По сердцу

      - Ты. Меня. Достал.       А по первому взгляду и не скажешь, что псих.       Нет, Бартоломео понял сразу: Кавендиш отнюдь не сахарная барышня, цветочки в вазочке подносить ему не обязательно, да и ручку целовать – лишнее. Но чтобы настолько дикий и бесконтрольный…       А Кавендиш все сильней вжимал его не самое хрупкое тело в камень, до хруста цеплялся за пальцы и угрожающе шипел, то и дело облизывая мочку уха.       - Бесишь. Весь ты, с этими соплями, слюнями, поклонением и розовыми сердечками вокруг. «Луффи-семпай, Луффи-семпай!». Так бы и дал тебе в морду. Чтобы дым из ушей пошел.       Глубокая тень, что падала на лицо Принца, наводила Бартоломео на не совсем радужные мысли. Слухи о раздвоении личностей данной персоны Каннибал хотел сохранить в своей жизни именно в качестве слухов и проверять реалистичность чьих-то рассказов на собственной шкуре не спешил.       Бартоломео очень сильно хотел оказаться подальше отсюда, как можно скорее. Несмотря на статус жертвы данного момента, его порядком выводила вся эта ситуация.       Тем более подобная близость этой блондинки ни к чему хорошему не приведет. Это Барт тоже прекрасно понимал. Не зря же ему так нравился запах его одеколона, огненная кожа, светлые волосы, щекочущие щеку, сильные руки, что скоро сломают его, разберут по косточкам.       Да чего греха таить, все это тело было просто божественно. И клыкастому очень хотелось, чтобы создано оно было только для него.       Поправив легким движением плеча светлую прядь, красавец, что покорял сердца дам одним взглядом, оскалился пуще прежнего и с новой силой вдавил как-то расслабившегося парня в стену. А на задворках сознания Барта мелькнуло, что этот псих рядом, совсем рядом, он вжимается в него – черт, как-то все это несколько нервирует.       - Эй, Кавендиш…       - Заткнись, - его губы так близко, дыхание опаляет кожу. Эх, зажать бы его сейчас в углу и… - разорву тебя в клочья, язык вырву, чтобы не смел больше так… Бесишь… Убью.       Кажется, все-таки Хакуба взял верх. Что ж, Бартоломео, это была замечательная жизнь. Да и умереть от этих прекрасных рук не жалко.       Резко дернув задумавшегося парня за подбородок, Кавендиш сильно сжал пальцами скулы и заставил посмотреть в его чарующие глаза.       - Я тебя ненавижу. Слышишь? Не-на-ви-жу.       И, не собираясь слушать ни оправдания, ни возмущения, зачем-то цапнув того за губы, резко удалился, ниже натягивая на глаза шляпу.       Бартоломео ошарашенно провел пальцами по разодранной губе и жалостливо потер покрасневшую кожу лица.       Черт, обязательно следы останутся.       Как снаружи, так и внутри.