В час столкновенья миров. Книга первая: Тайна Рун

Равнодушие – страшное слово. И самое ужасное из преступлений. Бойтесь равнодушных! – сказал мудрец. Бойтесь равнодушия – говорю я. Ни за что судьба не наказывает сильнее. Мы слышим о чем-то страшном и сочувствуем, и ужасаемся… Но делаем это с холодным сердцем, не тревожа свой покой. Потому что нам кажется – нас это не коснется никогда. А потом это, то самое - приходит, и мы понимаем – это не случайность. Это наказание за то, что мы были так беспечны и безразличны к другим. Нури говорила с Маринкой об Эре Феу, и внутренне ужасалась их деяниям. Но принимала ли она их действительно близко к сердцу? Настолько, чтобы воспринимать горе их жертв как свое собственное? Видимо, нет. Видимо, ее сердце остыло. Возможно, потому, что не было рядом Раутиэли с ее неуемной жаждой справедливости. И поэтому судьба наказала ее, напомнив, что за все в конечном итоге надо платить. За равнодушие прежде всего. Большинство людей уже заплатили за него, и самой высокой ценой – смертью души. Но те, кто еще хранит в себе душу и совесть, платят иначе. Нури никогда не ценила свое счастье превыше всего. И, зная это, судьба ударила не по ней. А по ее детям. *** Когда Маринка в первый раз заговорила с ней об Эре, о чем она подумала? Да и подумала ли о чем-либо вообще? Не столь важно… Потому что об одном она не подумала точно, что это может коснуться ее, коснуться близких ей людей, грубо и жестоко. Когда Эстебан позвонил и сообщил о случившемся… Она онемела. Словно сама судьба теперь смеялась ей в лицо. Смеялась и говорила: «Я предостерегала тебя, подавала тебе знак. Но ты была слепа и глуха. А теперь расплачивайся»! Она готова была платить. Даже и безо всякой вины. Готова была взять на себя что угодно, лишь бы не пострадали ее дети. Потому что, как и для любой матери, они были для нее, прежде всего детьми, сколько бы лет не прошло. И ее долг был заботиться о них и защищать. И вот теперь ее сын рассказал ей о своей беде, беде почти непоправимой. Беде, которую она смогла бы, возможно, предотвратить… Если бы была чуть менее равнодушной. Все произошло так быстро и нелепо, что сам Эстебан все еще с трудом мог в это верить. У Аны появились новые подруги. О них она могла говорить часами. Особенно об одной, по имени Тиде. Она была просто влюблена в нее. Эстебан теперь жалел, что не прислушивался с должным вниманием к тем разговорам. Но у Аны всегда было столько друзей. В тот последний вечер Ана собиралась пойти на концерт в какой-то клуб. Вместе с Тиде. Выступление было закрытым, только по пригласительным. На следующий день Ана исчезла, оставив только записку, смысл которой сводился к тому, что она всех очень любит, но остаться не может. Есть нечто большее, чему она должна с этого дня посветить жизнь. Эстебан принял самые экстренные меры к тому, чтобы разыскать дочь, но поиски ничего не дали. Владелец клуба, в котором действительно имел место концерт, не мог сказать ничего определенного о людях, арендовавших помещение в тот вечер. Полиция пришла к выводу, что он или был очень сильно запуган, или находился под гипнозом. И то, и другое было очень характерно для методов Эры. Так что почти не приходилось сомневаться, что к исчезновению Аны причастны именно они. Большинство «уводов» детей из семей проходило в последнее время именно по такому сценарию. Появление новых, обожаемых друзей, возбужденное, близкое к эйфории состояние потенциальной жертвы, и, наконец, странный концерт. Не было ни одного вменяемого свидетеля тому, что же на этих самых концертах происходит. Скорее всего, как им сказали в полиции, это один из видов массового гипноза с применением музыки и особого освещения – трюк достаточно хорошо известный, но действующий по-прежнему безотказно. Нури выслушала все это. Одно оставалось ей непонятным, почему Эстебан решил приехать именно в этот город. - Здесь много радунистов, - объяснял он. – Говорят, они как-то к этому причастны… - Клевета, - возразила Нури почти сердито. – Среди них тоже пропадают люди. И если кто-то и ненавидит эровцев, то это как раз они. И потом, разве только здесь есть радунисты? Варшава, Прага, Рига… В десятках городов существуют их диаспоры. - Есть кое-что еще… Ана, кажется, говорила, что эта Тиде отсюда. Не точно, я слушал вполуха… Но называние этого города точно прозвучало в связи с ее именем. Я еще подумал тогда, что ты тоже живешь здесь. - Что ж, раз это все… - Не все. Он протянул ей фотографию. - Полиции я этого еще не показывал. Черт знает, решил, пусть сначала Нури взглянет… На фото Ана стояла, облокотившись об изгородь. На ней было голубое шелковое платье, длинные волосы наполовину закрывали лицо. Она казалась необыкновенно задумчивой и нежной. Трудно было представить, что ее удалось заманить в такую компанию, как экстремисты Эры Феу. Рядом стояла девушка. Она была примерно одного роста с Аной, может, чуть выше, но более изящная и стройная. Вроде блондинка, впрочем, на фотографии это было плохо видно, да и волосы забраны в пучок. По сравнению с Аной, у нее была очень светлая кожа. Она отнюдь не была красавицей. Так… В меру симпатичная. Нури сказала бы – ничем не примечательное лицо. Ее поза была очень раскованной и свободной. Одета она была в темно-синие джинсы и черный топ. Жакет вишневого цвета она небрежно перекинула через плечо. - Это она? Та самая? Тиде? - Да. Эстебан сделал снимок случайно, из окна своей комнаты. Ни Ана, ни та, другая девушка и не подозревали, что их снимают. *** Итак, у них не было ничего, кроме этой фотографии и имени, которое, скорее всего, вымышленное. Да еще и нет полной уверенности, что именно эта девушка причастна к исчезновению Аны. Но вот Эстебан как раз был в этом уверен. - Так почему бы нам просто не пойти в полицию? – удивлялся Рышард. – Это их дело, пусть ищут. - В полицию? – Маринка презрительно скривила губы. – Да что может полиция? И зачем ей это нужно? Неужели ты и в самом деле думаешь, что полиция в состоянии реально помочь, кого-то защитить? Кого? Когда? Насмотрелись сериалов… Полиция нужна только затем, чтобы поддерживать в государстве некую иллюзию порядка. Чтобы обыватели вели себя тихо и верили, что о них кто-то печется. Но те, кто понаглее и похитрее творят, что хотят, и плевали они на полицию… Они сидели в гостиной Нури впятером. Кроме Нури, Маринки, Рышарда и Эстебана присутствовал еще и Сергей. Он сидел молча и казался полностью погруженным в свои мысли. Но он все же пришел, дал понять, что дела семьи ему небезразличны. Нури была благодарна ему даже и за это. Хотя, Эстебана вряд ли интересовало присутствие Сергея. Они никогда не были друзьями. Вид у Сергея был такой, будто происходящее его нисколько не удивляет. Он словно с трудом удерживался от какого-нибудь язвительного замечания. - Что конкретно было в той записке? - Просто что… Она меня любит, но жить так больше не может. «В мире столько несправедливости и страданий, а я порхаю, как бабочка. Если даже я не смогу ничего исправить, я все же не стану больше сидеть, сложа руки» - вот, что там было. - Разве не так ты учила жить нас всех? – вдруг нарушил молчание Сергей. - Я так жила, - возразила Нури. - А чем живут эти люди… Если, конечно, это они замешаны. - Я не сомневаюсь в этом. Я не знаю всех их темных дел… но то, что я слышал… - Я слышал, что у них там очень свободные интимные отношения в их секте, - заметил Сергей. - Особенно между девушками. Это правда? - Заткнись, - грубо оборвала его Маринка. – Ты видишь: человек на себя не похож. Эстебан высокомерно взглянул на них. - Мне не нужна жалость! Я не собираюсь сидеть и страдать. Я собираюсь искать свою дочь. - Если ее действительно завербовали в Эру, вряд ли это будет легко. - Мне не важно. Это моя дочь, и я ее никому не отдам. - Она ведь не вещь, Эстебан, - тихо заметила Нури. – Она человек. И ее не похитили. Она ушла сама. - Я все равно должен ее найти. Я имею право знать, где она. - Мы найдем ее, обещаю. Я помогу тебе. Но я не могу обещать… что это заставит ее вернуться. Я хорошо знаю Ану, Эстебан. Она благородная, честная, чистая девушка… - Хочешь сказать, что и они… Эти люди, такие же, как она? - Нет… Не знаю. Но Ана не рождена для спокойной, размеренной жизни. Она рождена… Для подвигов, Эстебан. Ты можешь дать ей возможность совершать их? А вот они могут. - Ты хочешь сказать, - проговорил Эстебан, не поднимая глаз, - что она сделала это… От скуки. - Не совсем так, но… Сейчас мир таков… Что почти ничего не может предложить людям. Молодым горячим людям. Везде запреты, замки, решетки. Они переходят и одной клетки в другую. А молодые, они… Хотят жить полной жизнью. - Я тоже был молод! И я тоже хотел жить по-своему. Но я… - Смирился? Ты можешь упрекнуть Ану в том, что она этого не захотела? Если такие, как она, получают шанс изменить свою жизнь, они… имеют право им воспользоваться. - И причинить страдания своим родителям? В этот момент раздался телефонный звонок. Нури вздрогнула. Предчувствие ледяной рукой сжало сердце. Но трубку все же пришлось снять. - Да? – она нахмурилась. – Збыслав? Рада тебя слышать… Что-то случилось? Ты здесь, в городе? Когда ты приехал? Что?.. ЧТО случилось? Да, хорошо. Приходи прямо сейчас. Она медленно положила трубку и, закрыв глаза, прислонилось к стене. Лицо ее было бледным. - Что? – спросил Рышард. Хотя все и так уже догадались - что. - Збыслав, - прошептала Нури. – Но это… Этого просто не может быть. У меня в голове не укладывается. - Эвелина? – спросил Эстебан. – Похищена? - Да. *** … - Я не знаю, - говорил Збыслав растеряно. – Я не понимаю, что случилось. Все было, как всегда. Нури сжала его руку. Она боялась самого худшего. Боялась его отчаянья, когда он поймет, что она не в силах ничем помочь ему. Она сама была растеряна и уничтожена этой новой бедой. Известие об Ане сильно ее ранило, но то, что произошло теперь… Это походило на страшный сон. Она уже не думала, что это какое-то наказание или расплата… Никакое наказание не может быть столь бессмысленным и нелепым. Что бы ни случилась с Эстебаном и Аной, они были сильными людьми, способными выстоять при любых обстоятельствах. Но Збыслав и Эвелина Ставицкие… Кто мог осмелиться причинить зло таким, как они? Збыслав, видимо, еще не осознал в полной мере то, что произошло. - Она мне всегда все рассказывала. Я… я все же думаю, это было похищение. И в полиции, куда мы обращались, считают так же. Она не могла сама уйти. - Збыслав… - Я летел сюда, ты знаешь… Мне казалось, ты сможешь мне что-то посоветовать. И там, в России, мне все говорили, что их гнездо здесь… Я не совсем понял, что они имели в виду, но... О, Нури, я совсем ничего не понимаю. Мне сказали, что нам стоило лучше воспитывать свою дочь. Но если я хотя бы раз… Если бы была хоть какая-то примета, что ей плохо, чего-то не хватает… - Может, ей не хватало впечатлений? – спросил Эстебан. – Нури, я начинаю соглашаться с тобой. Но только одного я не могу понять - зачем им понадобилась Эвелина? Она совсем ребенок. И уж она точно… не была рождена ни для каких подвигов. Она всего лишь слабая девочка. Не от мира сего. Мечтательница. Чем она им может быть полезна? - А что мы знаем, об их целях? Ничего. А что до Эвелины… Быть может, в этом все и дело? Что они не увидели ее такой, какой мы привыкли считать ее? Не маленькой девочкой, которая ничего из себя не представляет? Кем-то еще? - Но она такая и есть! – воскликнул Збыслав почти с отчаяньем. - Нет, Збышек, - Нури устало прикрыла глаза. – Это ты… мы хотели такой ее видеть. - Значит, мы все ошибались в наших детях, - сказал Эстебан со злостью. – Не знали их? Так, Нури? И вот появляются они… Эти люди из Эры. И становятся нашим детям родными и близкими? Нет. Я никогда не поверю в это. Похищение, гипноз… Что угодно. Но то, что Ана… Добровольно… Он резко встал и вышел из комнаты. - Мы даже не знаем точно, Эра ли это… - задумчиво протянула Маринка. Нури пронзительно на нее взглянула. - Ты сомневаешься? - А какие у нас доказательства? - Эра - это так плохо? – почти шепотом спросил Збыслав. - Если ребенок уходит из дому, это всегда достаточно плохо. Ана – та хотя бы совершеннолетняя. Збыслав поник. - Значит, это моя вина. - Нет. Ты не причем. - А я должен быть «причем»! Я ее отец. - А я твоя мать. И ее крестная. Значит, и я виновата. - Ты думаешь, это совпадение? – спросила Маринка. – Что пострадали именно твои дети? Одновременно? Вот так сразу? После того, что произошло со мной в Эйре? Нури горько усмехнулась. - А ты еще спрашиваешь, уверена я или нет. В том, что это Эра. Маринка, кто-то знает обо мне. Больше, чем положено. Кто-то… чего-то от меня добивается. И этот кто-то связан с Эрой. - Кто? Я или Рышард? Сергей, внук твоей сестры? Айрэдиль? Или, может, Эредель, Банвен, Банрод? Збыслав или Эстебан, наконец? Даже их жены ничего о тебе не знают. - Я никогда и не с кем не говорил об этом, - сказал Збыслав. - Да, я знаю. Я тебе верю. Послушай… Ты не замечал, в последнее время… Около Вели каких-нибудь новых людей? Не обязательно подозрительных… Просто, кого ты раньше не знал. - Нет. Говорю, что ничего не изменилось! - Будь на твоем месте кто-нибудь другой, даже Эстебан, я бы решила, что ты просто не обратил внимания. Но я тебя знаю, знаю, что принимаешь близко к сердцу все дела своей дочери… И я уже ничего не могу понять. Но… может, хотя бы эту девушку ты случайно видел? Она протянула ему фотографию Тиде и Аны без малейшей надежды. Но Збыслав взглянул на нее и кивнул. - Да, я знаю эту девушку, - сказал он. – Но я никогда не видел ее подле Эвелины. Не думаю, что они вообще могли быть знакомы. - Вот эту? Ты уверен? – она спросила, хотя прекрасно знала, что у Збыслава отличнейшая память на лица. – Просто это очень важно, чтобы ты не перепутал, - добавила она. - Это ведь и моей дочери касается, верно? – сказал Збыслав совсем тихо, и Нури сразу же стало непередаваемо стыдно. Она слишком привыкла относиться к нему, как к ребенку. И ей трудно было поверить, что теперь у него есть свои взрослые беды и горе, от которого она уже не в состоянии его защитить. Но она хотя бы попытается. - Так что это за девушка? – спросила Маринка, чувствуя, что молчание чересчур затянулось. - Я не знаю, как ее зовут. Вернее, не помню. Я и видел ее всего лишь раз в жизни. Недолго. - И вот так сразу запомнил? - Ну… Ее очень трудно не запомнить. - Что толку, если ты даже не знаешь ее имени! – Маринка. - Зато знаю, где она работает. Или, по крайней мере, работала два года назад. - Давай-ка по порядку, - попросила Нури. - Помнишь, я тогда хотел вернуться в Польшу, обосноваться здесь? Наводил справки обо всем. В том числе и о школе для… Эвелины. Мне хотелось, чтобы она доучилась здесь. У меня есть друг в этом городе – Ярн Снэлль. Очень хороший человек, из радунистов. Своих детей у него нет, и к Веле он всегда относился, как к родной. Он и посоветовал мне одну частную радунистскую школу для девочек. Платную, конечно, но хорошую. Нерадунисток туда тоже принимают, но за большую плату. Ярн сказал, что будь у него дочь, непременно отдал бы ее именно в эту школу. Вот я и сходил туда. Очень, знаете ли, милые люди эти радунисты. Директорша мне все там показала, но не особо навязывалась. Среди прочего меня сводили и на урок танцев. Эта девушка… Она была учительницей танцев. Я абсолютно уверен, что это она. Мне даже назвали ее имя… Но у этих радунистов такие странные имена, что я даже не попытался его запомнить. - Но ее ты запомнил? - Да. Думаю, она старше, чем кажется. Я видел как она танцует… Это потрясающе. Я не очень в этом разбираюсь, но забыть такое невозможно. И потом… Когда нас представили друг другу… Мне показалось, что эта девушка… необыкновенная. - В каком смысле? - Мне трудно объяснить. Она очень красива… На фотографии это почему-то не заметно, но она действительно красива. Надеюсь, ты не обидишься Нури, но она… чем-то похожа на тебя. То есть, когда я заглянул ей в глаза, пожал руку… Я почувствовал нечто подобное тому, что я чувствую общаясь с тобой. - Гм, - сказала Маринка с сомнением. – А на вид ничего особенного. - Я же сказал, что не сумею объяснить. - Нет, я думаю, что поняла тебя, - сказала Нури. Она еще раз пристально вгляделась в фотографию. Бывают люди совершенно нефотогеничные и на первый взгляд ничем не примечательные, но обладающие бездной обаяния, которое ощущается лишь при личном контакте. И то, что Збыслав упомянул об их сходстве… Не исключено, что эта девушка происходит от Старших Детей, такие случаи хоть и редки, но не исключительны. - А почему ты не переехал в Польшу? – спросила Маринка у Збыслава. - Попросту говоря, так и не собрался. Решил – пусть уж Эвелина доучится в прежней школе. Да и Лара не особо хотела переезжать. Мы думали, что мы и так… достаточно счастливы… У него задергался подбородок, и Нури положила руку ему на плечо. - Не переживай, - сказала она. – Мы найдем эту девушку. Уверена, что ты нам очень помог. Маринка скептически подумала, что по прошествии двух лет она может уже не работать в школе. Если это вообще она. Маринка снова покосилась на фотографию. А ведь девушка кажется такой милой. Неужели она преступница? Она заметила еще кое-что. На пальце девушки можно было разглядеть кольцо – перстень с необыкновенно крупным рубином прямоугольной формы.