В час столкновенья миров. Книга первая: Тайна Рун

Они стояли в освещенном солнцем коридоре университета. Они и еще толпа девушек. - За ним гоняются так, словно он актер Александринки или что-то в этом роде, - пробормотала Раутиэль. - Ревнуешь? - К кому? Нури оглянулась. - К этим?! – Раутиэль презрительно надула губы. – Знаешь, мне это даже немного льстит. Все эти курсисточки его здесь выжидают, мечтают попасть на его лекции… А я… - А ты делаешь то же самое. - Просто если есть хоть маленькая возможность лишний раз его увидеть… Ты понимаешь, о чем я. Нури понимала это, увы, слишком хорошо. Они старательно избегали этой темы, но как было не думать об этом? Девицы, стоявшие в коридоре оживленно зашумели. Нури поняла, что это значит. Она увидела, как преобразилась лицо Раутиэли. Она прожила рядом с ней большую часть их жизни и думала, что знает ее лучше себя. И вот рядом с нею совершенно новое, незнакомое существо. Она думала, что Раутиэль – прекраснейшая из всех созданий Арды, но оказалось, ее истинная краса лишь дремала в ней и проснулась только теперь. Раутиэль уже не видела ни Нури, ни девушек-курсисток. Для нее не существовало никого и ничего в мире, кроме одного-единственного человека. Который только что появился в коридоре. Девушки тут же обступили его, радостно треща, пытаясь улыбками, восклицаниями и прочими ужимками привлечь его внимание. Ну что такого было в нем? Нури решительно не могла этого понять. Маленького роста, с жидкими, какого-то рябого цвета волосенками, с мелкими малопривлекательными чертами лица. Вот разве что глаза. Тоже маленькие, как и все в его лице, но ослепительно синие, словно два аквамарина. И улыбка. Она преображала его лицо, делала его неизъяснимо притягательным. Он вежливо улыбался облепившим его курсисткам, пытался каждой ответить, каждой уделить внимание… И тут он увидел Раутиэль. Искусственная улыбка сразу же погасла. И на ее месте засияла другая, от которой все его лицо озарилось внутренним светом. Он стал поистине прекрасен. Почти так же, как сама Раутиэль. Не замечая больше никого, он раздвинул своих поклонниц и направился к ней. Раутиэль шагнула к нему на встречу. Их руки встретились. …и звезды кружились над ними… Нури отвернулась и стала внимательно изучать висевшее на стене расписание. Что бы ни происходило за ее спиной, ее это не касалось. Стоило ли прожить столько тысяч лет для того, чтобы вложить всю свою жизнь в руки преподавателя Петербургского Университета? С точки зрения Раутиэль, видимо, стоило. …Разговор был недолгим, ведь Александру нужно было идти на лекцию. Раутиэль держалась со своим извечным достоинством, не обращая внимания на завистливые взгляды и ядовитые шепотки окружающих. Но когда они остались с Нури наедине и уже шли по пустому коридору к выходу, она вдруг издала странный ликующий выкрик и закружилась, пританцовывая. При этом она несколько раз подбросила папку, которую держала в руках и вновь поймала ее. - Как ты себя ведешь! – Нури с трудом сдерживала улыбку. - А как? – Раутиэль запрокинула голову и рассмеялась. – Я счастлива, Мириль. Я никогда еще не была счастлива, я это теперь поняла. И ты поймешь, когда полюбишь. На лицо Нури набежало легкое облачко. Раутиэль, конечно, сразу же это заметила. - Что не так? – спросила она недовольно. В этом вопросе крылся упрек: «Почему ты просто не дашь мне быть счастливой?» - Когда ты ему скажешь? - Скоро. Думаешь, я боюсь? Ничего подобного. Просто нужно выбрать подходящий момент. Он так занят… Мы мало бываем вместе. А когда бываем, я все время про это забываю, уж прости мою легкомысленность. - И когда вы… собираетесь пожениться? - Видимо, скоро. А ты что? Полагала, что может быть иначе? - Нет… Но ведь просто… Раутиэль! Но черноволосая эльфийка зажала уши и замотала головой. - Не желаю слушать! Заранее знаю все, что ты скажешь! И не зови меня больше так. Ты же знаешь, теперь мое имя – Ника. Нури печально улыбнулась. - Хорошо. Но тогда и ты не зови меня больше Мирилью, я же просила. - Хорошо… Нуриэль. Она не могла более выносить своего прежнего имени, и взяла новое, на языке ваниар – Нуртэлле, Нуртэльдэ на нолдорине. Скрытная. Но Раутиэль звала ее не иначе как Нуриэль – Печальная. Нури. Словно цвет любимых ею черных одежд, цвет тайны и скорби. В одном из языков есть такое слово – изнуренная… *** Они в молчании вышли на набережную, с реки ударил в лицо холодный ветер. Раутиэль улыбнулась Неве. Нури удивлялась, как она, дитя лесов, может быть так привязана к этому городу? Как к живому существу. Или это ее любовь делала этот город прекрасным? А вот Нури любила Петербург ради него самого. Было в нем что-то от эльфийских городов. Небо, вода и камень. Три стихии слитые воедино и способные, казалось, остановить любое пламя. Когда они дошли до Кунсткамеры, Раутиэль робко коснулась ее рукава. - Мы ведь не поссорились? - Нет. Но я за тебя тревожусь. Ты же знаешь, что скоро будет. Раутиэль горько усмехнулась. - Знаю. Мир захлебнется огнем и кровью. И конца этому не будет. Но что мне до этого? Пусть у нас есть всего лишь год… Пусть хоть несколько дней – мне все равно. Раньше года у меня бежали, как песчинки сквозь пальцы. А теперь каждая минута тянется вечность. И ни одну из них я не могу потерять. Я живу сейчас по людским часам. К тому же… зря ты мне боишься это говорить, я будто не понимаю. Мне в любом случае предстоит его пережить, так к чему высчитывать какие-то года? Но сейчас мы вместе. И только это имеет значение. - Я рада за тебя, - произнесла Нури. Раутиэль прищурилась. - Скажи это еще раз. Скажи так, чтобы я поверила. Нури посмотрела ей в глаза. - Я рада за тебя, - сказала она твердо. …А вечером они валялись на диване и болтали, болтали, позабыв про всю свою вековую мудрость, как обычные подружки. - Но как это произошло?.. - Случайно. То есть по велению судеб. Я спускалась по лестнице и оступилась… - Ты оступилась? - На этих лестницах ужасно кривые ступеньки… Я оступилась, а он подхватил меня под руку. Я заглянула в его глаза. И больше ничего не было нужно. Он улыбнулся, заговорил со мной… - О чем? - Думаешь, я помню? - И что, ты теперь до конца жизни собираешься быть его студенткой? Ходить на лекции? - Сомневаюсь, что мне это когда-нибудь надоест. Жаль, что пока женщины не могут учиться наравне с мужчинами. Но, думаю, со временем это придет. Был октябрь 1912-го… *** Раутиэль и Александр поженились зимой и прожили в Петербурге около пяти лет. Раутиэль потом говорила, что не было в ее жизни лет счастливее. Но после Революции они были вынуждены уехать из России. Следующие двадцать лет, до самой смерти Александра, прожили они в Варшаве. Нури жила в то время в Испании. Они с Раутиэль уже давно не были неразлучны, бывало, теряли друг друга из виду лет на десять и больше, но всегда находили, стоило только захотеть. Так же, как и Луинмира. Тот перебрался в Лондон. И судя по «Дориану Грею», был не так уж осторожен. Впрочем, времена костров и ведьм давно миновали. Им на смену пришли времена куда более страшные. А когда-то они наивно радовались веку девятнадцатому, считая, что человечество, наконец, ступило на свой истинный путь! Что эпоха техники и просвещения приведет людей в золотой век. Но пришел век двадцатый и развеял их надежды в прах. О годах войн и других бедствий Раутиэль обычно говорила – «Моргот радуется». Но теперь даже она не знала, что сказать. *** У Раутиэль и Александра было трое детей. Старшая дочь Ванимэльдэ и двое сыновей – Лайрэндиль и Вардамир. Несмотря на то, что Раутиэль старалась всех детей любить одинаково, он был ее любимцем. Ванимэльдэ и Лайрэндиль многое унаследовали и от отца, и от матери. Они были наполовину эльфами… но наполовину и людьми. Быстро взрослели, но старели очень медленно. А Вардамир казался эльфом, настоящим нолдо, таким, какими Нури их помнила. И не потому, что у него были глаза и уши, как у эльфа. И не потому, что он и в шестьдесят лет казался юным. А потому, что в нем горел этот свет, который Нури всегда видела в Раутиэль и Луинмире. Горел даже ярче и чище, чем в них. Раутиэль рядом со своим сыном казалась совсем юной хрупкой девочкой. В Вардамире чувствовались и мужество и сила, но не было того груза лет, который давил на остальных эльфов. Иногда Нуриэль жалела, что он не ее сын или хотя бы брат. Впрочем сам Вардамир всегда утверждал, что у него две матери. Она могла бы полюбить его, полюбить, наконец, хоть кого-то, ей этого очень хотелось. Но он слишком походил на Раутиэль. Даже волосы у него были, как у нее – прямые и темные. И такие же длинные, хотя в то время никто таких не носил. Вардамир – это имя выбрал Александр. Раутиэль называла своего младшего сына Линнор, и так его называли все близкие. Нуриэль звала его - Линнор Аранион. Она мечтала, что он будет жить долго, еще дольше, чем они. Она не заставляла его избегать опасностей, и он жил, как они с Раутиэль. Раутиэль даже подарила ему свой меч, с которым она не расставалась сотни лет. Как и они, он часто исчезал надолго, иногда на несколько лет, и они знали - он борется вместе с эрухини против морготова племени. И этой борьбе не будет конца. И то, что Линнор наполовину человек, придавало этой борьбе особый смысл. Однажды, после особо долгого отсутствия Линнор вернулся страшно израненный и истощенный. Нури даже испугалась, что он не выживет. Но Раутиэль выходила его, она днями и ночами просиживала рядом с ним, вдыхая в него свои силы, вливая в него жизнь по капле. Она никому не позволяла заменить ее хотя бы на час, даже Нуриэль и Ванимэльдэ. У Ванимэльдэ к этому времени был уже свой сын – Ломелин, и, хотя она была по прежнему прекрасна, по сравнению со своей матерью выглядела уже очень взрослой женщиной. И волосы у нее были золотистые, как у отца, а не темные, как у матери. Линнор был моложе сестры всего на четыре года, но на вид разница между ними казалась гораздо большей. Как будто Линнор в какой-то момент престал стареть. Ванимэльдэ уже стояла на пороге осени, а он еще только вступал в лето. Нури верила – Валар охранят его, так же, как и их. Но так не случилось. Может, потому, что он хотел большего, чем они. Он стал летчиком. Нуриэль боялась летать, это ей казалось противоестественным. Она всегда старалась избегать полетов. Как и Раутиэль. Но Линнор был другим. Однажды он сказал Раутиэли: - Говорят, прямого пути нет, и если плыть морем в закат, его не найдешь. Но если лететь? Линнор улетел и не вернулся. Может, он все же нашел свой прямой путь? Раутиэль так верила в это, что даже не желала обсуждать эту тему. Для нее все было ясно – ее сын в Валиноре. Если не он сумел его достигнуть, то кто же еще? У Вардамира не было ни жены, ни детей. У Ванимэльдэ был Ломелин. У Лайрэндиля – Нордилион. Тот, который потом взял себе имя Сергей. Сейчас ему было около пятидесяти, но выглядел он едва ли на тридцать. Ванимэльдэ прожила восемьдесят лет. Лайрэндиль почти сто. Они ушли сами. Они еще не были старыми… И не захотели стареть. *** В страшные годы Второй Мировой Нури пришлось много скитаться по Европе. Она снова не знала, где ее названная сестра и что с ней, чувствовала лишь, что Раутиэль жива. Она знала, что ее дочь волею судеб оказалась в Петербурге, а внука Эредель увезла в безопасное место. После войны она разыскала Раутиэль. В больнице. Она взглянула на нее и не сразу узнала. Та походила на девочку-подростка, настолько была истощена. Но глаза ее сияли по-прежнему ярко. Нури присела рядом и взяла сестру за руку. Пальцы у нее были худые, как тростинки, и горячие. - Мне все известно, - сказала Нури. – Объясни мне только - зачем? - Так получилось. Случайно. Уж очень я похожа на еврейку. - Неправда. Ты сделала это нарочно. Чтобы тебя отправили в лагерь. Зачем? Ты хотела умереть? Раутиэль сверкнула на нее злым взглядом. - Хотела бы умереть – выдала бы себя за цыганку! Нет… Но раз уж я ничем не могла помочь людям в этом безумии… Я, по крайней мере, смогла разделить их участь. Хотя и в твоих словах есть доля правды. Когда моего мужа не стало… Мне казалось, я не смогу жить дальше. А видя чужие страдания… Не просто страдания – поругание всего, что есть в человеке человеческого… На этом фоне мое собственное горе… Оно стало как-то меньше. Ты простишь меня? - За что? За то, что ты пошла со мной по этому пути, связала свою судьбу со смертными, отвергла все, что дано эльдэ? Что помогла смертным, чем могла? Ведь я уверена, ты многих сумела спасти – даже там. И многим облегчила смерть. Я должна благодарить тебя, а не прощать. - Я знала, что ты поймешь. Скажи мне теперь, что с городом? Нури помрачнела. Но лгать было нельзя. - Города больше нет, сестра. То, что осталось, - даже не руины. Руины руин. Раутиэль зажмурилась. Нури вспомнила, что чувствовала она сама, бродя по развалинам Нарготронда. Но там хоть было, где бродить. А в Варшаве целенаправленно минировали и взрывали каждый дом. Каждый! Город просто перестал существовать. Две армии, что называли себя союзническими, мерялись силами. Пытались продемонстрировать друг другу, что произойдет, если они не договорятся. Нужно было принести какой-нибудь город в жертву, чтобы доказать это. Англия финансировала восстание – но не поддержала его. Россия могла прийти на помощь – но не сделала этого. Польшу предали. С обеих сторон. Варшава погибла. - Это неправда, - сказала Раутиэль. - Они восстановят его, вот увидишь. Город будет жить. - От города не осталось ничего! Там нечего восстанавливать. Столицу придется перенести в другое место. - Разве можно вынуть из груди сердце и переместить его в ногу, руку или даже в голову? Нет, Мириль. Столица может быть только здесь. И… они не мы. Они не станут беспомощно рыдать над руинами. Для них смерть – привычное дело. Но они верят в возрождение. И они его возродят. Нури не знала, что и думать. Ей хотелось в это верить. Но разве можно построить наново такой древний и огромный город? Ведь он уже будет совсем другим? - А Петербург? - взволновано спросила Раутиэль. - Петербург выстоял! И дочь твоя жива. - Вот видишь… Не так-то просто нас убить! - Кого «нас»? Города? Людей? Эльфов? Раутиэль слегка смутилась. - Нас! – ответила она упрямо, тряхнув волосами. – Нас, живых… и живущих. - Если люди продолжат идти этим путем, от них скоро ничего не останется. Одни воспоминания. - Как от нас? Да? - От нас и их не осталось. - Осталось. Ты просто не знаешь. А Луинмир писал мне… Впрочем, пусть он тебе сам все расскажет. - В чем дело? – подозрительно спросила Нури. - Ни в чем. Но ты права. Мы заслужили хотя бы памяти. Раз уж нас самих здесь больше нет. - Пока есть… - Кто? Я, Луинмир, наши дети… Эредель… Банвен с сыном… И те немногие авари в лесах. Может, и их уже не осталось. - Возможно, есть и другие… - Брось! Ты сама уже в это не веришь. Нет, Мириль, мы последние. И ты наша Тари. Тар-Эльдалиэ. Последняя эльфийская царевна.