня и маму. Не так, как это делали родители Криса, желая удачи. Они никогда не были рядом со мной. Я понимала, что никто никому ничего не должен, но мы с ним должны были стать семьёй. Хорошо, что не стали. — Ви, как ты себя чувствуешь? Ты очень плохо выглядишь! Тебе нужна вода. Марго, прошу, сходи за водой, — пролепетала миссис Ричардсон, раздавая приказы. Она также обратилась к некоторым врачам, узнавая последние данные. Мистер Ричардсон ушёл в непонятном направлении, но спустя некоторое время я узнала, что он разговаривал с главным врачом. Мужчина примерно пятидесяти лет прошёл мимо нас, заворачивая прямо в помещение, куда уже полтора часа назад отвезли маму. Ожидание убивало. В голове мелькали моменты нашей жизни в Англии. Почему-то вспомнилась ситуация, когда мне было лет двенадцать. Я впервые поцеловалась с парнем, о чем очень сильно хотела рассказать маме, но боялась. Мне казалось, что она меня накажет и лишит возможности гулять с друзьями. Я даже выдумала историю, где он насильно заставил меня поцеловаться. Я толком уже не помнила того мальчика. Он вроде бы был знакомым одного из моих друзей. Это произошло во дворе Камиллы, когда ее родители решили оставить детей на заднем дворике без присмотра. Мне даже захотелось рассмеяться, когда я все же вспомнила, как мои губы «лишились» девственности. Из отдельного сектора, куда совсем недавно вошёл главврач, появился мужчина, который практически два часа назад забирал мою маму. Он выглядел настолько напряженным, что я начала терять последнюю нить надежды. Я не хотела встать с места, не хотела слушать его. Руки невольно сильнее сжали коленки Арно. — Ну, что, доктор Харрис? — взволновано спросила миссис Ричардсон, понимая, что я не произнесу ни слова в ближайшее время. Я напряглась настолько, что появился звон в ушах. Он повернулся ко мне. — Мы смогли стабилизировать состояние Вашей матери, Миссис Ричардсон. Глубокий вздох, глубокий выдох. Мир снова обрёл краски. Я посмотрела на мужа и облегченно улыбнулась. Больше мне ничего не было нужно знать в тот момент. Сил не было играть в их игры на этом этапе жизни. Мое сердце только что разорвалось и снова превратилось в единое целое. Слезы радости появились на лице, они сопровождались улыбкой. Это было похоже на некоторую форму истерики. Я чувствовала руки Арно на своей спине, он обнял меня, стараясь заставить прийти в себя окончательно. Все было позади. Она жива. — Я хочу ее увидеть, — сказала я, выйдя из транса. — Пока рано, ей нужно немного окрепнуть. Через пару часов Вы сможете навестить Вашу маму, — врач терпеливо улыбнулся, — скорейшего выздоровления. Я только и успела поблагодарить его, пока он не испарился у нас на глазах. Возможно, это было даже лучше для меня, потому что я хотела спокойствия. Слишком многое произошло всего лишь за один день. Мне нужен был свежий воздух. — Марго, прогуляйтесь с Ви. Мы побудем здесь и проконтролируем все, — заверила меня миссис Ричардсон, будто прочитав мысли. Марго улыбнулась мне, протягивая руку. Но ее сразу же перехватил Арно. — Нет необходимости, я схожу с ней, — сказал он небрежно, обведя семью подозрительным взглядом. Я понимала, что их сейчас сдерживало только состояние моей матери. Они были готовы все наброситься друг на друга. Я посмотрела на брюнета, но сопротивляться не стала. Все же стоило разделить отца и сына, чтобы они не рассорились окончательно. — Сынок, — хотела вмешаться его мама, но Арно окинул ее таким взглядом, что я смущённо отвела взгляд. Он будто говорил ей «она моя семья, а не твоя». Это было настолько очевидно, что мне даже захотелось попросить у неё прощения. Но женщина лишь кивнула голова. По дороге Арно попытался взять меня за руку, но за секунду до этой манипуляции я поджала руки к груди. Я была уверена, что это одна из попыток манипулировать моим состоянием. Прикосновения всегда несли в себе скрытый посыл. Арно должен был понимать — я не смирилась со всеми фактами, которые всплыли наружу в тот день. Их всех спасала только моя мама. Мы вышли через задние двери больницы, попадая в небольшой реабилитационный сад. Он был оживлён разными пациентами, но никто не обращал на нас с Арно внимания. Когда мы спустились по лестнице, я невольно съёжилась, хотя на улице было относительно тепло. В Америке время текло совершенно иначе. Брюнет заметил это, надев мне на плечи свой пиджак. Я же не стала его сбрасывать, в конце концов я нуждалась в его поддержки, как ни в чем другом. — Надо же, я уже успела забыть, что есть небо, солнце, облака, — прошептала я, вдыхая новую порцию свежести. В больнице слишком явно пахло лекарствами, а я этот запах не переносила с детства. — Теперь все самое страшное позади, — его голос слегка осип, по крайней мере с утра он казался более живым, — как только миссис Стюарт прийдет в себя окончательно, вы можете поехать в Англию, — я посмотрела на брюнета и ухмыльнулась, — но только ненадолго. — И вот оно, снова условия, — буркнула я, но не получила никакого ответа на свою реплику. Я хотела спросить его о многом, но не могла решиться. В итоге мы присели на одну из дальних лавочек. Лёгкие наполнились чистым воздухом. Прикрыв глаза и откинув голову, я облегченно улыбнулась. Все это время Арно наблюдал за мной, делал какие-то выводы. Я буквально чувствовала его взгляд, но уже не было прежней неловкости. — Спасибо. Не знаю, как бы я без тебя справилась, — эти слова были для меня признанием. Он на самом деле сделал для меня многое, как бы я не хотела его убить в тот момент за ложь. — Почему ты не рассказал о том, что видел меня прежде? — Это было лишним, — я повернулась к нему лицом, показывая, что это не было бы лишним, — я не сразу это понял. Только когда начал собирать информацию, я наткнулся на это. В голове сразу промелькнули эти моменты. После этого я стал интересоваться твоей жизнью. Я наблюдал за кругом твоего общения и думал: то ли сука, то ли наивная девочка. Я рассмеялась в голос. Он будто бы попал в самую точку. Многие задавались таким вопрос при первой встрече со мной, склоняясь к суке, но в итоге находили лишь маленькую запуганную девочку. — Ты назовёшь меня трусихой, девушкой, которая надевает маску смелости, играет сильную роль, но в глубине души слаба, беззащитна и бежит от всего, что неизвестно ей, — и будешь прав. — Когда-то я спросил тебя, действительно ли ты любила своего бывшего жениха. Почему ты тогда мне не ответила? — Потому что ты был мне никем, — честно ответила я, пожимая плечами. Я не ответила, потому что не любила. — А сейчас? — хитро спросил он, понимая, как сильно изменилась ситуация. Ему даже не нужно было прикасаться ко мне, что манипулировать. — Думаю, что любила. Я просто не контролировала свои эмоции в начале отношений, отдавая себя целиком. Это сделало мне очень больно. — В чем же была твоя ошибка? — спросил Арно, продолжая наблюдать за мной. Я лишь тяжело вздохнула, осознавая, на какой откровенный уровень выходила. Было очень опасно признавать в таких вещах, но что-то внутри требовало открыть эту правду хоть кому-нибудь. — Я была готова ради него на все. Я фактически наплевала на все свои принципы и устои, которым следовала всю свою жизнь. Я была готова полностью перекроить себя и отдать ему то, что создам заново. — А он? — А он изменил мне, — вот так просто и понятно. Теперь рассмеялся Арно. Это действительно выглядело забавно. Мои слова были волшебными только на словах, а на практике все было ужасно и трагично. — А таких не ценят и, если честно, правильно делают, — произнёс брюнет, заставляя мое сердце биться с бешеной скоростью. — Нельзя терять себя ни в коем случае, ни при каких жизненных обстоятельствах. — Ты вообще любил кого-нибудь, мистер Совершенство? — прыснула я, вставая с лавочки. Этот разговор был похож на беседу двух стариков, которые обсуждали свои ужасную жизнь, где оба оказались у разбитого корыта. — Ну тебя же люблю, — снова рассмеялся он. Мне не оставалось ничего другого, как просто закатить глаза. Вернувшись в здание на нужный этаж, где находились родители Арно, я села на диван, поджав под себя ноги. Мне было абсолютно все равно на правила приличия и какие-то стандарты. Видимо меня все поняла, поскольку Арно сел рядом так, чтобы я могла спокойно лечь на него. Этим я и воспользовалась, практически моментально проваливаясь в сон. Я представляла, как в скором времени мы вернёмся с мамой на родину и проведём много времени наедине. Арно пообещал это. По телу расходилось приятное тепло. Арно был прав: я боялась любить. Я всегда предпочитала слышать в свой адрес упрёки в трусости, но не поддаться любви, не потерять контроль, который правил в моей жизни до появления Арно. Я всегда боялась потерять голову и ошибиться. Потому что в отличии от многих — мои ошибки роковые. Никто не может судить человека за его выбор, но каждый может быть толчком к новому. Арно был прав, только он не знал, на что страх способен толкнуть человека. Особенно если человек боялся того, что уже полюбил и теперь просто не знал, что с этим делать. Я погружалась в свои размышления, проваливаясь в желанный сон, но стояло только раствориться в небытие, как какой-то острый крюк вернул меня обратно. Я сразу подскочила, все ещё находясь в объятиях мужа, когда увидела бегающих врачей в разные стороны. Отец Арно с кем-то переговаривался, бросая отрывистые фразы. В голове пульсировала лишь одна мысль: «что-то случилось с мамой». — Мама? Что-то случилось? — я вскочила с места, пытаясь проследовать за врачами, но Арно успел схватить меня за руку и потащить обратно. — Помнишь, нам сказали, что с ней все в порядке? Держи эту идею у себя в голове и не отпускай. Я хотела сопротивляться его словам, но передо мной появлялся тот же мужчина, что и три часа назад. Знаете, как выглядят глаза, которые полны сожаления, боли и печали? Именно таковы были глаза хирурга, который вышел с неудачной операции. Мистер Харрис выглядел настолько подавленным, уставшим и измотанным, что сам уже не хотел с нами разговорить. Возможно он бы сказал, что состояние мамы просто резко ухудшилось, но теперь все в норме. Но так, как он, не могли выглядеть люди, которые несли надежду. Потому что надежды больше нет. — Мои соболезнования. Мне очень жаль. Ваша мать не вышла из-под наркоза. Сердце не выдержало таких перепадов… Мое Сердце замедлило свой ритм, руки похолодели, боль в мышцах усилилась в стократно, а тошнота появилась сама по себе. Совершенно неожиданно появились две реальности: одна версия меня начинала биться в истерике, пытаясь вырвать из рук мужа, другая смиренно встала на колени. Таким образом, я поняла, что просто теряла сознание. Если бы не Арно, я бы упала на холодную плитку. Последнее, что я видела напоследок, — обеспокоенные лица, на которые мне было на-пле-вать. Я не знаю, сколько прошло времени с Того момента до сих пор. Мир разделился на два этапа: до этого дня и после. Я лежала под капельницей, а возле меня сидела Марго. Девушка резко подскочила с места, отчего у меня зарябило в глазах. Через несколько минут уже все стояли возле меня. Я непонимающе посмотрела на каждого члена семьи. Хотелось верить, что это был лишь страшный сон, но их лица были переполнены сожаления. Все было наяву. Когда я пришла в себя, мне позволили взглянуть на неё. Этого было нельзя делать, но Арно буквально кричал на каждого, кто приближался к этому месту. Я аккуратно вошла холодное помещение, боясь разбудить людей вокруг. Сначала я не могла поверить, что она мертва, что ее со мной больше нет. Я хотела схватить маму за плечи и сильно трясти, чтобы она открыла глаза. Но все было настолько нереальным, что я начала задыхаться и плакать, не сдерживая себя. Истерика усиливалась с каждой секундой, я была готова разнести палату, лишь бы она открыла глаза. Лишь изредка я слышала свой собственный истошный вопль, который Арно пытался прервать, прижимая меня к себе. Он буквально начал отрывать меня от носилок, приговаривая «пойдём». Я сопротивлялась, пыталась даже бить его, умолять, но он продолжал двигать нас к выходу из палаты. «Вы всегда должны оставаться собой, как бы трудно это не было и какие потери бы Вы при этом не несли.»