Жители одичалых городов

      Мужчина гулял по пустынной улице старого посёлка и наслаждался тишиной. Как же порой хорошо, когда кругом ни единой живой души, зато много могильных плит неподалёку и ощущение, что мир проспал апокалипсис. Иногда в самом деле было неплохо выбраться из своей рабочей конторки и вот так пройтись. Но, желательно, на самом деле очень редко, раз в пять лет, например.       Он курил непонятно какую по счёту сигарету, с удовольствием вдыхая горький дым и разглядывая могильные камни. Старый Орадур-сюр-Глан ему всегда нравился больше, нежели появившаяся позже жалкая пародия. В первом и самом совершенном варианте была заключена истина, памятная история и невероятная тайна. Новый же — не более, чем шумная и бессмысленная деревушка.       В этом балагане он не видел смысла. Мрак и тлен — вот в чём заключён единственный истинный смысл. Что может быть приятнее для слуха, чем тишина? Что может быть приятнее для глаз, чем смерть? Что может быть ароматнее, нежели запах разлагающей плоти?       Именно так он и жил всегда. И иного ему не надо. Были бы свежие трупы для изучения и разделывания, и больше ничего не стоит внимания.       Когда-то в Орадур-сюр-Глане было очень много трупов. В годы Второй Мировой войны всех жителей буквально истребили войска СС, не оставив от самого города живого места. Это было давно, и раны зажили. Более того, появился новый Орадур-сюр-Глан, ставший символом возрождения или чего-то вроде этого. Речей тогда было много, так же, как и излишнего пафоса.       Андре никогда не любил пафос. Ещё сильнее он не любил долгие муторные речи, а потому ловко пропускал их мимо ушей. В его понимании, ничто не имеет смысл, если не несёт в себе важную информацию.       Послышался шум. Должно быть, автомобиль. Мужчина поморщился. Такая прекрасная, дивная тишина была разрушена вдребезги, словно натянутый как нить кровеносный сосуд, и ошметки его разлетелись по всей округе этим неприятным звуком рёва мотора.       Он так и стоял, замерев и не двигаясь, в надежде, что машина просто уедет и позволит вернуться той самой тишине, но, видно, не судьба. До ужаса навороченный красный «пежо» остановился как раз рядом, но водитель и не думал заглушить мотор. Едва лишь мужчина решил, что непременно вырвет наглецу трахею вместе со всеми внутренними органами, как послышался знакомый голос:       — Андре!       Тот вздохнул и нехотя обернулся в сторону машины. Да, это в самом деле был его оригинал.       — Франциск…       — Вот ты где! А я тебя везде ищу!        «Жаль, что нашёл…» — мелькнуло в голове у Андре.       Разумеется, вслух он это не произнесёт, а то оригинал снова обидится, и тогда, возможно, бедному двойнику вновь придётся идти с ним в ресторан или какой-нибудь театр. Франция всегда считал, что Андре такой скрытный от того, что он, как оригинал, уделяет ему мало внимания. На деле же тот хотел лишь одного — чтобы его оставили в покое. Вот бы оригиналу понять это и забыть бы уже о его существовании.       Однако он и не спешил забывать. Выбравшись из автомобиля, Франциск со всех ног бросился к нему.       — Чего тебе? — хмуро поинтересовался Андре.       — Я испугался, не обнаружив тебя в этом твоём морге, — заговорил тот. — Ты так редко исчезаешь.       — Я гулял, — честно признался второй Франция. — Так чего тебе?       — Мне нужна твоя помощь. Ты ведь говорил, что поможешь с бумагами.       — Ну да…       Он и правда обещал что-то такое, но это было давно. Тогда у Андре было странное настроение и непонятно почему слишком болтливый язык. Как он вообще мог пообещать, что поможет оригиналу разбирать какие-то там бумаги, — тайна для самого Андре.       — Ах, мон шер, как ты выглядишь? — продолжил Франциск. — Пресвятые угодники, когда ты в последний раз купался? От тебя пахнет месячным перегаром.       Бонфуа всегда был брезглив. Впрочем, разницу во внешнем виде двух Франций не заметил бы лишь слепой. Франциск был одет с иголочки: идеально отутюженные строгие брюки, несколько небрежно заправленная накрахмаленная рубашка, поверх которой накинут пиджак, сверкающие новенькие туфли, шёлковый платок на шее и дорогие часы на левом запястье. Он так и сиял своим пресловутым великолепием. Его сверкающие золотом длинные волосы были перевязаны шёлковой лентой в тонкий хвост, в ухе виднелся алмазик серёжки. А пахло от него истинно французским парфюмом, тем самым, которым так славится Франция.       Андре Бонфуа разительно отличался от своего оригинала. Не внешностью, тут они были одинаковы. Внешним видом. Мужчина в самом деле не помнил, когда он вообще мылся. Его потемневшие от грязи волосы сальными сосульками спадали на лоб, закрывая едва ли не всё лицо. Андре лишь иногда связывал их попавшейся под руку резиновой перчаткой, когда они мешали при вскрытии. Его одежда помнила ещё годы Великой буржуазной революции, да и выглядела соответствующе. Кое-где рваная рубаха, то ли серая, а то ли коричневая, хотя Андре помнил, что когда-то она была белой. Изрядно изношенные штаны, кроссовки, которые он зачем-то снял с одного из мертвецов, и накинутый поверх старый халат, который был найден в подсобке. Его Андре так же одолжил, ещё лет тридцать назад.       Пахло от него на самом деле отвратно. Запах немытого тела, пота, дешёвых сигарет и биологический испарений — смесь не для слабонервных. Впрочем, лично Андре этот запах никак не мешал.       — Мне некогда, — отозвался он, не смотря на оригинала. — Я занят на работе и с исследованиями.       — Но это не повод так выглядеть! — заверещал Франциск. — Все успевают мыться, хотя бы иногда.       Андре лишь закатил глаза. Проще было просто промолчать, иначе Бонфуа точно не заткнется. А ведь было время, когда этот пижон и сам не мылся годами, ходил блохастым, будучи уверенным в том, что эти самые блохи — знак того, что он избран самим Богом.       Эх, было время…       — Зато я не успеваю, — огрызнулся Андре. — И вообще, отвали от меня. Завези свои бумажки ко мне домой, ключ у тебя есть. Я разгребу всё, когда смогу. Возможно, даже завтра.       Франция поморщился. Видно было, что ему самому не особо приятно стоять рядом с двойником. Он терпеть не мог этот запах и вообще вид вот такого своего второго «я». Зрелище просто отвратительное, и это ещё очень мягко сказано.       — Только не забудь, — сказал Франциск. — Это очень важные дела. Просто у меня сейчас большая неприятность на почве всех этих сложных событий возникла…       — Пофиг, — сказал Андре. — Разгребу я твои бумажки, только отвали уже от меня.       — Ладно. Тогда я к тебе домой.       — Иди уже.       Кивнув, Франциск поспешил убраться из этого места подальше.       Старый Орадур-сюр-Глан некогда был разрушен едва ли не до основания. После освобождения страны от немецких захватчиков, Франциск намеренно не позволил отстраивать этот посёлок заново. Его жуткие руины должны были быть наглядным наказом для будущих поколений, своего рода массивное панно с изображением ужасов войны. Чуть позже появился Новый Орадур-сюр-Глан, в котором стала процветать жизнь. Именно там и захотел позже жить Андре.       Так получилось, что практически все страны мира негласно сговорились держать двойников подальше от власти. Со странами происходили странные вещи, если эти двойники бывали рядом. Например, Германия и Пруссия развязали две мировые войны, Америка устроил атомную бомбардировку, Япония едва не уничтожил Китай, Россия отгородился от всего мира железным занавесом и построил СССР. Все эти действия они совершали по наущению двойников.       Так что страны решили отгородить себя от пагубного влияния этих «альтер-эго». Убивать их нельзя было, поскольку это могло нарушить хрупкий баланс в мире. Так что решено было их просто запереть в пределах одного города и запретить этот самый город покидать. Именно так все страны избавились от двойников.       Двойник Франции жил в Орадур-сюр-Глане с момента его основания. Хотя куда больше он любил бывать в его старом и почти разрушенном варианте. Это место всегда пугало Франциска, давило на него грузом многовековой истории и напоминало о пережитых боли и отчаянии. Слишком много жутких воспоминаний.       Андре же этими воспоминаниями просто наслаждался. Собственно, и хорошо. Он не мешал Франциску, жил себе в поселковом морге и работал патологоанатомом, занимался любимым делом, никого не трогал и не убивал. Просто подарок, а не двойник!       Франциск понимал, что ему повезло. Ведь у многих двойники были весьма буйными и опасными. Такими, например, как у Англии или Италии. Артур и вовсе вынужден был запереть своего двойника где-то в подвале, поскольку тот представлял опасность всему миру. И в этом нет никакого преувеличения.       Франция быстро доехал до дома двойника. Он спешил. Артур звонил ещё три часа назад и кричал, что превратит его в лягушку, если он живо не явится на встречу. Ситуация в мире была неспокойной, а потому Бонфуа предпочитал не выделываться лишний раз и работать активнее.       Оказавшись дома у Андре, Франциск едва не задохнулся от кошмарного запаха.       — Ну и вонь… — выдал он.       Прикрыв лицо платком, он прошёл в комнату и положил на забитый грязной посудой стол папку с документами. После он поспешил немедленно скрыться, ибо его лёгкие могли просто не выдержать столь стойкого и отвратительного запаха.       Возможно, будь внимательнее, Франциск заметил бы притаившихся в той же комнате двоих вполне знакомых ему личностей. Но он в последнее время стал невероятно рассеянным…