Матис вертел в руках телефон, нервно переступая с ноги на ногу. Залез в галерею, посмотрел недавние фотографии, удалил ненужные смс, проверил почту затем, не выдержав и приложив пальцы к губам, громко свистнул.
Где-то неподалеку кто-то выругался, из мусорного бака выскочил перепуганный кот, а парочка у дверей небольшого частного домика целоваться так и не перестала.
Матис понял, что соглашаться на предложение Отто пойти погулять, вместе с ним и его омегой, было верхом тупости. Хотя, это и приглашением назвать было трудно... Друг просто взял и вытолкал альфу из дома, говоря что-то о том, что он скоро в монахи-отшельники запишется такими темпами. И Матис, тяжело вздохнув, дождавшись, пока Эмиль пожмет плечами и даст добро, пошел за подпрыгивающим от нетерпения Отто.
Оно и понятно, прыгал – у него свидание ещё и с таким мальчиком красивым, милым, умным, ещё и без комплексов, здесь Матис вспомнил фото, что когда-то посчастливилось увидеть в телефоне друга. Не понимал Франке-младший только одного: на кой Отто потащил за собой его?
Он ещё раз перевёл взгляд на парочку, руки Отто как находились на попе омеги, так менять свое местоположение и не собирались, поэтому Матис сплюнул, забросил на плечо ветровку, опустил голову и пошлёпал домой.
Так гадко стало на душе. Вот даже дедушка Полди себе пару на старости лет нашел. И ничего – счастлив, цветет и пахнет. Папа вот от токсикоза отошёл и тоже не ходит, а порхает, словно крылышки отрастил. Адлер же только бегал за помолодевшим лет на пятнадцать мужем, в попытках немного поубавить его активность, всё-таки доктор советовал беречься. Даже Полди стал каким-то другим. Меньше психует, морали читает, ходит и улыбается глупо. У него медовый месяц. Они с Николасом даже с парашютом прыгали. А Матис за них радовался, подшучивал над Адлером, из-за того, что тот стал похож на наседку, и над Полди, мол, может, он тоже Эмилю братика организует. Потом получал за такие шуточки подзатыльники и шёл в свою комнату, где включал запись того самого соревнования полугодовой давности и просматривал его, наверное, раз в сотый. Вернее, смотрел он лишь один отрывок…
Вот гибкое, стройное тело плавно движется под музыку, он поднимает вверх руки, заставляет подскочить кофту вверх, обнажая плоский животик, штаны с низкой талией открывают тазовые косточки… Его лицо умиротворенно, он живет музыкой, он танцует для себя, не для остальных. И уж точно не для него…
Дома как обычно было шумно. За последние полгода Матис привык, что их тихая обитель стала маленьким дурдомом. Полди с Эмилем либо что-то готовили, либо шумно убирали, а их альфы смотрели футбол или ещё какую-то чушь по телеку, громко комментируя. В этот раз папа занимался гимнастикой для беременных под чутким руководством дедушки и под страдальческие взгляды Адлера, для которого эти занятия были тоже обязательными. В уголку тихо сидел и попивал чай Николас, изо всех сил пытающийся не смеяться в голос от вида глубоко дышащего Адлера.
– Рожает ведь Эмиль, зачем мне тужиться? – наконец, психанул альфа.
– А ты что думал, что ребёнка заделал, а отдуваться только он будет? Закрыл рот и глубоко дышишь! Сынок, давай ещё раз…
Матис тенью проскочил мимо гостиной и вздохнул с облегчением, когда остался незамеченным. Упал на кровать, прикрыл глаза, а перед ними опять этот чёртов Лукаш. Он стал навязчивой идеей для Матиса. Банально снился ночью, занимал все мысли, и парень даже несколько раз называл его именем своих знакомых или друзей. С тех пор он этого сорванца так и не видел. Искал в том парке, выпытывал его координаты у организаторов конкурса и у членов его группы, но первые ссылались на конфиденциальность, а вторые посылали.
У Матиса, в конце концов, руки опустились, уже расхотелось что-либо предпринимать.
«Да пошло оно всё к чёрту!» – решил он в один день и... Напился, благодаря лучшему другу и его знакомому бармену.
В итоге, Лукаша не забыл, заработал головную боль и тесно познакомился с унитазом, а потом, когда протрезвел, имел честь выслушать получасовую нотацию от папы и трёхчасовую от Полди. Вторая была на порядок хуже, но осадок от неё скрасил прошмыгнувший в его комнату Адлер с банкой пива в руках.
– На, – он протянул банку и похлопал его по плечу. – Сам таким был.
К слову, после того случая, Матис ещё больше зауважал Ада, и всё-таки смирился с мыслью, что иметь молодого отчима не так плохо, как казалось.
Альфа уже почти задремал, как в комнату постучали. Спустя секунду, в дверном проеме показалась округлившаяся фигурка Эмиля.
– Спишь? – он, держась за живот, присел на кровать, сначала аккуратно, а потом, вздохнув, расположился как ему удобно. – С тобой мне ходить было легче, – признался омега.
Матис улыбнулся папе. Эмиль стал такой красивый, счастливый. Юноша даже представлять не хотел, что бы было, если бы ему удалось их с Адлером поссорить.
– Тебе было двадцать, конечно легче, – Матис сел, опираясь на подушку.
– Да уж... Не думал, что ещё раз пройду через это.
– Ты же не пожаловаться мне пришел, не так ли? – Эмиль улыбнулся.
– Конечно, нет. Для этого есть твой дедушка. Он уже дождаться не может, когда я уже разрожусь, – альфа засмеялся, а Эмиль продолжил. – Так что с тобой происходит?
– В смысле?
– В смысле, что у моего сына, кажется, кто-то появился, а я об этом до сих пор ничего не знаю.
– Да нет, пап. Нет у меня никого.
– Странно… Точно нет? А тот мальчик видео с которым ты постоянно просматриваешь?
– Папа! Ты подсматривал? – Эмиль поднял вверх руки.
– Не я. Это всё твой дедушка.
Матис сразу успокоился и расслабился.
– И как я сразу не догадался…
– Так кто он?
– Не знаю папа. Я его найти не могу. И, главное, чувствую же, что пара, а он меня сначала избегал, а потом и вовсе пропал.
Эмиль видел, как погрустнел его сын, как заблестели карие глаза, как поморщился немного курносый нос.
– Эй, – омега с трудом подвинулся ближе, обнимая непутёвого ребёнка. – Если он твоя пара, то никуда не денется от тебя. Природа возьмёт свое, вот увидишь.
Матису уже это говорили. Говорил Отто и его парень, которые, как оказалось, тоже долго друг от друга бегали, а потом всё равно сошлись. И альфа это понимал, но легче от этого не становилось. Не хотелось ждать. Хотелось Лукаша сейчас. Всего и без остатка, и целовать его, обнимать хрупкое тело, целовать такие сладкие губы, вкус которых до сих пор чувствовался на его губах.
Эмиль ещё что-то сказал, попросил убрать в комнате, и ещё что-то о том, что завтра они идут в гости, но этого Матис уже не слышал. Уснул.
Ему опять снился Лукаш. На широкой кровати, голый и призывно манящий пальчиком к себе…
***
Проснулся Матис в пять утра с тяжелой головой и стояком. Эта безответная любовь становилась уже полноценной пыткой.
Кое-как приведя себя в порядок, он пошлёпал на кухню, где страдающий бессонницей Полди уже готовил завтрак.
– О, ты чего так проснулся рано? – омега ловко перевернул блинчик на сковородке и лучезарно улыбнулся. Матис даже поморщился от этого. Все вокруг него такие счастливые были, что в пору повеситься.
– Заснул вчера рано, – пожал плечами внук и сел за стол. – А ты чего у нас? Ночевал здесь?
Полди молча подошёл к парню и дал несильный подзатыльник.
– А что, надоел тебе уже, да?
– Ну что ты дерешься чуть что? – потирая ушибленное место, обиженно забубнил парень. – Спрашиваю же просто. Как это тебя Ник оставил одного?
– Он меня не оставлял, я сегодня специально раньше приехал, чтобы вы не опоздали.
– Худа? – Матис, как раз пихнувший блинчик в рот, уставился на деда.
– Как «куда»? Тебе же Эмиль вчера говорил, что мы едем к Николасу в гости. Увидите, где он живет, и с сыном его познакомитесь. Занятный юноша. Интересный такой. Думаю, вы подружитесь. Очень красивый омега, кстати.
– Боже, деда, ну не надо, а! Что, папа уже рассказал тебе о моей безответной любви, и ты решил меня сосватать? Не получится!
– Знаешь, Матис, я в очередной раз убеждаюсь, что в тебе много генов, доставшихся от твоего отца. Такой же тупица! – парень опять получил по голове, только теперь деревянной лопаткой.
– Ай, она же жирная. И ничего я не тупица.
– А кто ты? Сам себя только что сдал. Не говорил мне ничего твой папа. Но вот ты сейчас расскажешь.
Матис медленно схватил ещё пару блинов и начал пятиться назад.
– Стой! – Полди надвигался на него. – Или ты думаешь, что раздразнишь меня, и вот так всё с рук сойдет? Я требую подробностей!
– Папа-а-а-а! – Матиса уже не заботило, что тот может спать, спасти от любопытного деда мог только Эмиль.
***
Машина в пробке двигалась ужасно медленно. Матису казалось, что они уже вечность ползут в этой раскаленной коробке и слушают громкие и нетерпеливые гудки стоящих позади автомобилей. Эмиль размахивал небольшим веером и пытался глубоко дышать, Адлер подбадривал его и так же, как и остальные, давил на гудок в надежде, что это поможет пробке быстрее рассосаться. Полди же материл идиота, который врезался в стоящий впереди грузовик, из-за которого, собственно, они и стояли на дороге.
– Да, милый, мы уже едем… – отчитывался Полди. – Да, уже скоро. Вот сейчас только эти беременные черепахи, прости, сынок, разъедутся и минут десять.
«Беременные черепахи» расползлись спустя сорок минут. И Матис думал, что произошло, наверное, какое-то чудо, ибо взбешенного Полди удержать в машине было о-о-очень трудно. Старший омега то материл неуклюжих водителей, то цеплялся к Адлеру, мол, это он водить не умеет, даже пару раз пытался сам за руль сесть, но его остановил, как ни странно, совершенно спокойный Эмиль.
– Папа, я понимаю, что ты безумно нервничаешь, но успокойся, пожалуйста.
Вроде ничего особенного, но подействовало. До конца дороги Полди всего пару раз что-то выкрикнул проезжающим мимо автомобилистам.
Николас со своим сыном жил загородом, в небольшом частном домике. Матис даже залюбовался, когда они остановились, и Полди рванул в дом, а Адлер помогал выходить из машины неуклюжему супругу.
За поселком рос хвойный лес, уходящий в гору, неподалёку бежала небольшая речушка, не было слышно ни единого гудка машины или других звуков большого города. А воздух был настолько чистый и приятный, что у юноши даже закружилась голова. А ведь он и не думал, что всего в трёх часах езды от города есть такой рай.
Спустя пару минут выбежал возбуждённый и улыбающийся Полди, а за ним и Николас. Они помогли забрать сумки, Ник поздоровался с Эмилем, спросил об его самочувствии и все это под беспрерывный треп дедушки. Матису казалось, что Полди впал в юность. Вот как люди умеют в детство впадать, а он – в юность. Эмиль над ним смеялся и говорил, что от него можно заряжать батарейки, на что Франке-старший огрызался:
– На себя со стороны посмотри.
Матис в такие моменты искренне радовался, а потом становилось обидно. Ему всего семнадцать два месяца назад исполнилось. Вот, живи и радуйся, знакомься с омежками, влюбляйся, трахайся – не хочу. Так нет же. Он из выше перечисленного умудрился только влюбиться и всё, что мог, это тихо дрочить на образ улыбающегося Лукаша.
– Я не буду спрашивать, как вы доехали, – смеялся Ник. – Ди-ди мне уже все уши прожужжал.
Матис хохотнул над таким сокращением дедушкиного имени. Ему казалось, что назови его так сам Матис, то тут же схлопотал бы по ушам. А тут нет, стоит и краснеет, как омежка у гинеколога.
– Да ладно тебе, – кокетливо махнул рукой Полди. – Ты скажи, почему ты один?
– О, Лу-Лу, сейчас спустится. Омеги, что с них взять, – попытался пошутить Ник, но Полди толкнул его локтем в плечо.
– Я что-то не понял. Это что наезды?
– О, свет очей моих, – Николас театрально заломил руки. – Никаких наездов. Ты выше всех похвал.
– То-то же, – подобрел Полди. – Так, где Лукаш?
– О, а вот и он, – Ник махнул головой в сторону лестницы на второй этаж и все обернулись. Все, кроме замершего на месте Матиса, который прислушивался к еле слышным шагам и пытался унять взбешенное сердце.
Тело само медленно повернулось, и сердце из бешеного ритма вдруг резко остановилось, пропуская удар. Один, второй. Альфа забыл, что нужно дышать, а вспомнил лишь тогда, когда встретился взглядом с ошарашенным Лукашем, крепко держащимся за перила.
