***
Видя белые палатки около большого белого здания, Джерард понял, что они уже дошли до места назначения. Хвост Стью метался из стороны в сторону, а он сам не замечал хихиканий Уэя и его насмешливого взгляда. Мальчишка чуть ли не подпрыгивал при каждом шаге от наступающего волнения, которое накатило внезапно и неожиданно для него. Старик в бесформенном халате встретил их добродушной улыбкой, но очень грустной, каким и был его взгляд. Джерард заподозрил что-то неладное, но предпочел избавиться от плохих мыслей. Зайдя в холл здания, Стью помахал подошедшей Лиане и порывисто обнял ее, а Уэю показалось, что у мальчишки появился румянец на щеках. Он отвернулся, чтобы не смущать их и не засмеяться самому. — Держитесь, нас ждут перемены, — тихо сказала она, делая шаг назад и после того, как девушка собрала темные волосы в хвост, Джерард увидел немного покрасневшие глаза и снова эту грустную улыбку. Парни не стали расспрашивать ее, а просто молча последовали за ней к лестнице, которая вела на второй этаж. Попутно они рассматривали идущих мимо докторов, и почти у каждого из них была седая борода или усы. Они не казались общительными людьми, больше похожи на заведенных и выполняющих свою функцию автоматически. Возле широкой деревянной двери с массивными ручками и резной росписью, им навстречу вышел Шейн Ноллс: хмурый и усталый. Он потеребил бородку и опустил взгляд на свои начищенные ботинки, будто собирался с мыслями и пытался что-то вымолвить. — Мистер Ноллс, с вами все в порядке? — настороженно спросил Джерард, вглядываясь в лицо старика. Тот лишь еще больше нахмурился и быстрым движением руки подозвал своего старшего сына, а затем передал ему какую-то бумагу, сложенную вдвое. — Со мной все в порядке, не нужно лишнее беспокойство. — Он пригласил их троих внутрь, отходя чуть назад, чтобы дать дорогу. Лиана вошла первая, так как парни немного замешкались. — Весть плохая пришла из города. Не знаю вот.. как ее донести до цирка, да и до всего нашего поселения. — Что произошло? — спросил Уэй, а потом ругал себя за такую заинтересованность и настойчивость в голосе. Стью прижал хвост к спине и сел рядом с ним, боясь услышать ответ главы поселения. Старик никогда не был грустным, а вид его подавленным, и именно поэтому он ожидал, что случилось что-то важное и очень плохое. — Киллиан оставил нас, — произнес Шейн, откинувшись на спинку кресла и закрывая глаза ладонью, будто ему было стыдно за что-то, будто была его вина. Он взял со старого деревянного столика бутылку с какой-то жидкостью, а потом достал стакан, но дрожащая рука не смогла удержать его, поэтому в следующее мгновение перед ним лежали осколки стекла. — Господь все понимает.. — Как оставил? — шепнул Стью, наклонившись чуть вперед. Лиана, которая перед этим стояла рядом с ними, рухнула на диван. — Прям.. так? — По дороге из города, еще вчера на рассвете, его сердце остановилось, — сказал Ноллс, бездумно смотря на острые края осколков. — Даже поверить не могу в случившееся. Джерард понимал лишь то, что больше не увидит владельца. Конечно, ему было жаль, но всепоглощающей скорби он не испытывал. Скорее всего потому, что не был знаком с Францесом давно, не знал его как человека, не знал практически ничего о его жизни и его поступках. Но все равно в душе стало как-то пусто от осознания происходящего. — Да как же так? — всхлипнул Стью, спрашивая надрывным голосом. Его плечи вмиг затряслись, но Лиана обняла мальчика и прижала к себе. — Килл меня вырастил, он мне отцом стал.. Джерард правда хотел хоть как-то успокоить мальчишку, но слов никаких найти не мог. Он сжал руки в кулаки и уставился на разбитый стакан, в осколках которого он видел лицо Киллиана.***
Миранда не выходила из своего дома уже третий день, а Джерард правда пытался вытащить ее из заточения. Он понимал, что должен помочь ей пережить случившееся, ведь когда-то девушка помогла ему войти в цирк, познакомила с Киллом и дала надежду на то, что брата он все-таки найдет. Уэй никогда этого не забудет, ведь Миранда была первой, кто протянул ему руку помощи, пусть она и не знает об этом. В очередной раз Фрэнк нашел парнишку около ее дома: тот сидел на пороге, уткнувшись носом в колени и дрожал, ведь скоро начнутся заморозки, а осень подходит к своему концу. Айеро потоптался на месте, но потом все же решил подойти ближе к парню. Тот даже не почувствовал постороннего присутствия, все продолжая сидеть тихо и не подавая признаков жизни. Фрэнку казалось, что его нужно оставить одного. Иногда очень нужно побыть в одиночестве, и он знал это по себе. Но в этот момент невозможно было просто уйти в дом, налить горячего чая и согреться. Сейчас они были нужны друг другу слишком сильно, чтобы отступать назад. — Я знаю, что это ты, — прошептал Уэй, и Фрэнк еле услышал его. Он ничего не ответил, лишь сел рядом и уставился на свои ноги, не зная, стоит ли сейчас говорить о чем-то. Но и сам Джерард вряд ли был настроен на доверительные разговоры, поэтому он просто и незатейливо поднял голову, а затем опустил на плечо Фрэнка, который вмиг напрягся, но возмущаться не стал. Только после нескольких минут такого тесного контакта парень все же переборол себя и решил, что нужно действовать не по своим принципам, а по тому, чего желает сердце, чего хочет он сам. Безусловно, это тяжело ему далось, но в следующую минуту он приобнял парнишку за плечи, а тот уткнулся в его грудь, словно прося понимания и защиты. И Фрэнк попытается дать это, как бы тяжело ему ни было, как бы ему ни пришлось бороться с самим собой. К утру стало еще холоднее, но Джерард не чувствовал себя плохо, потому что рядом был Фрэнк. Они сидели на крыше старой повозки уже несколько часов после того, как Айеро все же заставил парнишку пойти в дом и хоть немного согреться. А потом он не смог отпустить Джерарда одного на улицу, поэтому пошел с ним. Впереди был виден лес, потому что это окраина селения, а дальше зеленые неизведанные дебри, которых все боятся и стараются не выходить за пределы. Солнце уже показалось, а Айеро только сейчас понял: он еще ни разу в своей жизни не видел закат. Такой прекрасный и волнующий, яркий и теплый, как мальчишка рядом, греющий его лишь своим присутствием. Он понимал, что какой-то шестнадцатилетний подросток изменил его, причем не делая каких-то сверхсильных усилий. Возможно, Джерард даже не подозревал, какое влияние на Фрэнка начал оказывать, но это к лучшему. Ветки стоящей рядом хвои шевелились и чуть покачивались, а мальчишка довольствовался ароматом дерева, обнимая Фрэнка, который просто не мог сопротивляться. Не хотел.***
— Почему ты был таким агрессивным? — вдруг спросил Уэй, лежа на кровати и перебирая волосы Фрэнка, зарываясь в них пальцами и ощущая всю мягкость. Он не думал, что Айеро ответит, поэтому был готов даже на грубость с его стороны — это стало уже чем-то привычным, ничего необычного. — Были причины, — ответил он, даже не моргнув глазом. Джерард бы не стал больше спрашивать, не хотел навязывать свое общество и то, что Фрэнк может доверять ему. Пусть он сам захочет и скажет. И он сказал: — Я замкнулся после смерти дорогого мне человека. После этой трагедии все изменилось, в том числе и я. — Я так и думал, — прошептал парнишка, прикрывая глаза и откидываясь на спинку дивана. Фрэнк лежал на его коленях и не двигался: можно было подумать, что парень спит, но неравномерное дыхание и трепещущие ресницы выдавали его. — Иногда мне просто приходилось задумываться о том, что, возможно, моего брата уже нет в живых, и только мысли об этом заставляли меня содрогаться. Это ужасно — терять кого-то близкого, но я знаю это чувство не понаслышке. Мои родители погибли, когда я был совсем маленьким, и у меня остался только Майки, который уже был сломлен, а смерть близких, я думаю, добила его. Мы выжили только потому, что были друг у друга. — Фрэнк внимательно вслушивался в голос Джерарда, желая, чтобы тот говорил все больше и больше о себе и не спрашивал о его трагедии. Он не хотел вспоминать тот день, не хотел даже думать об этом. Но промолчать в ответ просто не мог позволить себе. Он лег прямо и посмотрел на Уэя внимательным взглядом. Он все вглядывался и вглядывался, не зная, как это остановить. Мурашки прошли по телу мальчишки лишь от этого. Сердце как по заказу начало стучать все быстрее: казалось, что скоро выпрыгнет из груди. Он не знал то, как остановить это безобразие, как успокоить себя и свои мысли, которые вот-вот разнесут голову в щепки. — Твои глаза грустны и прекрасны, — прошептал Джерард, и он рад, что не стал скрывать своего восторга. Хоть на одну мысль меньше стало в голове. — Они страшны и омерзительны, — в тон ему ответил Айеро, но взгляд его изменился. Джерард протянул руку к его лицу, очерчивая надбровную дугу и замерев на мгновение. — Но тебе я верю. И в этот момент улыбка на лице Джерарда казалась Фрэнку чем-то великолепным. Чем-то, что заставляло улыбаться его самого. Чем-то, что заставляло все в груди гореть синим пламенем. Чем-то, что заставляло все больше влюбляться.