(Не) семнадцать мгновений.

Аллен поначалу даже не поверил своим глазам. Канда был пьян. Не выпивши, не слегка подшофе, не «чуть-чуть» и не «немножечко», не «капельку» и не «я всего один бокальчик, честное слово!» Канда был именно пьян. Состояние можно тогда было охарактеризовать чем-то средним между понятиями «вдрабадан», «в усмерть», «в стельку» и «в хлам». Не то, чтобы Юу буянил. Но на ногах у него стоять получалось плохо, хвост съехал набок, рубаха была в каких-то пятнах, а полностью довершал картину скомканный пиджак, небрежно кинутый на подбежавшего Тима. Сначала азиат чуть не завалился на Уолкера, потом, как подкошенный, рухнул на пуфик в прихожей и глупо усмехнулся, пригрозив пальцем своему отражению в зеркале. — У меня не забалу-у-ешь… ик… ишь ты… Уолкер не знал, что сделать в первую очередь: то ли сочувственно дотащить до кровати и прямо в одежде уложить спать, то ли также сочувственно допинать до ванной, а там любезно окатить холодной водой, то ли совсем не сочувственно ругаться (что тогда, впрочем, вряд ли бы помогло), то ли дать волю смеху и бежать за камерой, дабы заснять столь интересные моменты. — А то взяли они моду, понимаешь ли, спорить со мной… Представляешь, Мояши: они все попадали после пятого стакана, а у меня даже после шестого, вот, ни в одном глазу… — Ага… Что еще расскажешь?.. — Я даже до дома сам добрался… Пешком, без всяких такси, метро и автобусов!.. — Да-да… Потому, что кое-кого не пустили, правда?.. — Мелкий… Ты мне не веришь… Канда кинул печальный взгляд на Уолкера и неопределенно фыркнул, как-то разом поникнув и сделав вид, что собственные грязные ботинки и узор на ламинате вызывают неподдельный интерес. — А я, между прочим, за тебя пил… Знаешь, как я тебя люблю?! Даже представить себе… ик… не можешь… Я там даже морду одному набил, вот! — Тоже из-за меня?.. Каков романтик… Кушать будешь?.. — Ммм… Женушка моя… А ты мне сковородкой по лбу не дашь?.. — А ты хочешь, чтоб дал?.. — Хочу… Но не сковородкой… — А для другого ты слишком пьян… Канда вновь усмехнулся, но уже гораздо довольнее и потянулся, чуть не рухнув с пуфика и свалив вешалку со всей висевшей на ней одеждой. — Ой… Мелкий, я тут набардачил немного… — Вот завтра и уберешь… — Угу… А сейчас я это… Можно спать пойду?.. — Можно… Тебе все можно… Вздохнув, Аллен помог принять Юу более-менее вертикальное положение и, придерживая его под локоть, аккуратно повел в сторону спальни. На утро Канда не вспомнит, как с него стянули помятый костюм, как переодели в домашние вещи и как уложили спать. Проспит он крепко и беспробудно, а когда проснется… *** …а когда проснется, будет чувствовать невыносимую головную боль и будет даже не в силах открыть глаза. Что-то вспомнить тоже по первости не представится возможным. А вот сдавленное хихиканье Стручка на другом краю кровати он услышит весьма отчетливо и только тогда начнет что-то подозревать… — Эй, Мояши… Какого вчера со мной было? И что ты там ухахатываешься с утра пораньше?.. — Ой, а что это такое просыпается? Ой, а что это такое поднимается? Ночью не бегало, не прыгало и не скакало, но почти всему кварталу все равно спать не давало, пьяный ор за несколько километров можно было услышать… Кстати, у меня тут даже свидетельства того остались, как ты мне после корпоратива вчера в любви признавался, хочешь взглянуть?.. — Бл*ть, неужели это я?.. Пресвятая соба… Мелкий, хорош ржать! Принеси лучше минералки и таблетку от головы!.. — А здорово, правда? Когда б ты еще так красиво признался?.. — Чтоб тебя, сучок…