***
Мрачной тенью Ю Ёнджэ передвигался по их палаточному мини-городку, игнорируя оклики коллег. Утро не задалось. На щеке до сих пор виднелась отпечатавшаяся за ночь отметина от жесткой ткани матраца. Волосы у виска никак не хотели укладываться в привычную прическу, а нога еще слегка онемевала из-за сна в неудобной позе. Он остановился у палатки с оборудованием, собираясь достать одну из камер и прочую необходимую ерунду. Сбоку пристроился один из осветителей, молчаливо копошась в своем оборудовании. Сегодня они установят всю технику и распределят дежурства и обязанности на каждого. Время не ждет, время — деньги и так далее вместе с тому подобным. Захватив всё, что хотел, Ёнджэ поплелся к выходу, чтобы дождаться остальных, прежде чем пойти на место съемки. Но едва он выбрался из палатки, как наткнулся на такого же сонного режиссера. Встретился с ним взглядом, застыв от неожиданности и боясь шевельнуться хотя бы на сантиметр. Дэхен выглядел, казалось, еще хуже самого оператора. Заплывшие ото сна глаза, опухшее в целом лицо. Взъерошенная челка открывала нахмуренный лоб. Ёнджэ готов был поклясться, что в обычном состоянии на его лбу все равно будут видны эти морщинки. Ему не часто доводилось видеть его улыбающимся или вот таким — помятым и сонным. Дэхен изогнул бровь, слегка прищуривая и без того узкие глаза. Он явно был если не зол, то уж точно обижен. То ли за тесноту, образовавшуюся с появлением в палатке юного оператора, то ли за ту колыбельную, которую ему пришлось петь, дабы усыпить вечно ворочающегося подчиненного. Но ведь сам предложил. Винить было некого, кроме самого себя. Или языка Ю Ёнджэ, выдающего ответ раньше, чем его мозг обдумает вопрос. — На сей раз ничего не забыл, оператор Ю? — спросил Дэхен, войдя в палатку, когда Ёнджэ чуть посторонился, пропуская его. — Ничего, режиссер Чон, — ответил Ёнджэ, прошмыгивая мимо шефа на улицу. Ничего он на сей раз не забыл. Ни аппаратуру, ни его прекрасный голос, поющий в ночи песню о любви.***
У него определенно был талант. Даже с пусанским акцентом он пел превосходно. И пусть Ёнджэ не мог разобрать каждое слово, когда красавец-режиссер сбивался на свой родной диалект, это пение все равно можно было смело считать верхом талантливости. — Бегу к тебе со всех ног. Я хочу увидеть тебя… Я больше не могу молчать, поскольку это уже причиняет боль. Я так хочу сказать тебе: «Я люблю тебя…». Ёнджэ бы и рад уснуть, но большую часть слов он все еще понимал. К сожалению. — Взгляни на меня, того, кто страдает. Обними меня, того, кто болен. Я смотрю лишь на тебя… Каждый день, днём и ночью, всегда. Ю раскрыл глаза, встречаясь с блеском глаз Дэхена в темноте. Хотел бы он, чтобы эти слова стали реальностью. Хотя бы те, где он просил его обнять. Подтянув колени к животу, Ёнджэ сполз с подушки, зажмуриваясь так крепко, как только мог. — Слова, которые я боялся сказать и до сих пор так и не смог произнести, я хочу громко выкрикнуть их… Сон сморил его нескоро. Уже тогда, когда песня пошла на второй заход, когда голос Дэхена начал становиться всё тише и тише, а дыхание — всё горячее и горячее. Он уснул, зажимая между ног теплый плед, вжавшись щекой в матрац и больше не шелохнувшись ни разу с того момента, как в последний раз за ночь увидел этот блеск чужих красивых глаз. Он уснул, так и не успев понять, отчего же дыхание режиссера было таким горячим, ведь он лежал в двадцати сантиметрах от него, и так и не услышав несуществующую строчку песни, которую придумал сам Дэхен. — Когда-нибудь я скажу это тебе вслух. И это не будет колыбельной…***
— Итак, теперь, когда всё готово, начинается самое сложное — нам нужен материал. Уехать с пустыми руками мы не можем, — заговорил Дэхен, выстроив всю команду на месте съемки. Они уже расставили всё оборудование, осталось только настроить свет и камеры. — Вы действительно верите в эту чепуху? — выпалил один из ассистентов, прервав речь шефа. Все тут же покосились на него, затем перевели взгляд на режиссера. — Разве это важно? — Дэхен удивленно изогнул бровь, пряча руки в карманы шорт. Развернулся боком к выстроившимся в шеренгу подчиненным, принимаясь мерить землю под ногами небольшими шагами. — В это верят люди. А значит, либо мы приедем не с пустыми руками, либо у наших гениев компьютерной графики и монтажа будет очень много работы после нашего отдыха здесь. По строю прошелся бурный галдеж, сопровождающийся смешками. Вот как всё это работает. Технические возможности вкупе с талантливыми руками и фантазией журналистов и монтажеров творят чудеса и затмевают наши разумы ложью, в которую мы так хотим верить. Ёнджэ усмехнулся, вновь обращая на шефа свое внимание. — Дежурим по четверо. Так как место съемки далеко от лагеря, здесь постоянно должен быть кто-то неспящий. Один оператор, один техник, один осветитель и кто-то из ассистентов или я сам. Всё ясно? Ёнджэ махнул головой вместе с остальными, кто-то поддакнул, подтверждая свой кивок словом. Постепенно все разошлись по округе, по одному каждый подходил к шефу, сверяясь со своим расписанием дежурств и уточняя последние детали. Ю подцепил край футболки, оттопыривая его и слегка приподнимая. Было до ужаса душно. Казалось, гораздо хуже, чем вчера. В таких условиях некогда волшебная атмосфера долгожданной командировки превратится в адскую и до чертиков ненавистную. — Эй, новичок, ты сегодня дежуришь! — хлопнув его по плечу, один из коллег-операторов оповестил Ёнджэ о дежурстве, пакостно улыбаясь. Выдав ему в ответ весьма несимпатичное подобие улыбки, Ю выдохнул, отвернувшись. Так и знал, что остаток командировки пойдет наперекосяк и превратится в ад. Была одна надежда — что шеф просто захотел выспаться и поставил его дежурство на ночь. Ночью уже не будет так жарко. — Ю Ёнджэ, — крикнул Дэхен, когда все разошлись, оставив их вдвоем. — Ты дежуришь сегодня ночью. Надежда умирает последней, как говорится. А его всё еще жива.***
Когда Ю думал, что режиссер хотел выспаться, он никак не мог предположить, что Чон Дэхен захочет сделать это здесь, на месте съемки, под боком у Ёнджэ. — Что-то не так, оператор Ю? — поинтересовался Дэхен, не поднимая головы, будто почувствовал его взгляд на себе. — Нет, шеф, — коротко ответил Ёнджэ. Он сидел в углу большой и высокой палатки, внимательно следя за изображениями на мониторах. Рядом, по левый бок от него, в раскладном кресле сидел Дэхен, запрокинув голову и прикрыв глаза. У входа в палатку суетился Хикён — один из техников, копошась возле небольшого, на радость тихо работающего генератора и переговариваясь с Чонхёном — световиком. В общем-то, они не были здесь одни, но сам факт присутствия Дэхена еще больше напрягал Ёнджэ. Ведь там, в лагере, есть одна полностью свободная палатка, в которой сегодня не выспится никто. А завтра вновь придется тесниться. Ёнджэ не понимал, искренне не понимал логики, двигавшей Дэхеном. — Кажется, мы тут уснем от скуки, — выдал Хикён, войдя внутрь и усевшись рядом с Ёнджэ. — Только бензин зря жрет. — Да ладно тебе. Твой «Хёндай» жрет больше, а едет хуже, — усмехнувшись, Чонхён грохнулся в последнее свободное кресло, бросая на столик с мониторами свой набор ключей. — Это всё твой вес, Чонхён, твой вес, — Хикён задрал голову, расплываясь в улыбке, услышав в ответ тихое недовольное шипение от друга с толстой костью. Ёнджэ прыснул, отворачиваясь к мониторам. Ночь обещает веселье.***
— Новичок, эй, новичок! Просыпайся, ты проспал всё веселье! Ёнджэ подорвался со своего кресла, распахивая заспанные глаза. Перед лицом возникла чья-то рука, затем и лицо. Пухлое, как губы их режиссера. Чонхён пощелкал пальцами перед лицом проснувшегося оператора. — Ты дрых так, что все привидения в округе разбежались от твоего храпа, — парень рассмеялся, отодвигаясь от лица Ёнджэ. — Что? — выпалил Ю, окончательно приходя в себя. Светило солнце. Ладони были липкими от пота, глаза слипались по той же причине. — Просыпайся, новичок, смена караула, — усмехнулся Хикён, входя в палатку с таким шумом, что проснулся бы даже мертвый. Ю подтянулся в кресле, чувствуя, как сильно намокли брюки от сидения всю ночь. Он замотал головой, оглядываясь по сторонам. Дэхена нигде не было видно. На мониторах тоже была тишина. Пустынное поле с парой кустиков чего-то известного только ботаникам. — Почему не разбудили? — прохрипел Ю, вылупившись на коллег. — Дэхен приказал, — непонимающе глянул в ответ один из парней, будто спрашивал, а не констатировал факт. Не позволил выспаться в палатке без него, но позволил здесь. Что происходит с этим человеком? Сменившись на дежурстве, Ёнджэ, подкатав брюки до колен на манер бриджей, направился к их лагерю. Выспавшийся, хоть и немного уставший из-за неудобного кресла, и жутко голодный.