Из жизни Серых Стражей

В орзаммарской таверне «У кабатчиков» было как всегда многолюдно. Гномы всех каст, включая даже нескольких неприкасаемых из числа тех, чью жизнь значительно улучшили реформы короля Белена, пили, ели, веселились и выясняли отношения. За всем этим гвалтом и толкотней мало кто обращал внимание на парочку, потягивающую фирменный гномий эль из глубинных грибов за столиком у самой стены. – Ну, сальрока, и каково это быть единственным живым Совершенным? – спросил один из них. Второй, известный Орзаммару и поверхности как Фарен Броска, скривился и поболтал в кружке мутный напиток. Гадость. – Беря во внимание то, что последние двое слетели с катушек и скоропостижно скончались? – Так и не добившись улучшения вкуса или хотя бы цвета грибного пойла, Фарен зажмурился и опрокинул в себя разом половину кружки. – Как-то тревожно, – отдышавшись, наконец, ответил он. – Так они по големам слетели. Ты же по каменюкам не сохнешь, верно? Фарен вспомнил каменные идолища, на которых они с Айданом недавно наткнулись в подвале Пика Стража. Они условились никогда и никому об этом не рассказывать, но завизжали бравые Стражи, когда свет факела озарил те образины, что благородные дамы при виде моровой крысы под одеялом. Зато Леони в находку вцепилась руками и ногами. По ее словами это были тотемы, которым древние аламарри поклонялись до появления Культа Создателя. Идеально сохранившиеся к тому же. С исторической точки зрения статуям, безусловно, не было цены, но вот с эстетической... Фарен ничего не имел против увлечения Леони древними культурами, но никак не мог взять в толк, почему эти страшилища теперь обязаны стоять на почетном месте, где постоянно будут попадаться на глаза и добавлять седины всем проходящим мимо, включая ко всему привычного Хмыря. А седых волос Броске с избытком хватало еще с тех пор, когда непоседа Аметин влезла в его лабораторию и взяла поиграть парочку экспериментальных образцов нестабильной взрывчатки. Тем не менее, его просьба перенести идолища в какое-нибудь менее посещаемое место замка, например в личные апартаменты четы Кусланд, было придушенно в зародыше вместе с сами гномом. Айдана новые любимцы супруги тоже далеко не восхищали, и натыкаться на них сразу после пробуждения он не желал. Ему хватало и круглосуточного плача новорожденной дочки, которой, судя по громкости и пронзительности этого плача, следовало родиться крикуном. Аметин, к слову, от младшей сестренки и ее рулад в первый же месяц ночных концертов сбежала жить в обособленную от прочей крепости башню Авернуса, из-за экспериментальных настоек которого у Кусландов нежданно-негаданно и случилось пополнение семейства. Айдану же убежище предоставлять отказались, хотя и просил он об этом чуть ли не на коленях, и выставили назад к жене. Как бы то ни было, каменные уродцы продолжали весело скалиться из затейливо освещенных магическими фонарями углов обеденного зала, портя аппетит всему населению замка. – Нет, пожалуй, нет, – заключил Фарен, изгоняя из сознания волнительный образ клыкастых физиономий. – Ну, разве о Шейле часто думаю. – Он склонился к приятелю и доверительно добавил: – Скучаю я по ней. Особенно дома – вороны достали. – Значит, бояться тебе нечего. Пока, – Леске многозначительно подмигнул. – Но как только потянет на статуи – беги на поверхность, не раздумывая. – Язва, – беззлобно буркнул Фарен. – Лучше расскажи, как сам в роль главы великого воинского Дома Броска вживаешься? Настала очередь Леске неприязненно морщиться. Первоначальный восторг от резко взмывшего на недосягаемые прежде высоты статуса в обществе давно сменился настойчивым желанием запереться в своей старой полуразвалившейся хибарке в Пыльном городе и никогда больше этого общества не видеть. И уж тем более с ним не общаться. Все-таки Леске был самым обычным уличным бандитом и перед теми, кто возвел шантаж и вымогательство в ранг правил хорошего тона, неизменно пасовал. Белен по просьбе Рики, конечно, взял его под крыло и не скупился на советы, но до авторитетов вроде членов семейств Хельми или Дейс Леске было как до Черного Города. В основном по этому большую часть времени он проводил за формированием из пыльников чего-то более или менее похожего на боевые отряды. Забота о благе Орзаммара в качестве причины не посещать торжественные и не очень собрания пока срабатывала, но, судя по то и дело кидаемым на Леске тяжелым взглядам Белена, долго так продолжаться не могло. – Сносно, – соврал он, не моргнув глазом. По мнению Леске, Фарену, на родине появляющемуся от силы раз в полгода, знать о трудностях в руководстве Домом не следовало, пусть даже этот дом и носил его имя. А то еще решит тряхнуть стариной и затеет очередной цирк с переодеванием. – Было бы лучше, если бы не твоя маменька и ее ценное мнение, которое она пытается донести до всех без разбора. Только от бутылки оторвалась, а уже бегом в политику. Поговори с ней, что ли, а то ни меня, ни Рику она не слушает. Фарен вздохнул, понимая, что если Каллах что-то для себя решила, переубедить ее не сумеет и Камень, оживи он вдруг и научись говорить, и обреченно налил по второй. Надо будет намекнуть Белену, что неплохо бы наладить поставки хорошего алкоголя с поверхности, раз уж Орзаммар все равно понесся в прекрасное будущее семимильными скачками. – А помнишь, как оно раньше было? Из всех забот – найти, что пожрать, где поспать и не попасть под горячую руку Берата. Благодать. Леске откинулся на стуле и мечтательно уставился в прокопченный потолок. – Кстати о Берате. Как там твои дела с Хартией? – отвлек друга от ностальгии Броска. – Идут полным ходом, – Леске рассеяно отхлебнул грибного эля. – Твой зять выделил дополнительные силы, так что к концу года планируем окончательно выкинуть их из города. Бедная та страна, где они после этого осядут. – А как же массовые казни? Реки крови и горы мяса, о которых продолжает твердить Неравь Хельми? Плохо вы работаете, плохо. – Но-но, никаких гор, – с притворной серьезностью одернул друга Леске. – Мясо – продукт скоропортящийся. Неугодных мы жрем прям живьем, иногда чуть прожарив. – Ну а кровь? – А кровь мы продаем малефикарам. Та же Башня Бдения наш главный покупатель, ты разве не знал? Из-за соседнего стола торопливо выбралась парочка излишне внимательных гномов и выскочила прочь из таверны. Корра, хозяйка заведения, проводила их растерянным взглядом, а затем сердито посмотрела на Фарена и Леске, хихикающих, словно нашкодившие мальчишки. – Учтите, эти молодчики не заплатили. И их долг я запишу на вас. Думаете, раз заделались Совершенными да главами домов, не понятно за какие заслуги, так теперь можете мне клиентов своими страшилками распугивать? Ишь, чего удумали! – Не кипятись, красотка, заплатим мы за них, да и вообще за всех в этой таверне. – Леске поднялся со стула и отсалютовал полупустой кружкой посетителям. – Слыхали, народ? Гуляем! Ответная реплика Корры потонула в дружном восторженном реве. Трактирщица закатила глаза и принялась наполнять подставленные стаканы. – Чего это она на нас взъелась, – спросил Фарен, когда приятель вернулся за стол. – А. Ты ж меня знаешь, не могу пройти мимо красивой и одинокой – ну, или не очень одинокой – дамы. Отсюда и все беды. – Жениться тебе надо. – Ха! Кто бы говорил. Сам до сих пор ту милашку обхаживаешь, все никак предложение сделать не решишься. Дождешься, доиграется она в магию и станет как Сэндал. – Типун тебе на язык! – ужаснулся Фарен. Против Сэндала он ничего не имел, напротив, зачарователь ему даже нравился, но от заботливо подкинутого воображением образа Дагны, радостно восклицающей «Колдовство!» и крошащей в капусту орды порождений тьмы, волосы на затылке встали дыбом. – Не зря тебя все наши за глаза язвой называли, ой не зря. Язва и есть. – Да ладно тебе, я же шучу, – рассмеялся Леске. – Но будь я на твоем месте, времени бы не терял. Фарен подпер кулаком щеку и печально уставился в отполированную чуть не до зеркального состояния каменную столешницу. Та безучастно вернула гному его размытое отражение. В словах Леске определенна был смысл – терять время в сомнениях и раздумьях, особенно будучи Серым Стражем, было по меньшей мере глупо. А откажет – ну так что ж, утопиться он всегда успеет. Решено. Фарен одним махом допил оставшийся в кружке эль и грохнул ею по столу. – Собирайся, Леске. Мы едем свататься.