Россия в магической Британии - 2. Перезагрузка

- Твою мать, - тихо выругался Канада, который, запутавшись в длинной мантии Пожирателя смерти, чуть не упал, но был вовремя пойман заботливым братом. У Джонса же таких проблем не было. - Тише, тише, Мэтт, - успокаивающе шептал ему на ухо Америка, - всё не так уж и плохо, как ты думаешь. - Да, мы вновь тащимся на какое-то бесполезное собрание в эту дыру Малфоев, - негодованию Уильямса не было предела, - боже, храни английскую королеву, наши саммиты имеют больше смысла. Шарф Брагинского теперь крестраж. Мы нихера не делаем, только почти каждый день рисуем себе татуировки в виде змей, потому что на нашем теле вечные для людей тату надолго не задерживаются. Как меня всё это бесит! – на эмоциях Мэттью пнул ближайший камень, который попал аккурат в ворота Малфой-мэнор. - В прошлый раз, помню, ты мне говорил, что не тут надо обсуждать разного рода вещи, - на вполне умное замечание Альфреда Мэтт только фыркнул, с важным видом проходя мимо замешкавшегося Пожирателя, явно тоже спешившего на собрание, но остановившегося на громкий в могильной тишине звук удара камня об решётку. Пожиратель, увидев двух новеньких, только недобро покосился в их сторону, однако поспешил к Темному Лорду, которому на старости лет стало присуще излишняя пунктуальность. - Вот на кой хер я в это втянулся, ты мне скажи? – зашипел Канада прям на ухо Альфреду. – Просто ответь, зачем мы помогаем Англии? Вот когда ты переживаешь всякие трудности, причем до сих пор, ты просишь кого-то вмешиваться? - Щ.И.Т, - честно ответил Джонс. – Я их поставил за всем следить, в том числе за ЦРУ, а сам не беспокоюсь. - О да, только до тебя может дойти придумать систему охраны над людьми, над которыми стоит шпионская система, контролирующая всё и вся, а над этим ещё и поставить прототип немецкого Аненербе. Браво, Альфред, браво, - видимо, у Уильямса день не задался с утра, ибо другой причины столь бурно кипящего сарказма было не найти. – Однако я спрашиваю тебя не о людях. - А, ну, - Америка замешкался с ответом, почесав затылок, видно, быстро проматывая свою долгую жизнь, - было пару раз, но только на глобальные проблемы, ты же знаешь. - Вот-вот! Так зачем мы сейчас идём получать простых пиздюлей от этого зазнавшегося пенсионера, желающего править миром? - Если ты хочешь домой, то так и скажи. Вот почему ты никогда не можешь сказать прямо? Зачем нужно эти психологические цепочки выстраивать? – устало вздохнув, Джонс потер переносицу. Америке и самому не нравилось присутствовать на подобных собраниях, поскольку с каждым разом (а это было всего лишь третье сборище) хотелось просто от души кого-нибудь ударить в наглую волшебную и типа чистокровную морду. Но Артур очень уж просил. - Потому что иногда до тебя прямо не доходит, - фыркнул Канада, резко замолкая, так как они поднялись к парадным дверям Малфой-мэнор, где их встретил эльф-домовик. На этом этапе четко было установлено – все личные разговоры потом. Однако кто же слушается правил? - Почему эльфы прекрасны только в Средиземье и в твоих компьютерных играх? – тихо шепнул брату Мэтью. - Пф, нашел, кого спросить, - Альфред и сам призадумался над этим вопросом только сейчас. – Давай ускоримся, а то змееподобный ругаться будет. Уильямс только кивнул, и новые Пожиратели смерти направились к лестнице, ведущей в подземелье особняка. Видимо, змеям в земле комфортнее. Ничего нового не было. Один только какой-то мужик, служащий в Министерстве, дал какую-то информацию о том, что многим грязнокровкам смягчили наказание. Волан-де-Морт, не терпящий «нечистых» волшебников, начал вводить свою политику в Министерство Магии через своих подчиненных – двойных агентов. Началось с того, что любой прокол нечистокровного волшебника карался очень строго: от лишения волшебной палочки вплоть до заточения в Азкабане. Все бумаги с решением суда отправлялись на подпись к министру. Только вот самому министру было не до этого, поэтому он перекидывал подписание документов своим заместителям. Поскольку одна дамочка находилась на должности преподавателя в Хогвартсе, то ей приходило на подпись совсем мало бумаг. - ...Всё остальное подписывает новый зам министра и его помощник, - закончил свой рапорт Пожиратель. - И что это за новые два человека, что так заботятся о наших «друзьях»? – голос Волан-де-Морта шипящей змеёй пронёсся над столом, заставляя непроизвольно вжиматься в кресло и трястись от страха. - Я н-не знаю, м-мой Лорд, - заикаясь под грозным и пронзительным взглядом тёмного волшебника, вымолвил Пожиратель. – Их раньше никто и никогда не видел, но Фадж им доверяет. - У одного из них необычная волшебная палочка, как в книжках у магглов, - хмыкнул Люциус Малфой с другого конца стола. – Глупая, со звездой. Производит впечатление клоуна и циркача, но палочка волшебная. Канада и Америка одновременно вздрогнули, обменявшись нахмуренными взглядами. Очень плохо, что Англию запомнили и сейчас обсуждают. Они страны. По-хорошему, они никак не должны вмешиваться в дела людей. Они просто изредка мелькают у них на виду, не оставаясь надолго в их памяти. О них быстро забывают и никогда не вспоминают впоследствии. Очень дурной знак, очень. - Мне нужна информация об этом человеке, он подрывает всю нашу систему, - судя по тону шипения Волан-де-Морта, тот был зол. Очень зол. Больше ничего хорошего никто не сказал, поэтому разошелся сброд в плохом настроении, оставив своего Повелителя в раздумьях. Чувствовалось, что через недельку он отдаст приказ на уничтожение Артура. А этого никак допустить было нельзя. Беллатриса осталась подле своего Повелителя, пытаясь, видимо, его как-то подбодрить, но тот страшно зыркнул на неё, и женщина предпочла уйти со всеми. Несмотря на то, что у неё за годы, проведённые в Азкабане помутился рассудок, инстинкт самосохранения никуда не делся. А вот Альфред решил остаться. В этот раз он дал отмашку Уильямсу, чтобы тот ждал его у дверей, а сам, приготовившись к унижению собственного достоинства, подошел к Волан-де-Морту. - Мой Лорд, - нерешительно начал Альфред, почувствовав на себе недовольный взгляд, - мы с братом только недавно примкнули к вашим рядам, но не сделали ещё ничего, что могло бы доказать нашу верность к вам. Только отдайте приказ, и мы... я с радостью его выполню, чтобы показать свои серьёзные намерения. Тёмный Лорд прикрыл глаза от удовольствия. Ему нравилось такое фанатическое подчинение, восхищение в голосе и готовность пожертвовать жизнью. Кем-кем, а хорошим актером Альфред явно слыл. Впрочем, не только он, конечно. - Думаю, вы, то есть, ты, - Волан-де-Морт тоже сделал акцент на персоне Альфреда, как бы выделяя между близнецами именно его и поощряя то, что, несмотря на крепкие родственные узы, Джонс выбрал подчинение ему, Тёмному Лорду, - для начала я хотел бы дать тебе награду за смелость и добровольное подчинение. Волшебник взмахнул палочкой, и перед ним возник до боли знакомый Альфреду шарф. Слава всем богам, что первое эмоцией на лице Джонса стало недоумение, поскольку актерская игра актерской игрой, но в экстремальных и неожиданных ситуациях не всегда удается себя сдерживать. Вот Волан-де-Морт и расценил эту эмоцию по-своему. Ещё бы, величайший темный волшебник дарит вам шарф. Круто же? - Мой Лорд? – Америка склонил голову, вопросительно смотря на тёмного волшебника. - Просто храни как зеницу ока. Лучше спрячь и не показывай никому. Это очень редкий артефакт, цени, что тебя так одарили, - высокомерно и довольно прошипел Волан-де-Морт. - Конечно, мой Лорд, - Альфред поклонился и собрался было к выходу, как его тут же окликнул голос повелителя. - И ещё, заодно и докажешь свою верность. Я хочу поручить тебе проникнуть в Министерство, чтобы узнать об этом странном волшебнике со странной маггловской палочкой. - Будет исполнено, мой Лорд, - ещё раз поклонившись, Америка наконец-то покинул зал собраний, пряча под мантию шарф. Канада ждал брата у главных ворот поместья Малфой-мэнор. Не задавая вопросов, страны телепортировались к себе в небольшой домик, который им любезно предоставил Англия где-то на окраине Лондона. Это, конечно, был широкий жест с его стороны. Мэттью сразу же развалился на диване в гостиной, запрокинув голову. Его изнутри просто распирал сарказм, едкие комментарии и все то, что он думает об окружающих, в частности о Волан-де-Морте, гребаных английских волшебниках и об Артуре. - Знаешь, этой падле нужно бояться славянской мести, а не Гарри Поттера, - усмехнулся Джонс, кидая на стол перед диваном шарф Брагинского. - Серьезно? Он отдал его тебе? – захихикал Уильмс каким-то странным смешком. – Боженька, ты чудо, - взмолился Канада к потолку. – Тогда уж точно. Брагинский уже припугнул его, и Россия явно на этом не собирается останавливаться. А теперь ещё и Украина будет мстить, как только узнает. - Я и планировал ей подогнать шарф. Волан-де-Морт сказал, чтобы я спрятал его крестраж надежно. Надежнее некуда, - прыснув от своих умных мыслей, Альфред предвкушающе потер ладони. - Что ещё он говорил? - Сказал достать информацию про Артура, - отмахнулся Америка. – Но Арти тоже даун, я хочу сказать. Сам про конспирацию говорил-говорил, а толку-то? Хоть бы звезду с палочки снял! - Я всегда говорил, что твой любимый «старший братик» ненормальный, - фыркнул Канада, отвернувшись от брата, чтобы не видеть нахмуренный взгляд. Как бы Альфред не поливал грязью Англию, он всё равно его любил. - Отстань, - отрезал Джонс. – Надо придумать, что делать дальше. И тут почему-то Америку словно осенило. Какая-то ясная, как день, мысль проскочила в его голове, открывая всю простоту жизни. Но эта мысль тут же ускользнула. Альфред схватился за голову, со стоном оседая на пол и пытаясь вспомнить, что же произошло за эту секунду, но всё было тщетно. - Хей, Альфред? – Канада резко подскочил с дивана, кидаясь к брату. – Что с тобой? - Да так, всё в порядке, - промямлил Альфред. – Да, всё хорошо, - повторил он более твердо, смотря на брата. - Давай думать? *** Ваня нашел Гилберта в каморке завхоза. Тот сидел, сгорбившись над какой-то толстой книгой, а рядом лежала не менее толстая книга, на древней кожаной обложке которой красовалась до боли знакомая свастика, сразу напомнившая Брагинскому его прекрасную колдовскую и ведическую молодость. Эх, как хотелось бы вернуться вновь в ту эпоху, когда у Вани было больше времени на себя, он и его народ не заботились о политике, жили для себя, думали о себе в первую очередь, жили спокойно и в гармонии с природой. Поняв, что Байльшмидт его не заметил, Брагинский тихо подошел со спины, ближе рассматривая книги на столе завхоза. Гилберт читал какое-то пособие по рунам, на столе была стопка каких-то книг про древнюю магию северных народов – всё это Брагинский прочитал ещё в прошлом году. А вот книга в стороне, которая с Инглией... Ваня даже забыл о своей конспирации. - Как давно я её не видел, - восхищенно прошептал Брагинский, беря в руки фолиант. Гилберт вздрогнул, но быстро не среагировал, ибо немного заторможенная реакция от шока у него была довольно часто. - Эй, Брагинский, ты чего тут забыл? – немец попытался отнять у друга книгу, но безуспешно. Ах, как он прятал её всё это время! И так прокололся!.. Гилберт корил себя за это. И сейчас только понял, что не может объяснить чувства, которые заставляли его прятать книгу от Брагинского. А почему? - Да так, хотел поговорить, в принципе, - пожал плечами Иван, ласково поглаживая берестяные листы книги. – А где ты Коловратушку нашел-то? - В смысле? – Гилберт отложил книгу, которую читал, и полностью обернулся к Ивану, кивая на стул. - Это, если можно выразиться по-современному, мой дневник. А так это личная книга, в которой я записывал всё важное для меня, - Ваня смотрел на пожелтевшие страницы, которые, казалось, со временем почти не изменились. - Так там же страницы пустые, - невзначай протянул Гилберт, как бы намекая, что очень хочет прочитать, что там. - На самом деле нет, тут есть же специальная магия, - Россия легко посмеялся, положив руку на кожаную обложку, - только дело в том, что я сейчас не вспомню, как её открыть и прочесть. - Брагинский, твою мать, я придушу тебя! – вскочив от гнева, Байльшмидт почти выполнил своё обещание. – Это же твоя книга! Как ты можешь не знать о том, как её прочесть?! - Я не видел её несколько сотен лет, чего ты хочешь, - Россия произнес это очень спокойно, как само разумеющееся, из-за чего Гилберт ещё больше вспылил. - Дело же не только в этом, верно? – немного успокоившись, завхоз плюхнулся на стул в ожидании подробного рассказа, однако при взгляде на лукаво улыбающегося Брагинского как-то не очень этого ждалось. – Кстати, почему у меня не было такой исторической книги? Она же как-то связана с этим? - Вот об этом я и хотел поговорить, - внезапно посерьезненел Иван, насупившись и нахмурив брови. – Понимаешь, я сейчас сидел на поле для квиддича, думал, пока там детки игрались... Это безумно, это очень странно, но имеет место быть. Скажи, почему мы делаем то или иное действие? У тебя бывало такое ощущение, словно ты что-то делаешь бессмысленное, а потом думаешь «А зачем?». И не можешь ответить, - Иван очень проницательно посмотрел в алые глаза Гилберта. Того аж передернуло. Конечно! У него было это чувство! Буквально только что! Но вместо этого ответа Байльшмидт лишь кивнул. - Я помню, что записывал сюда что-то важное, но не помню, что, - Россия любовно погладил книгу. – И я знаю, что это может объяснить мне это чувство. Тогда язычество... оно помогло мне преодолеть эту силу, что заставляет меня что-то делать. И я тогда это записал. Но, видимо, я очень многое забыл, поскольку забыли люди. Ведь страна – это люди, которые её населяют. Иван взял паузу, чтобы подобрать слова, которые сделали бы его мысль чуть логичнее, но Гилберт его и так понял. - Знаешь... Хотя ты не знаешь, каково это, когда ты перестаешь быть страной, - это Байльшмидт уже сказал больше для себя. - Знаешь, вот я тоже порой задумывался, что мы тут не просто так. Вот люди рождаются, исполняют свою миссию жизненную и умирают. А мы живем. Вместе с ними живем. Смотрим, как они рождаются, умирают, воюют между собой. Как они что-то забывают, а мы забываем вместе с ними. Мы не люди, мы другие, мы не они. Это странно, - Гилберт тоже немного помолчал. Но продолжил. – Думаю, у каждого из нас есть такая книга. Это как собственная история, которую пишем мы, не люди. Поэтому она достоверная. Хотя думаю, многих таких книг уже нет. Люди вполне могли их найти и сжечь. Но... Чьи-то могли уцелеть. Те, которые были спрятаны, те, которые были защищены. Знаешь, я вот вспоминаю, что я что-то сидел и писал, вот только что увидел это. Но мысль ускользнула. Словно мне больно об этом вспоминать. Хотя я же не страна больше, - Гилберт горько усмехнулся и откинулся на спинку стула. В каморке повисла тишина. Каждый был погружен в свои мысли, но эти мысли были общими, однородными. Каждый понял, что другой хотел донести. Люди. Они и есть страна. Они всегда имели влияние на страну. Из-за людей страна может болеть, терять память, пребывать в недобром здравии. Но зачем? В чем роль страны? Показывать, как всё плохо? Быть таким своеобразным датчиком? Нет, не только. Да, страна – это датчик, показывающий состояние народа. Но обычный датчик только показывает. А страна, её олицетворение, должно ещё и предотвращать свою гибель. Не секрет, что нормальные существа не любят боль и хотят жить. И ты сделаешь все, чтобы тебе было комфортно. Вот в чем роль каждой страны. Только вот страны об этом забывают, поскольку об этом забывают люди, которые их населяют. Таким образом, за столько тысячелетий одна эпоха сменяла другую, были войны, одни страны рождались, а другие умирали. - Я пойду, в общем. Как вспомню, как прочитать - дам знать, - вздохнув, Брагинский встал и направился к выходу. - Один вопрос, почему мы возимся с англичанами, а не с россиянами? Я-то уже не немец, а часть России, - впервые Гилберт почти гордо произнес «Я часть России», это заставило Ивана улыбнуться. - Наша сила в единстве. И в умении помочь ближнему. Разве нет? – это прозвучало настолько тепло и уютно, что Байльшмидт сам улыбнулся. - Ладно, иди уже. И Иван, отсалютовав, скрылся в коридорах Хогвартса.