— Джерард, подай мне третий и четвертый кинжал, — попросила Кортни, оглядываясь на него. Сегодня последний день для подготовки к номерам, потому что уже завтра выступление. Первое в одиннадцать, а второе в шесть вечера. — Я сказала третий, а не второй, — простонала девушка, отдавая назад не тот кинжал, который нужно. — Что с тобой сегодня?
Джерард определенно не хотел говорить о том, что боится заходить в свой фургон, потому что там большой и злой змей Фрэнк может его съесть. Девушка не должна услышать это, ни в коем случае.
— Я не выспался, извини, — сказал он, подавая третий по счету кинжал с подставки.
Те кинжалы, которые подал Уэй девушке, были тоньше, чем остальные, и Кортни, почему-то, сначала целилась именно ими. Спустя пару секунд она поразила все цели, попав точно в красную точку на мишени.
— Сколько лет ты занимаешься метанием кинжалов? — спросил парень, пристально наблюдая за отточенными до автомата движениями. — Ты даже не целишься, просто кидаешь и попадаешь в цель.
— А как ты думаешь, на что еще десятилетняя девочка с четырьмя руками была способна? Меня боялись и обходили стороной, и когда я взялась за нож, чтобы перерезать вены на всех своих руках, я просто посмотрела вперед и увидела дерево, стоящее в пятнадцати метрах. Я кинула тупой, незаточенный нож и попала прямо в зеленую грушу, висящую почти на самой верхушке. Я осталась без ножика, но зато поняла, что не бесполезна, как мне говорили родители.
Джерарда поразило то, с какой интонацией говорила девушка. Это звучало так, будто тема ее совсем не волнует и не трогает. Но, почему-то, Уэй был уверен, что в глубине души Кортни переживает.
— Ты очень круто это делаешь, правда, — улыбнувшись, ответил парень. Девушка грустно усмехнулась и взяла с подставки еще пару кинжалов.
— Я не знала, представляешь, — деловито произнесла она. Практически отвернувшись от цели, она замахнулась и бросила кинжал в сторону пятой мишени, в которую уже попадала. Новое лезвие попало в красную точку, в миллиметре от старого кинжала, который она бросила ранее. — Но спасибо, Джерард. — Парнишка широко улыбнулся, видя, как тень доброй улыбки все же промелькнула на лице девушки.
Спустя еще час тренировок с Кортни Джерарду пришлось уйти к Тому и Рику, чтобы отнести сделанные ими каркасы, которые теперь вполне можно назвать ящиками. Плотная черная ткань облегала картонную фурнитуру, и Уэю пришлось тщательно промыть руки перед тем, как хвататься за ящики. Он около десяти раз ходит туда-обратно, от фургона механиков до площадки, где уже собрались трое человек.
Джерард был немного удивлен, узнав, что Рантис — фокусник. Но парень был еще более поражен, когда увидел, как вещество, образующееся на кончиках его (Рантиса) пальцев через несколько секунд превращается в почти прозрачную паутину, благодаря которой и осуществляется множество фокусов.
— У него было трудное детство, — ответила Миранда, когда Джерард поделился с ней своей идеей. Дело в том, что он был бы не прочь подружиться с Рантисом. Это желание не давало ему покоя, хотя он понимал, что, скорее всего, из этой затеи ничего путного не выйдет. — Он родился в семье шахтера и учительницы, к слову, семья была многодетная, и Рантис был младшим из детей. Конечно, в то время денег было мало у всех и даже цирк выживал кое-как сводя концы с концами. Урожая почти не было, скот вымирал — кризис. Когда родители узнали о его особенности вырабатывания организмом паутины, то были просто в шоке и не понимали, что дальше делать с таким ребенком. Но он ведь был обычным, таким же, как и все дети, но отец оказался не особо добропорядочным и сдал Рантиса в детдом. Мать не смогла ничего сделать: пойти против воли мужа она просто не могла. Рантису было трудно в детдоме, но там он и встретил Кортни. Когда им обоим исполнилось десять, то решение сбежать для них было единственным выходом, потому что другие дети начали взрослеть и насмехаться над такими детьми, как мы. Рантис научился фокусам на улице у одного старого итальянца, но потом он начал совершенствовать их с помощью своей паутины и довел до идеала. Никто не может придраться или заметить хитрость — паутина почти бесцветная. Потом его приняли в цирк, но тут был один парень, Тайлер, и он часто задирал Рантиса. Ему даже повод был не нужен, они просто невзлюбили друг друга. Потом они стали ненавидеть друг друга, и это все далеко зашло. Предыдущий владелец, отец Киллиана, выставил Тайлера из нашей семьи, потому что тот просто не соблюдал субординацию, хамил даже самому владельцу и подвергал наши номера риску. Тайлер был первым и последним, кого просто выгнали из нашего цирка. Теперь, как мне известно, он присоединился к цирку Крестоносцев, потому что у него есть потенциал и способности. Ну а Рантис после его ухода как с цепи сорвался. Он тоже был на грани того, чтобы вылететь отсюда, но тогда владелец умер, а Киллиан встал на его место. Он не выгнал парня, чем и получил дань уважения от него, но все равно не перестал быть язвой и хамом. Однажды он сцепился с Фрэнком — это было настоящее зрелище, если не лукавить. Рантис прикалывался над ним, над его семьей, а Фрэнк — он тогда еще только недавно появился в цирке — избегал всех разговоров и особенно заводился, когда его начинали расспрашивать про семью. Ну и Рантис тогда хорошо получил от него, но Фрэнку все-таки тоже сделали выговор, что если он еще кого-нибудь укусит из своих, то его будут вынуждены выгнать из семьи.
— Ф-Фрэнк укусил Рантиса? — пораженно проговорил Джерард, кое-как открывая рот. Он не ожидал такой истории, тем более от Миранды, которая явно не любила трепаться.
— Ага, парень потом парализованный лежал около четырех часов, пока ему компрессы не дали. Шрам от укуса до сих пор виден — это как напоминание от Фрэнка, что Рантису просто следует заткнуться вовремя. И это работает. — Тон девушки был подозрительно ровный, а весь ее вид говорил о том, что она не врет и не приукрашивает историю.
Конечно же, Уэй предполагал, что у Рантиса было не все гладко, но чтобы вот так... У самого Джерарда было сложное детство, но оно было сущим пустяком по сравнению с тем, что было у парня-хама. Он просто не думал о том, что здесь у всех все так плачевно сложилось. И теперь понятно, почему все обитатели цирка так держатся друг за друга. Кроме самих себя и такой вот приемной семьи у них никого больше нет, и Джерард может считать себя чертовым счастливчиком, ведь у него есть брат, хоть он и где-то далеко.
— Ты давно в цирке? — Девушка лишь озадаченно хмыкнула и опустила голову, но тут же подняла к небу, будто прося разрешения, чтобы поведать свою историю. Парнишка удивленно наблюдал за ней и за тем, как меняются эмоции на ее лице, даря девушке какой-то свой шарм. Миранда выглядела довольно молодо, но ее речь выдавала ее возраст и ее мудрость.
— Достаточно. Я попала сюда, когда мне исполнилось семнадцать. Получается, что уже десять лет, — ответила она, грустно улыбаясь, обнажая острые зубы.
— Тебе двадцать семь? — удивленно спросил парень, искоса посмотрев на нее. На этот возраст Миранда совсем не выглядела, что и поразило Джерарда. Он дал бы ей лет двадцать, не больше.
— А что ты удивляешься? — хихикнула она, повернувшись к парню. — Киллиан не доверил бы следить за цирком молоденькой девчонке. Как только мне исполнилось двадцать пять, я уже стала кем-то вроде его заместителя. Все из-за того, что отец Килла доверял мне, когда был владельцем. Вот так и сложилось.
***
У Джерарда было желание: помочь всем нуждающимся. Иногда это было глупо, а в остальное время благородно. Его стремление узнать и разобраться в проблемах других никто не понимал, и даже Майкл иногда задавался вопросом: зачем же его брату строить из себя Мать Терезу. Но сам парень был таким с самого рождения. Его вселенская доброта помогала ему по жизни, но чаще всего этой его чертой характера пользовались. Он помогал людям, а когда нужна помощь ему самому — рядом нет никого. И где же все те, кому когда-то помог Джерард?
Такое же желание у него появилось по отношению к Фрэнку. После рассказа Эмигрэя и Миранды, которая затронула тему о Фрэнке, Джерард еще больше загорелся желанием узнать Айеро и помочь справиться с тем, с чем у него не получается, ведь как еще понять его агрессию и нежелание открыться людям. Возможно, Уэй еще пожалеет о том, что решил залезть ему в душу, но явно не сейчас.
Джерарду больше не давали никаких заданий, все разбрелись по углам площадки, доводя свои номера до совершенства. Киллиан тоже был на площадке, давал указания рабочим, а немного позже ушел в шатер, чтобы проверить то, как идут дела там.
Парнишка завороженно наблюдал за Фрэнком, который извивался на метровой платформе как змея. Хотя, почему же как?
Его движения были настолько плавными и грациозными, что даже Тиа могла позавидовать его умениям. Дальше в руках Фрэнка появились несколько обручей, которые он крутит на любой конечности с огромной скоростью. Пока он тренировался, а Тиа занималась на перекладинах, переставляя их все выше и выше, Уэй не мог отвести взгляда от брюнета. Когда тот снял насквозь мокрую футболку, Джерард смог наблюдать чуть загорелую кожу и то, как напрягаются и перекатываются его мышцы. Спина слегка блестела от пота, и парнишка не понимал, как все эти люди могут игнорировать такое совершенное тело? Ему хотелось взять и закричать, мол, посмотрите, как он прекрасен! Почему никто не замечает?
Созерцание прекрасного — вот истинное искусство. Когда ты смотришь на что-то красивое, на что-то, что привлекает тебя своей креативностью, элегантностью и великолепием — хочется творить. Пусть даже нет никакого умения — хочется взять и начать создавать. Вдруг у парнишки появилось страшное желание нарисовать хоть что-то, хоть ни разу в руках кисти не держал. Джерард никогда не считал себя кем-то, кто оставит след в истории, он бы никогда не смог стать мировым признанным художником. Наверное, просто потому, что никогда не пытался нарисовать хоть что-то.
Он помнил то, с какой страстью его брат бегал на речку и находился там целыми днями. Вода — его стихия, и там он чувствовал себя как дома. Вот только у Джерарда никогда не было чего-то подобного. Ему казалось, что везде он будет чужим, и даже в собственном доме он не считал себя частью чего-то важного, частью семьи.
Хорошие и теплые отношения с братом — это все, чем парень мог гордиться, но совсем скоро и этот повод у него отняли. Иногда Уэй слезал с кровати ночью, находясь в детдоме, вставал на колени и спрашивал у Бога о том, за что же его так наказывают. За что отняли родителей, почему отняли брата? Но ответа так и не было, что возьмешь с неба? Оно слишком непостоянно.
***
Небольшие деревянные столики, их было около десяти, стояли рядом с расположенной кухней. Патриция раздавала всем тарелки со спагетти и отбивными, а затем снова шла за новыми порциями, потому что знала, какими голодными под вечер придут артисты.
Джерард сел за угловой столик, тогда он еще был пуст, и неторопливо начал водить вилкой по тарелке. Вдруг он почувствовал сзади себя какое-то копошение и быстро обернулся, взглядом натыкаясь на Фрэнка, входящего под навес.
Это место было небольшим, но запах чего-то вкусного будто затуплял сознание. Столики и стойки, на которых находилась еда, где ее же и распределяли, находились под навесом, чтобы укрыться от дождя, если вдруг он решит навестить город.
Джерард замечает, как все, кто уже сидит за столиками, придвигают свободные стулья ближе к столу, вероятно, тем самым показывая Фрэнку, что места для него нет. Он усмехается, получая свою порцию еды, и взглядом обводит все помещение. Его глаза холодные и пустые, плечи парня напряжены, будто он ожидает нападения прямо в эту секунду. Его поджатые губы расплываются в хищной улыбке, когда он видит свободное место рядом с Джерардом, который даже не стал задвигать стул ближе к столу. Все решили понаблюдать за разворачивающейся картиной, им было интереснее увидеть, как Фрэнка пошлют, а потом он врежет этому новенькому, получая еще больше проблем. Не все такие доброжелательные как Миранда или Эмигрэй.
Фрэнк скрывал свою довольную улыбку, потому что заранее знал, как должен повести себя Джерард. Он должен выгнать его с места, а затем идет действие Фрэнка. Уэй уже напуган, поэтому он быстро нарвется, и тогда Айеро может не сдерживать свои эмоции. И кулаки.
Но его ухмылка меркнет, как только он садится напротив парня, который со скучающим видом обводит его взглядом и снова утыкается носом в тарелку.
— И ты ничего не скажешь? — удивленно спросил Фрэнк, пристально наблюдая за поведением парня. Его взгляд на мгновение сталкивается со взглядом Айеро, но Уэй тут же отводит глаза, пытаясь сосредоточиться на еде.
— А я разве должен? — спокойным голосом спросил парнишка, поднося ко рту вилку с кусочком мяса. Он медленно прожевывает, смотря на соседа с каким-то скучающе-отсутствующим видом. Это слегка настораживает Фрэнка. Он пожимает плечами, впервые осознавая, что вот так спокойно сидит рядом с кем-то и ест свою еду. Раньше парень всегда ел в одиночестве, будь то обед, ужин, завтрак — не суть. Никто не желал делить столик с агрессивным психом — так охарактеризовали Айеро.
Для Фрэнка это безусловно было чем-то новым, странным, но и приятным одновременно. Казалось бы, что такого: сидеть рядом с человеком и не ссориться? А это значит очень многое для того, от кого все шарахаются и боятся, пусть и сам этот кто-то поспособствовал этому.
Даже социопатам и интровертам иногда нужно общение. Нужно почувствовать себя
с кем-то.
