ID работы: 29854

Корабли моей гавани

Гет
NC-17
Заморожен
14
автор
Размер:
13 страниц, 3 части
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора / переводчика
Поделиться:
Награды от читателей:
14 Нравится 18 Отзывы 2 В сборник Скачать

Часть Вторая.

Настройки текста
Феликса, наверное, стоило предупредить, что она не придет ночевать сегодня. Апрельский вечер был невыносимо хорош – вчерашний дождь размыл вялые запахи цветущей боярышни, разбавил его прохладой. Они сидели прямо на лавочке за ее университетом, и ей казалось, что сейчас такое высокое, светлое небо будет медленно осыпаться на плечи, погребая под тонной осыпающихся лепестков. Лиза громко рассказывала, как они искали ее в Москве, ежеминутно смеясь, прижимая пальцы своей тонкой руки к губам – она была красива и не стеснялась этого. Смех, как и слезы, обычно, привлекает внимание – на Лизу смотрели, не отрываясь, все мужчины, проходящие мимо. Глядя на ее пышные зеленые юбки, на ее золотистые глаза, не сводящие взгляда с равнодушного, приросшего к своей сигарете Ада, Наталья испытала что-то вроде ревности, она не выносила женщин красивее себя, а после рождения Миши – женщин вообще. Она не помнила ни своей мамы, ни бабушки – хотя по семейным рассказам именно они растили их с Ольгой. Долгое время, пока они жили в пыльном Минске, у них на стене висела репродукция с фотографии высокой красивой темноволосой балерины в алых пуантах, вроде бы их бабушки в молодости. Ольга всегда говорила, что она, Наталья, станет похожей на нее, когда вырастет. Наталья выросла – и истая блондинка поступила в технический из принципа. Она не хотела быть слепком с чьей-то удавшейся жизни – она упорно ломала свою собственную. Или не права?.. Может, поэтому она в тот вечер снова пошла с ними. Ей, видит Бог, не хотелось – но она пошла. Не подумав ни о Феликсе, ни о доме. Прошло уже два дня, а Ваня и Оля до сих пор не искали ее – может, потому что они, наконец, нашли друг друга? Синее пальто было слишком теплым, и она распахнула его, пожалев в первый раз, что не носит таких же пышных юбок, как Лиза. «Обязательно сменю гардероб!», — подумала она про себя, в сотый раз превысив свои финансовые возможности, как истая женщина. — О чем думаешь? – непонятно как на ее талии сомкнулись тонкие пальцы Франциска, и она вспомнила, что позавчера вечером он целовал ее. Ей захотелось сказать какую-нибудь колкость прямо в его красивые голубые глаза, но неожиданно для себя она улыбнулась ему. Красивые мужчины имеют непередаваемую власть над нами, им сложно не подчиниться, сложно и неприятно. Остаток пути его пальцы на своей талии она несла уже с гордостью. Встречавшиеся ей на дороге девушки с университета смотрели на нее с удивлением. И с завистью. Вечер на квартире удался на славу. Помимо их четверых было еще много людей – лица их мелькали мимо Натальи и прямо в нее, но она только улыбалась и рассматривала платья девушек, сравнивая со своим, ученическим, простеньким. Здесь были в ходу узкие корсеты и пышные воланы, которые фигурально делали талию узенькой, красивой. Лиза носила в волосах цветок – второй такой же цеплял вырез ее корсажа, который больше скрывал, чем прятал ее большую грудь. У Натальи грудь была не меньше – но за узким лифом ее темно синего, как у школьницы, платья ее почти не было видно. И все же она знала, что сейчас привлекает больше всех внимания, несмотря на свою угрюмость и спокойствие. Длинные ее волосы были собраны, обнажая высокий белый лоб и большие равнодушные глаза. Она единственная носила чулки и перчатки, и туфли ее были полностью закрытыми, она была особенной среди вороха ярких, как птиц, девушек. По крайней мере, к ней постоянно подходили знакомиться, а рука Франциска почти срослась с ее талией. Ей было немножко смешно, немножко неудобно. Эта маленькая квартира никак не входила в ее мир – она как будто выпадала из мокрой весенней Москвы, как будто была вне ее. Ее задумчивый взгляд поймали насмешливые глаза Ада – и она поняла, что впервые в жизни ее понимает кто-то вне ее – и возненавидела его за это. Какое право он имеет так внимательно смотреть в ее голову. Там и без того тесно – там живет Иван. — Потанцуем, девушка? – кто-то схватил ее за руку, вырывая из тисков Франциска, заставляя ее пышные юбки обнажить ножки до стройных колен. Она не вздрогнула, вглядываясь в смеющееся лицо незнакомого парня, выше нее ростом в самой обычной кожаной куртке. Глаза его сияли – самой обыкновенной пустотой, ничего особенного. Она подумала, что ему, скорее всего, тоже хочется просто подержать ее в своих руках и отбросить, как только этот вечер закончится – но ее это даже не покоробило. Она подумала, что безумно хочет стать тут немножко больше своей – хотя бы здесь, хотя бы на сегодня, и руки сами собой обвились вокруг шеи незнакомца. Альфред наливал ей вино, как наливают дешевое пиво в пивной – но такое обращение ее не коробило, он явно не умел по-другому. Франциск, тот был другой, утонченный и аккуратный – но он пугал ее своей развязностью, ибо телом она до сих пор принадлежала одному человеку, не более. Когда вечер закончился, Лиза увела ее к себе, потому что комната кишмя кишела парочками и полупьяными мужчинами. Наталья ночевала в запертой на замок комнате, на крошечной тахте, прижатая к горячему боку красавицы Лизы, но так и не смогла заснуть. Ей было жарко и любопытно. Она почти не хотела домой. Уже утром она решилась открыть тяжелое деревянное окно – и в комнате стало холодно, приятно свежо, так что захотелось скинуть с себя узкие чулки и тугое белье, а если можно, и голову тоже. На полу возле тахты Наталья нашла брошенные Лизой кружевные чулки, невыносимо красивые, тонкие, как дорогой тюль из универсама – она не удержалась от соблазна примерить один, и тут же была замечена. Лежа на животе, полуголая Лиза смеялась, рассматривая длинные худые ноги Натальи с видом знатока и немного завистливо. Наталья уже поняла, что как бы ни старалась смеяться и рассыпать улыбки Лиза, она оценивала ее адекватно, наверное, адекватнее всех, даже самой Натальи. — Тебе такие не пойдут… Скорее… — в одной комбинации, с полуопавшей розой в волосах, эдакая поверженная нимфа, она подбежала к высокому шкафу и, распахнув одну из створок, достала пачку новых точно таких же чулок, только нежно телесного цвета, с высокой резинкой, расшитой бисером. Чулки были в упаковке, и, по всем законам жанра, с оторванной этикеткой. — Какие!.. – выдохнула Наталья, презирая себя за то, что она так и не научилась выражать радость или восторг. Помнится, никогда раньше не видела она вблизи такую прелесть и уж точно не держала в своих тонких пальцах. Едва касаясь нежную ткань щекой, Наталья подумала, что если бы она была поумнее, то вместо испуганного Вани влюбилась бы в спекулянта вроде Феликса. И тогда у нее было бы много таких чулок. И не только. — Сколько? – безаппеляциозно спросила девушка, вскидывая тонкую бровь с самым надменным взглядом на свете. Она не знала, как и где найдет деньги, но точно знала, что не уйдет отсюда без чулок. И без адреса портнихи, где Лиза шьет свои кринолины. И без самой Лизы в качестве советницы тоже. — Пятьсот рублей, — насмешливо заявила ей Лиза с таким выражением хорошенького личика, что Наталье стало дурно, но тут же рассмеялась – Ладно уж бери за триста… Себе брала, но, кажется, вернуть их уже не получится. К черту, бери… — Спасибо… — прошептала Наталья, вне себя от счастья и ужаса – ну где ей найти целых триста рублей – Деньги принесу… — Конечно, принесешь… — спокойно улыбнулась ей Лиза, вытягивая длинные ноги, — Принесешь вместе с собой послезавтра на вечер. Отказаться не сможешь, я знаю, где ты учишься. Так что… Она рассмеялась, скрываясь под одеялом, а у Натальи, которая не слышала ее с тех самых пор, как натянула на одну свою ножку нежное кружевное чудо стоимостью триста рублей, на душе стало тепло. И спокойно. *** — И если тебе не трудно, мне нужны деньги. До стипендии еще долго. Я верну потом. Еще вчера ей не хотелось переступать порог дома, но сейчас почему-то захотелось просить денег именно у нее. Наталья частенько делала то, чего не хотела больше всего на свете. Опять же, назло. И себе – и миру. — Я спрашиваю… Точнее, я хочу, чтобы ты сказала, где ты была! – звук разбиваемой чашки о выкрашенный пол мимо ушей, мимо головы, мимо мыслей о новом платье, которое стоило еще заказать. Наталья хмыкнула, поднимая осколок с пола – привычка жить аккуратно, наверное, скоро она покинет ее. Глаза ее большие и пустые со дня рождения Миши скользнули по фигуре сестры в махровом халате, без неприязни, без лести, а голос продолжал произносить слова, в которых не было смысла. Ей жаль, бла-бла-бла, она звонила им, но было занято, бла-бла-бла… Насмешливо и спокойно она врала в лицо собственной сестре, пытаясь вспомнить, куда она положила свой кожаный чемодан и как выпросить у нее триста рублей. А черт с ним… Наталья замолчала и деланно улыбнулась кончиками губ. В глубине комнаты заплакал напуганный Миша. Все это время на руках его держал его еще более напуганный отец. Наталья знала, что Иван тут, но, несмотря на желание увидеть его – боялась, что тот услышит вопли своей жены и выйдет к ней. Хотя нет, не боялась – просто не хотела. Человек, который был там, у колыбели своего ребенка не был похож на ее Ивана – это был чужой ей человек, Ольгин Иван, если можно так сказать. От такой простой мысли ей стало смешно – но Ольга опять истолковала все неверно. Как миллионы раз до этого серого дома с чугунными лестницами. — Я понимаю… Тебе тяжело… — она вздохнула, как натуральная театралка, прижимая запястье ко лбу – Но пойми меня… нас! Мы любим тебя. Мы твоя семья… Мы понимаем… — Спасибо. Наталья стояла уже у двери, спокойная и сдержанная – в ее пустую, как стекло, ладонь падал пухлый конверт с деньгами. На ощупь достаточно, но поднимать глаза на стоящего в дверях Ивана с Мишей на руках не было сил. И желания. Маленький Миша пах молоком и тальком. Он кряхтел и пытался выпростать крохотную ручку из пеленки. Наталья не так его себе представляла… Уже у Феликса напуганная собственным равнодушием она думала, что больше никогда не станет другой. Особенной. Красивой. Их сестрой. Его тетей. Потому что вместе с конвертом от почтовой бумаги в ее ладонь Иваном было даровано что-то другое. Что-то, чего ей всегда не хватало. О чем она думала чаще всего на свете. То самое, что она мечтала познать и вкусить, и обязательно – с ним. От этой мысли ей стало пусто, и она проплакала до самого возвращения сердитого из-за сессии и ее исчезновения Феликса. Как ожидалось, в последний раз. Сутки спустя она собиралась в ту самую квартиру снова, завязывая пояс на своем первом красивом платье. Алые воланы ниспадали с ее оголенных плеч – а в зеркале перед ней вспыхивали красные звезды и гасли фонари на той самой улице, по которой стоит дом с чугунными лестницами. Куда она больше не пойдет, если сумеет. А она сумеет. Хотя бы ради маленького кряхтящего племянника. — И все получат то, во что играли… — засмеялась она своему отражению, выбегая вниз. — Дура! – отозвался задумчиво Феликс, который никак не мог понять, почему женщины смеются только тогда, когда им хочется плакать.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.