6 октября
Когда Луи открыл глаза, ему понадобилась минута, чтобы понять, где он находится и что происходит. В комнате было слишком светло и холодно. Под лучами солнечного света, которые счастливо переливались на воде разными цветами, он почувствовал себя подавленным и преданным. Ему хотелось лишь встать и плотно задвинуть шторы, потому что кому, черт возьми, нужен свет? Попытавшись поднять руки, затем ноги, в каждом мускуле своего тела парень почувствовал боль. Как-то раз он прочитал, что человеческое тело имеет несколько сотен мускул, и теперь с легкостью мог поклясться, что почувствовал боль в каждой из них. Плюс покалывание, которое появилось у него от того, что он несколько часов пролежал в одной и той же позе на холодном, твердом полу. Луи попытался закрыть глаза, поднял руку вверх и почувствовал еще одну неконтролируемую волну грусти. Татуировка веревки. Гарри. Сообщение. Песня Мраза… То, что произошло вчера, было на самом деле. Гарри сдался. Луи посмотрел на татуировку разорванной веревки, что была нарисована на его запястье. Какая ирония. Они планировали связать два конца после того, как раскроются миру. Теперь это никогда не произойдет. И не потому, что у них не хватит сил сделать каминг-аут, а потому, что они больше не вместе. Гарри был якорем к его веревке, кораблем к его компасу, цитатой к его кавычкам. Любовью всей его жизни. Единственным человеком, которого он искренне полюбил. Единственным человеком, который понимал Луи, знал его настоящего и мог с легкостью найти путь к самым дальним и темным уголкам его души. Единственным человеком, с которым Луи делил свой дом, свою одежду, свою жизнь, свое сердце… Теперь, по видимости, еще и прошлое. Он молился Богу о том, чтобы боль ушла. Почему он никогда не читал книги о самопомощи? Почему ему разбили сердце именно сейчас, в двадцать два года? Почему так тяжело? Когда вся эта боль уйдет? Как люди вообще могут с ней жить? Сможет ли он проснуться однажды и снова почувствовать себя хорошо? Потому что на данный момент ему казалось, что нет. Он никогда раньше не чувствовал себя таким жалким. Не важно, какой частью тела он двигал; татуировки были везде. Подняв руку, он увидел стрелу, отчего в голове возникло слишком много воспоминаний. Как же он гордился тем, что набил ее… и как же идеально она соответствовала татуировке Гарри в виде анатомического сердца. Теперь каждый раз, когда он посмотрится в зеркало, татуировки напомнят ему о том, как глупо он поступил. Но он не хочет их перекрывать. Потому что именно они напоминают ему о лучшем времени и самой сильной и большой любви в его жизни. Как он, черт возьми, будет проживать свою оставшуюся жизнь без этих рисунков на теле?***
В последнее время он очень мало ел. И следующий день после того, как Гарри отправил ему последнее сообщение, не стал исключением. Луи пропустил завтрак и, конечно же, в три часа дня желудок дал о себе знать. Он очень заболел, громко урчал и явно пытался выйти наружу. И Луи воспринял это как сигнал позвонить в обслуживание номера, чтобы ему смогли принести хоть какую-нибудь еду настолько быстро, насколько это было возможно. Спустя примерно двадцать минут в дверь раздался стук, а после послышалось четкое: «Обслуживание номеров». Луи тут же подошел к двери и впустил внутрь молодого парня. Он был новеньким здесь, и Луи понадеялся, что никаких вопросов задано не будет. Нет, шатен любил своих фанатов, правда любил, и ни в коем случае не хотел грубить им или же отказывать дать автограф, просто сейчас было не самое лучшее время. Ему нужно было побыть одному. И парень, видимо, это понял. Он молча подошел к стеклянному столику, положил на него поднос и осмотрелся, замечая в номере полный бардак, но так не произнося и ни слова. Слава Богу. Дав ему хорошие чаевые, Луи закрыл за ним дверь, сел в кресло и начал есть только что принесенную мексиканскую еду. Она была неплохой, но не такой вкусной, как… у Гарри. Господи, сколько еще должно пройти времени, чтобы стереть все воспоминания и чтобы боль окончательно ушла? Шатен взял телефон и одним легким движением большого пальца разблокировал его. В животе все перевернулось, как только парень увидел фотографию, что стояла на обоях главного экрана. Гарри обнимал его сзади и целовал в щечку, в то время как Луи строил смешные рожицы. Лиам сфотографировал их, когда группа была в Амстердаме на последнем концерте тура. Теперь их счастливые улыбки кажутся такими далекими и просто чем-то нереальным… Поддавшись порыву, Луи нажал на иконку галереи, но тут же об этом пожалел. И все же он ничего не мог с собой поделать. В галерее было очень много фотографий: Гарри в кровати, Гарри с Дорис, Гарри с Луи и Эрнестом, Гарри с Луи, Гарри то, Гарри это. Везде Гарри. Пролистав вниз, Луи открыл первую попавшуюся картинку. Эта была их фотография со свадьбы Джей. Они танцевали медляк. Полностью затерявшись в друг друге и игнорируя целый мир вокруг. Они были такими счастливыми, черт возьми. Задумавшись, Луи вздрогнул в ту секунду, когда неожиданно зазвонил телефон. Это был Лиам. Нажав на «игнорировать», шатен вернулся к просмотру фотографий. Наткнувшись на видео, на котором он готовил завтрак в их доме в ЛА, Луи включил его и увидел себя. Он рассказывал какую-то историю и пытался быть смешным, в то время как Гарри снимал его и хихикал. Его громкий смех звучал на весь тихий номер. Луи объяснял, как идеально приготовить блинчики. Знаешь, Гарольд, здесь все дело в тесте. Боже, они были такими глупыми. Глупыми влюбленными подростками. Когда Гарри слишком сильно засмеялся, видео начало трястись. Затем он хотел помочь, но наткнулся на: Руки прочь, кудрявый, это мое шоу. Потом пошли поцелуи в нос, съемки пола и ног, полная расфокусировка и размытие камеры. Но Луи совсем не волновался о качестве. Потому что этот момент был идеальным. Два абсолютно разных мальчика подходили друг другу, как Инь и Янь, и именно этим притягивались. Гарри, наконец-то, заговорил и попросил Луи не быть таким смешным, потому что из-за смеха он больше не мог держать в руках телефон и нормально снимать. Луи же закатил глаза и наиграно пожаловался, зачем вообще нужно снимать видео о том, как он готовит блинчики. На что Гарри ответил: «Я просто люблю то, как выглядит твоя задница, когда ты делаешь тесто». И, конечно же, Луи ничего не мог на это сказать. Лишь принять кокетливую позу и как можно сильнее выпятить попу, заставляя Гарри снова засмеяться. Шатен должен был отправить это видео кудрявому, но по каким-то причинам забыл, из-за чего оно так и осталось у него в телефоне. Разве это теперь важно? Нажав на паузу, Луи включил еще одно видео. Все равно боль уже появилась, так почему бы ее не усилить? Это видео было сосредоточенно на гитаре, но как только тот, кто снимал, уменьшил зум, в камеру попал Гарри и его улыбка. Улыбка, которая показывала ямочки. Черт. Луи знал песню, которую Гарри собирался сыграть. Все того же Джейсона Мраза. И как только парень запел, Луи понял, что с него хватит. В эту секунду в дверь постучали. Что ж, хорошая причина не смотреть видео. Луи резко поднялся, подбежал к двери и открыл ее. На пороге стоял Лиам с видом самого раздраженного щенка на свете. Услышав протяжный вдох Луи, он поднял руку и повертел… Чем это? Бутылкой кока-колы? Пришел с миром, называется. Луи вскинул брови вверх. — Друг, у тебя там покрепче совсем ничего не нашлось? — Ну, по крайней мере, это лучше, чем водка. Ходят слухи, что в последнее время она просто не покидает твоих рук. Не думаю, что эта именно та история, которую ты захочешь рассказывать своим внукам, — что ж, да. Лиам, наверное, никогда в своей жизни не избавится от прозвища «папочки». — Конечно, Пейно, конечно. Лиам зашел в номер. — Чем занимаешься? — Эмм… — перед тем, как Луи успел что-либо ответить, начался припев песни Мраза и Гарри запел, потому что шатен забыл выключить видео на своем телефоне. На лице Лиама промелькнула паника. — Нет, нет, нет, Лу, ты не будешь так с собой поступать. Он выхватил из рук парня телефон и выключил видео. — Но, Ли, мне это нужно, — шатен попытался вернуть свой телефон, но резко передумал. Возможно, Лиам был прав, потому все, что делал Луи, чтобы пережить боль с тех пор, как Гарри написал ему последнее сообщение, потерпело неудачу. — Нет, тебе нужен друг… и кока-кола, — пробормотал Лиам и поднял руку, в которой до сих пор находилось лекарство от горя. — Кока-кола? — передразнил его Луи с еще большим акцентом. — Ой, заткнись. Как только оба парня поняли, что никаким путем разговора не избежать, их несерьезная словесная перепалка закончилась. Луи тяжело вздохнул и произнес: — Он оставил меня. — Что ты имеешь ввиду? — Он сдался. Луи приземлился на кровать. Лиам последовал за ним. — Он никогда бы этого не сделал, — тихо сказал младший парень, кладя ладошку на плечо старшего и пытаясь его вразумить. — Но сделал. Луи выхватил из руки Лиама свой телефон, открыл последнее сообщение и показал ему. Тот прочитал его и замолчал. После чего нахмурился и покачал головой. — Я не понимаю. Он ведь… Почему Луи показалось, что Лиам что-то знает? Что-то плохое или хорошее? — Он ведь что? — Эм-м… да ничего. Что ж, теперь у Луи появилась еще большая потребность узнать, что хотел сказать Лиам. — Ли, прошу тебя, скажи мне. Хоть что-нибудь. Он ведь что? — В общем, я знаю, что вчера его навещала Энн, но ведь это не значит… Луи тут же представил разговор, в котором Энн вбивала своему сыну в голову, что тот должен, наконец-то, взять себя руки, отпустить все и продолжить жить. — Теперь мне все понятно, — еле слышно прошептал шатен. — Он больше меня не хочет. — Это не правда, и ты это знаешь. — Что я знаю, Лиам? Мы расстались. Ты это предполагал? Мы несколько недель не разговаривали. Ты это предполагал? Он начал терять свой вес, и у него появилась депрессия. Ты это предполагал? Он сдался, отпустил меня. И не то, чтобы я этого не ожидал, просто… я не думал, что это произойдет так скоро. Еще и визит Энн… думаю, она как-то повлияла на то, чтобы он отправил то сообщение. — Что ж… я не знаю, что сказать. — Ты и не должен. — Я просто хочу, чтобы вы оба были в порядке.***
Два дня спустя Луи приземлился в Лутоне вместе с Лиамом, Найлом и Зейном. Гарри остался во Флориде или уже направлялся в ЛА. Луи не знал. И это его волновало. Потому что раньше он всегда знал, ведь был… был его парнем. Теперь это право у него исчезло. Зейн пригласил Луи пожить у себя до тех пор, пока… пока Гарри не попросит его собрать свои вещи и съехать с их дома. Нет. Он даже думать не хотел о том, сколько именно ему придется жить у Зейна. После обеда к ним в гости пришел Лиам и начал умолять их немного поиграть, поэтому они включили FIFA. Лиам и Зейн обменялись напряженными взглядами, что, конечно, для Луи было слишком очевидным. Игра почти смогла отвлечь его. Но только почти, потому что спустя несколько минут он снова вернулся к мыслям о Гарри. Найл пришел поздно вечером, поэтому в конечном итоге все мальчики оказались в просторной игровой комнате Зейна. В самом начале разговор стал немного неловким. Они обменивались историями, и было такое впечатление, что имя Гарри категорически нельзя было произносить. Поэтому они заменяли его такими словами, как «я и мой друг», «кое-кто», «в общем, как-то раз к нам подошла маленькая девочка и начала накручивать на палец длинные и кудрявые волосы… моего друга». Луи почти не смеялся. Но его губы очень часто растягивались в легкую улыбку, которую он считал своей маленькой победой.