Затянувшийся Хэллоуин

      — Проходите, прошу вас! Он в самой дальней камере.       — Спасибо, — поблагодарил охранника Кингсли, и, жестом велев Вильгельму следовать за ним, зашагал по длинному коридору.       Городская тюрьма снаружи могла показаться весьма невзрачной и зашарпанной, но это только внешне. Внутри же людей, которым не повезло попасть сюда, встречала разительная перемена. Светлые выбеленные коридоры находились под постоянным наблюдением, ряды укрепленных камер, двери в которые нельзя было вышибить даже тараном, и в добавок буквально толпы охранников, неодобрительно поглядывавших на посетителей, заключенных, а когда ни тех ни других в поле зрения не было — друг на друга. Кингсли уверенно шагал вдоль рядов одиночных камер, не обращая внимания ни на охранников, ни на заключенных, а Вильгельм, напротив, с интересом осматривался по сторонам.       — А мне нравится, что они сделали с этим местом! — вынес, наконец, свой вердикт громила. — Неужели они наконец-то научились хоть какой-то ответственности.       — Так уж и научились, — фыркнул Кингсли. — Тот баран на входе тебя даже не узнал, хотя ты всего три года назад отсюда сбежал.       — Да брось ты, — отмахнулся верзила, в кой-то раз в кои-то веки улыбаясь. — Как они могли меня запомнить, я ведь сбежал отсюда словно ниндзя под покровом ночи! Абсолютно никем не замеченный.       — Не считая тех охранников, которых ты отправил в больницу, — хмыкнул Кингсли. — А так же с корнями вырванной двери в камеру и здоровенной дыры в стене тюрьмы.       — Эй, Вильгельм! Вильгельм! — крикнул один из заключенных, прижавшийся к решетке в двери камеры. — Ты к нам надолго вернулся, или так, погостить заскочил?       Громила с неожиданной для его габаритов ловкостью схватил заключенного за торчавший между прутьями длинный нос, и зло произнес:       — Еще раз назовешь мое имя — превратишься в Пиноккио. Понял меня?       — Да понял я, понял, — прогундосил заключенный. — Отпусти меня, чертов ты маньяк!       Вильгельм для острастки сильно потянул его за нос, отчего заключенный взвыл словно грешник на сковородке, и резко отпустил. Неудачливый арестант повалился на пол, и из-за двери камеры донесся поток отборнейшей брани, причем настолько слезливым тоном, что можно было разжалобить и камень. Вильгельм лишь равнодушно пожал плечами, и поспешил догнать своего спутника.       — Старый знакомый? — поинтересовался Кингсли, не сбавляя шаг.       — Вроде того, — равнодушно ответил Вильгельм. — Хотя, признаться честно, я его физиономию вижу в первый раз.       — Что поделать, ты у нас персона известная. Ну, во всяком случае для всех кроме охранников. А может и они тебя знают, просто предпочитают не вспоминать, — Кингсли дошел до последней двери в ряду, и остановился перед ней. — Ну, вроде пришли.       Он достал из кармана ключ-карту и провел ей по инфракрасной панельке рядом с замком. Та тихо пикнула, подтверждая доступ, и открыла дверь в камеру. Кингсли и Вильгельм не раздумывая шагнули в нее.       Они очутились в довольно мрачной комнатушке, в которой не было практически ничего кроме туалета, раковины с ударопрочным зеркалом, и нар, на которых сидел угрюмый Роберт Каллаган.       — Добрый день, профессор! — весело произнес Кингсли. — Как поживаете?       Каллаган поднял на него глаза, и голосом, в котором смешались в раной мере злость и отвращение, произнес:       — Родерик!       — И я рад вас видеть, профессор, — невозмутимо ответил Кингсли, облокачиваясь на раковину. Вильгельм остался стоять у двери, скрестив руки на груди. — Как поживаете? Признаться честно, я думал, что вам после ваших подвигов у «Крей Тех» выделят камеру попросторней. Ну, и поудобней заодно, учитывая ваш-то статус.       — Прекрати паясничать, Родерик! — брюзгливо прервал его Каллаган. — Ты прекрасно знаешь, что твой дружок Крей велел бросить меня в эту дыру!       — А-а-а, — протянул Кингсли, и нахмурился. — Нет, не знаю. Хотя, памятуя о мстительности Элистера, я этому не удивлен.       — Я надеюсь, ты явился сюда не только для того, чтобы глумиться надо мной? — если бы взгляды могли убивать, Каллаган бы уже сотню раз испепелил Кингсли на месте. — Что тебе нужно от меня, Родерик?       — Что мне нужно? — в притворном удивлении повторил Кингсли, и повернулся к Вильгельму. — Что нам нужно?       — Информация, — равнодушно подсказал громила, лениво глядя на Каллагана.       — А, точно, информация! Так вот, профессор, нас очень интересуют наноботы, которыми вы так ловко управляли, пока носились по городу в маске Йокаи. А если быть точнее, модуль управления ими.       — Мне нет дела до того, что тебя интересует, — отрезал Каллаган. — Да и даже если бы я захотел тебе помочь, с какой стати мне это делать?       — Как ваша дочь, Роберт? — тихо спросил Кингсли, ехидно усмехаясь. — Я слышал, она жутко скучает по вам. Разве вы не хотели бы снова ее увидеть?       — Не впутывай в это Эбигейл! — рявкнул Каллаган, забыв о всякой выдержке, вскочил с нар и схватил Кингсли за грудки.       — Профессор, держите себя в руках. — спокойно, без угрозы в голосе, произнес Вильгельм.       Каллаган смерил его взглядом, и, оценив габариты спутника Кингсли, счел за лучшее отпустить его, после чего снова тяжело опустился на нары.       — Вижу, теперь ты якшаешься с отпетыми преступниками, Родерик? — зло спросил он.       — Вовсе нет, — невозмутимо ответил Кингсли. — Это преступники якшаются со мной.       Каллаган лишь недоверчиво хмыкнул.       — А я повторю свой вопрос, Роберт, что вы можете сказать о модуле управления наноботами?       — То, что он сломан. Этот мальчик Хиро и его робот сломали его, когда остановили меня и спасли Эбигейл.       — Это мы уже знаем, — перебил его Вильгельм. — Нас куда сильнее интересует вопрос, сможешь ли ты, старик, его восстановить.       — Вильгельм, ну какой еще «старик»? — укоризненно произнес Кингсли. — Зачем таким неуважением портить замечательную встречу выпускников. Видит бог, она и так не из лучших.       — Выпускников, — фыркнул Каллаган. — Когда я поздравлял тебя с окончанием нашего института пятнадцать лет назад, Родерик, я и подумать не мог, во что ты превратишься.       — Хватит читать мне нотации, Роберт, я здесь не для этого, — поморщился Кингсли. — У меня есть для вас особое предложение.       — Я уже сказал, я не намерен тебе помогать! — отрезал Каллаган. — Знаю я, что ты задумал.       — Нет, — спокойно ответил Кингсли. — Не знаете. А предложение все же советую выслушать. Уверен, вас оно заинтересует.       Профессор ничего не ответил, лишь наградил его очередным полным презрения взглядом. Кингсли, ничуть не смутившись, продолжил:       — Мой наниматель — очень богатый и влиятельный… человек, и ему позарез нужен этот модуль управления. Взамен он готов освободить вас из тюрьмы, и вернуть дочери. Я думаю, это место уже достаточно вам надоело, чтобы вы сделали правильный выбор.       Каллаган сник, но все же из чистого упрямства спросил:       — С чего я должен тебе верить?       — Да ни с чего, — пожал плечами Кингсли. — Но предложение это не от меня, а от моего нанимателя. А он сделал себе репутацию человека чести.       Каллаган замолчал на минуту. Кингсли скучающе посмотрел на наручные часы и подмигнул Вильгельму. Тот остался невозмутим как гиппопотам.       — Я ведь уже сказал, Родерик, что не смог бы тебе помочь, даже если бы захотел, — произнес, наконец, изменившимся голосом профессор. — Этот модуль управления… Я понятия не имею, как Хиро и Тадаши смогли его создать. Совершенно удивительная технология.       — Какое разочарование, — ничуть не расстроившись произнес Кингсли. — Что ж, переходим к плану Б! Придется нам малость потормошить самого мальчишку.       — Оставь его в покое! — снова начал закипать Каллаган.       — Не переживайте, профессор, оставлю. После того, как получу от него то, что мне нужно, — пообещал Кингсли, направляясь к выходу. — А если он будет паинькой, и не станет делать ничего глупого, то никто даже не пострадает в процессе.       — У твоей тыквы есть интересные новости, — вполголоса сказал ему Вильгельм.       Кингсли с любопытством посмотрел на него, затем повернулся к Каллагану, и произнес:       — Что ж, спасибо за помощь, профессор. Вытащить вас отсюда я, к сожалению, не смогу, но постараюсь, чтобы вас перевели в камеру получше, и разрешили встречаться с дочерью. Только ради всех святых, не нужно пересказывать охранникам, полиции или же добродетелям в трико наш разговор, иначе мое обещание может случайно вылететь у меня из головы. Сами знаете, как это бывает.       Сказав это, Кингсли жестом велел Вильгельму следовать за ним, и вышел из камеры, оставив профессора Каллагана в одиночестве и полном смятении.