Из жизни Серых Стражей

      В лагере кандидатов в Серые Стражи все шло своим чередом. Долиец Терон Махариэль снова сцепился с опальной орзаммарской принцессой Середой Эдукан на почве разногласий в вопросах морали, нравственности и уместности смертной казни без суда и следствия.       Гномка с пеной у рта доказывала, что цивилизованные люди (гномы, эльфы, кунари, нужное подчеркнуть) решают проблемы словами, а не насилием. И ежели кто-то с этим не согласен, то «вот прям щас» получит по наглой остроухой морде. Терон же глумливо хохотал и в подробностях рассказывал о своих антишемских похождениях. Когда в его повествовании в очередной раз проскользнула фраза наподобие «и загнал этому мохнорылому дурген'лену стрелу, вы не поверите, прямо в…», Середа, испустив боевой вопль одержимой ривейнской провидицы, кинулась душить оппонента. Оставаться в долгу Терон решительно не собирался.       На счастье, уже привыкшие к подобному Табрис и Броска вовремя успели растащить спорщиков в разные стороны. Каллиан, заламывая сородичу руки, со смешком предложила в следующий раз делать ставки, Фарен, с трудом удерживая рвущуюся в бой принцессу, лишь горестно застонал. Любые намеки на воинские состязания его угнетали.       Нерия Сурана с выражением непоколебимого спокойствия на лице перечитывала трактат о наложении рун паралича и заклинаний обездвиживания. Ей порядком надоело, что идейные противники всякий раз в качестве ринга выбирали именно ее спальный мешок и его окрестности, где бы она ни устраивалась на ночлег.       Дункан делал вид, что ничего не замечает. Он уже давно махнул рукой на попытки привить будущим Стражам хотя бы представление о дисциплине.       Айдан Кусланд сидел на отшибе, не стремясь присоединяться к общему веселью. Недавняя потеря семьи не располагала к хорошему времяпрепровождению. Лежащий возле хозяина мабари грустно заскулил, и Айдан успокаивающе потрепал его по голове.       – И чего сидим в одиночестве?       Айдан вздрогнул и поднял взгляд на незаметно подошедшую Солону Амелл. На ее лице сияля лучезарная улыбка.       Все ясно, пришла заводить дружбу.       – Что-то не тянет общаться. Да я и не один, – Айдан похлопал мабари по загривку.       – И как его зовут? – Солона, то ли не заметив намека, то ли попросту его проигнорировав, потянулась погладить пса.       – Хмырь Великолепный.       Рука Солоны замерла, так и не коснувшись короткой шерсти. Мабари разочаровано заскулил.       – Прости, как?       – Хайевер Мэрик Равелин Великолепный. Хмырь – сокращение. И нет, это не я его так назвал. Он племенной, – пояснил Айдан. – Отца, если верить родословной, Хайевер Равелин Янус Кроткий звали, так что моему еще сильно повезло.       Хмырь согласно тявкнул.       Солона пару минут осознавала услышанное.       – Боюсь даже представить, как звали других его родственников… У вас благородных все не как у людей, да? – в конце концов, сочувствующе спросила она.       – А то! Помню, когда мелкий совсем был, сбежал из замка и забрался в сад при особняке кого-то дворянчика, набрал яблок, а потом ему же их продал. Так мать, когда узнала, мне… – повеселевший было Айдан замолк и снова насупился.       Солона вздохнула и присела рядом.       – Сочувствую из-за родных, – сказала она после паузы. – Я-то своих почти не помню, так что не знаю, что именно ты сейчас чувствуешь, но уверена, что ничего хорошего. Жаль, Дункан не взял нас в замок, может смогли бы чем помочь. Но сам-то ты еще живой, чем не повод для радости?       Айдан резко повернулся и уставился на Солону с неприязнью.       – Слушай, шла бы ты, а? Там, – он махнул рукой в сторону лагеря, – без тебя скучают.       – Не, не думаю, – ни мало не смутилась Солона. – Судя по грохоту и крикам, веселье в самом разгаре.       Какофония звуков с места стоянки и впрямь доносилась занимательная. Кажется, кого-то били головой о походный котелок. Очень… мелодично, надо отдать должное.       – Слушай, Айдан, понимаю, тебе сейчас, мягко говоря, не сладко, но это еще не повод строить из себя прекрасную принцессу, насильно выданную замуж за старого и страшного людоеда. – Сравнение вызвало у Айдана бурю негодования, которую, впрочем, Солона снова оставила без внимания. – Остальным пришлось не многим лучше.       Справившийся с возмущением Айдан пренебрежительно фыркнул:       – По ним и видно. И не веду я себя как принцесса… – Тем не менее, – перебила Солона.       Айдану еще предстояло смириться с ее умением донести мысль до самого неблагодарного слушателя, как бы сильно он ни вырывался и как бы быстро ни умел бегать.       – Нашу всамделишную принцессу Середу приговорили к изгнанию на Глубинные тропы за убийство старшего брата, которого она вообще-то и пальцем не трогала, хотя, пожалуй, следовало бы – может, было бы не так обидно. Уточню: и убийство, и обвинение в нем - дело рук ее младшего брата. Хороша семейка, нечего сказать.       Айдан помимо воли вспомнил отношения с собственным старшим братом. Нет, они, конечно, часто спорили и даже иногда дрались, но ни разу в жизни он не пожелал Фергюсу ничего хуже потери штанов перед строем стражи. Да и сам Фергюс – даже после случая со штанами – мог разве что отстегать хворостиной.       Определенно, Середе можно было только посочувствовать.       – Фарена едва не казнили за то, что он слишком рьяно выполнял задание своего, ну, назовем его работодателем, – тем временем продолжала делиться злоключениями спутников Солона. – Ему пришлось оставить в Орзаммаре мать и сестру, и не известно, смогут ли они выжить. Рика вроде бы нашла себе покровителя, но после смерти Берата гарантировать ее безопасность может разве что король и вся его армия. Махариэль с другом вляпались не пойми куда и заразились скверной. Друга так и не нашли, а его самого Дункан чуть ли не на веревке из клана уводил. Видите ли, умереть под кустом это почетно и вообще так предки завещали, а якшаться с шемами и прочими плоскоухими ниже его достоинства. Пришлось пообещать, что, вступив в Стражи, он сможет безнаказанно угнетать всех, кого душа пожелает.       Со стоянки донесся особенно громкий вскрик. Голос принадлежал Терону, но звучал на пару октав выше. Кажется, вопреки словам Солоны, сейчас угнетали как раз его.       Хмырь настороженно поднял уши и недовольно заворчал. Солона прервала рассказ и, прищурившись, попыталась разглядеть, что творится возле костра, но дым как назло надежно скрывал происходящее. Она неопределенно хмыкнула и, заметив попытки Айдана ретироваться в кусты, дернула его за рукав, снова усаживая подле себя.       – Кто у нас остался? Точно, Табрис! Ее обвинили – причем не без оснований, – в убийстве сына денеримского эрла. Эта тварь прямо во время свадьбы Каллиан забрал из эльфинажа нескольких девушек. Разъяснить для чего, или сам догадаешься?        Айдан скривился, о пристрастиях Вогана ему было отлично известно.       – Вижу, догадался. Пришедший ее спасать жених погиб, но подруг они с кузеном освободили, заодно и эрлова сынка с дружками прирезали. К сожалению, убийство большой шишки так просто с рук не сходит, даже если эта шишка больше на гнойный нарыв смахивает. Табрис от казни спас Дункан, а вот Сориса, ее кузена, упекли в тюрьму по наводке одной стервы, чтоб ее чума побрала. Табрис надеется успеть упросить кого-нибудь высокопоставленного в Остагаре подписать помилование, да и Дункан обещал в этом поспособствовать, но... – Солона покачала головой.       – А у вас Нерией что случилось? – невольно поддержал разговор Айдан. – Вас же одновременно из Круга забрали, верно?       Солона невесело ухмыльнулась и погладила посох из потемневшей от времени древесной сердцевины, с которым ходила с момента их с Айданом знакомства. Оружие было старо и до того истерто, что невозможно было разобрать, где кончается дерево и начинается металл. По словам осматривавшего его Дункана, посох, в отличие от своей хозяйки, которой это только предстояло, уже сталкивался с порождениями тьмы. На вопрос, где она его взяла, и знает ли об этом Ирвинг, Солона неизменно отвечала гробовым молчанием.       – Мы помогли нашему общему другу бежать из Круга. Ему грозило усмирение по обвинению в использовании магии крови, а он хотел жениться на одной корове-церковнице и тихо растить детей где-нибудь в глуши. – Ухмылка Солоны стала шире и как-то злее. – Ясно дело, нас поймали. Йован и впрямь оказался малефикаром и успел бежать. – Она сжала посох до побелевших костяшек. – Корова замычала и забила копытом, мол «муууу таким быть, муууу», так что не видать ему счастливого брака. Нас же с Нери Грегор уже хотел тащить усмирять, но к вящему его недовольству вмешался Дункан. Вот такая занимательная история.       Айдан молчал, обдумывая услышанное.       – Все мы уже должны быть либо покойниками, либо усмиренным — в моем случае все-таки трупом, без драки я бы не сдалась, – так что несмотря ни на что надо радоваться тому, что мы еще живы и можем навалять своим обидчикам по первое число, – неожиданно бодрым голосом завершила душещипательный рассказ Солона. – Ты так не считаешь?       – В этом что-то есть, – согласился Айдан, чуть улыбнувшись. Не улыбнуться вовсе, глядя на Солону, лучащуюся дружелюбием, жизнерадостностью и готовностью сравнять с землей любого, попытавшегося испортить ей настроение, могла разве что статуя. Да и та, как было выяснено на примере Элени Зиновии, поспешила бы извиниться за свое поведение.       – Ну, ты посиди, подумай, а я к остальным пойду. - Потрепав на прощание Хмыря по загривку, Солона встала с расстеленного Кусландом на ночь одеяла и отряхнула подол изрядно обтрепавшейся мантии. – Судя по оживлению, Каллиан таки раскрутила остальных делать ставки.       – Ставки? – Зажегшийся в глазах Айдана азартный огонек если и не вовсе изгнал из них тоску, то уж точно оттеснил ее на задний план. – Чур, я веду счет.       Хмырь обреченно заскулил. Затея Солоны увенчалась успехом – его хозяин вновь становился деловитой сволочью.