В час столкновенья миров. Книга первая: Тайна Рун

- Приподними волосы, - попросила Урсула. Нури послушно собрала волосы на затылке в пучок, и Урсула застегнула ей молнию на платье. - Ну, вот, - сказала она, - теперь ты просто куколка. - Не самое подходящее определение для рок-звезды, ты не находишь? – заметила Малгося. - Ну, рок-звезд здесь пока нет, - отмахнулась Урсула. – У нас еще все впереди, да, Нури? Особенно у тебя. Нури смущенно улыбнулась. Смущенно – как застенчивый ребенок, но в глазах промелькнули искорки снисхождения. Она уже привыкла, что с ней здесь обращаются, как с ребенком. Но она ведь и вправду выглядела немного по-детски, по крайней мере, моложе своих лет. И намного моложе. А Малгося и Урсула, напротив, выглядят гораздо старше своих двадцати с небольшим. Впрочем, возраст женщины - это всегда тайна, покрытая мраком. - У Нури опыт выступлений, пожалуй, побольше, чем у всех нас вместе взятых, - возразила Малгося. – Да и рок-звездой она станет гораздо раньше нас, можешь мне поверить. Но я рада, что ты согласилась записать с нами тот альбом. И теперь вот выступить с концертами. - Мне это нетрудно, - снова улыбнулась Нури. – Я была рада, когда Яр мне позвонил. Я всегда любила его музыку, ты знаешь. - Да, - сказала Малгося гордо. – У Яра большое будущее. Я не знаю, со мной или нет, это не так важно. Но он великий музыкант, и мир это скоро осознает. Я не потому так говорю, что я его жена… Но это ведь очевидно, - она вопросительно взглянула на своих подруг. - Ну, конечно, - засмеялась Урсула, - никто в этом не сомневается. Но в отличие от тебя, Малгося, я собираюсь тоже немножко урвать от его грядущей славы. То есть, я надеюсь, что «Готика» всегда останется в том же составе, что и сейчас. Или, по крайней мере, бас-гитаристку Яр менять не станет. А вот насчет вокалистки я бы посомневалась. - То есть? – нахмурилась Малгося. - Да нет, я буду рада, когда Иза поправится и вернется к нам… Но если бы и Нури осталась, я бы не возражала. - Я же записала с вами всего один альбом, - пожала плечами Нури. - И, тем не менее, многие до сих пор считают «Минас-Итиль» лучшим. И то, что ты сейчас с нами выступаешь… Яр считает, что это принесет нам удачу. Жаль, что ты не поешь с нами постоянно. Поверь, я не имею ничего против другой, спокойной, красивой музыки, но в твоем лице мир рок-музыки потерял великую вокалистку. - Я люблю рок, - сказала Нури. – Но у меня лучше получается именно с другой музыкой. В гримерную заглянул сам Яр. - Готовы, девочки? Нам до выхода минут двадцать… О Нури, ты похожа на ангела, – он подмигнул ей и скрылся за дверью. - Ангел, - хмыкнула Урсула. - Ангел в окружении демонов. - Или светлый эльф среди темных, - мягко улыбнулась Малогжата. - Темных эльфов не бывает, - машинально поправила ее Нури. – Это нонсенс. Эльф и тьма понятия несовместимые. - Но были же эти… - возразила Урсула. – Эти, как их… - Аст-Ахэ? Это художественный вымысел. Беллетристика. На самом деле их и не было никогда. - А Эол Темный Эльф? - Но это же просто имя! Нури покосилась на зеркало. И впрямь, для рок-певицы одета она была очень экзотично. На ней было белое атласное платье до колен, очень простого, прямого покроя, с короткими рукавами, расшитое с боков и по лифу жемчугом. На ногах были светлые сапожки до колен, а на руках короткие белые перчатки. Длинные золотистые волосы живописными локонами спадали на спину и плечи, а открытый лоб украшала маленькая ажурная диадема из мелкого жемчуга. Она вся была такой светлой, изящной и хрупкой, что напоминала прелестную фарфоровую с золотом статуэтку. Малогжата и Урсула были довольно привлекательными женщинами, но в сравнении с Нури как-то меркли. У Малогжаты были приятные черты лица, обаятельная улыбка и пушистые светлые волосы до плеч. Возможно, волосы были крашеными, зато улыбка самая искренняя. Урсула была повыше ростом, с более изящной фигурой и более выразительными чертами лица, но ей не хватало малогжатиного очарования. У нее были длинные, почти до колен волосы, выкрашенные в снежно-белый цвет. Она была одета в черный костюм из латекса, шитый серебром. Волосы были забраны в высокий хвост и несколько прядей тоже были выкрашены в серебряный цвет. Малогжата была одета поскромнее – в черные кожаные брюки и широкую белую рубашку, хотя в волосах тоже были серебряные пряди. У всей группы были такие сценические костюмы – черные с белым и серебряным. Только Нури была в ослепительно белом. Этим как бы подчеркивалось то, что она в «Готике» временно. Кроме гитаристки Малогжаты и басистки Урсулы в группе было еще четыре человека. Клавишник Кароль, муж Урсулы, ударник Петр, гитарист и второй вокалист Ярослав и ведущая вокалистка Иза, которая несколько недель назад попала в аварию. Из больницы ее уже выпустили, но правая рука все еще была в гипсе. Кстати, юная, похожая на подростка Иза не только на концертах одевалась в черную кожу и латекс, она всегда носила черное. В отличие от Малгоси и Урсулы, она была натуральной блондинкой, но стригла волосы очень коротко. Ярослав был, по сути, создателем группы, автором большинства песен. Он был женат на Малогжате, и они вдвоем составляли уникальный гитарный дуэт. Ярослав к тому же пел – низким рычащим голосом, который весьма оригинально сочетался с мальчишески-звонким, дерзким вокалом Изы. Петр был в группе человеком новым. И Нури казалось, что Яра он не совсем устраивает. Изначально в группе был другой ударник, по имени, кажется, Павел, но он покинул группу более года назад, по каким-то не до конца выясненным причинам. Нури хорошо его помнила. У Павла были выразительные серые глаза и пышные русые волосы, он был стройным и привлекательным, хотя его чуть портил излишне длинный нос. Петр был его полной противоположностью. Невысокий, плотный, с темными глазами, кудрявыми черными волосами и черными усиками. Он был по-своему импозантен, но что-то в нем Нури отталкивало. Впрочем, барабанщик он был не плохой, и Яр от его услуг отказываться пока не собирался. *** Это был не первый концерт для Нури. Не самый первый. Но все равно. С трепетом, охватившим ее, было очень трудно сладить. Она не боялась почти ничего в своей жизни – но это не было страхом. Выходить на сцену, когда она еще погружена в темноту, и чувствовать, что твоя фигура, затянутая в белый атлас, кажется светящейся и притягивает все взгляды. И ноги, кажется, наполняются воздухом, и уже трудно сделать шаг, и все тело как будто ничего не весит, и руке трудно удержать микрофон… Нет, это было нечто иное, нежели страх. Странный трепет, охватывающий ее всякий раз, когда она выходила на сцену. Самое трудное – дойти в темноте до микрофонной стойки. Стоять и знать, что у твоих ног, так близко от тебя – огромная толпа людей, которые здесь – для тебя, ради тебя, и они ждут чего-то, что только ты в состоянии им дать. И если не получится оправдать их ожидания, то это ляжет неизгладимой тяжестью на душу, и долго-долго будет тянуться за тобой этот позор. Неизвестно чего здесь больше – тщеславия или человеколюбия – какая разница? Нури глубоко вздохнула, прикрыв глаза. Гул толпы доносился до нее подобно ударяющимся о прибрежные скалы волнам. Ей казалось, что она стоит на обрыве над морем. Нури поднесла микрофон к губам и скорее прошептала, чем пропела первые слова песни. Ты хочешь знать – Кто такая я и зачем живу? Ты хочешь знать – Где моя звезда и куда иду? Если в мир тайн моих проник, Значит, способный ученик… Ее шепот был полностью заглушен ревом толпы. Нури знала – этот шум только поначалу кажется хаотичным и необузданным. Скоро он оформится, сольется в один ритм с музыкой, звучащей со сцены. Но музыки еще не было. Первые удары по барабанам совпали с ударами ее сердца. Зазвучали первые аккорды клавишных – скорее напоминание о музыке, а не сама музыка еще. Луч прожектора наконец выхватил из темноты ее белоснежную фигурку – изящную и хрупкую. Нури крепче стиснула в руке микрофон и открыла глаза. Голос ее окреп и зазвучал решительнее. …Да, я была Пламенем дождя, что упал с небес. Да, я была Чернотой плаща, что скрыл мрак чудес. Рождалась в солнце золотом И остывала лунным льдом… Гитары зазвучали, вплетаясь в мотив, песня уже не принадлежала Нури, да и Нури уже не принадлежала себе. Она стала частью действа, осуществлявшегося здесь. Частью Музыки. Ее голос звучал, подобно клинку, рассекающему тьму – но что есть клинок без рукояти, без рук ее сжимающих? …Все, что я помню, Все, что я знаю, - Не для тебя! Ты чистый гений, Ангел и это Непреложно! Что ж, не скрываю, Что обладаю Знанием я. С ним все, что тайно, Что недоступно, То возможно, Но… Умом Нури понимала, что отчаянно не вписывается в эту обстановку. Что люди, беснующиеся на сцене и в зале, на нее не похожи, ведут себя не так, как она. В них словно пульсирует чистая первородная энергия, а в ней лишь слабое ее отражение. Она не могла себе позволить ни одного лишнего движения. Не могла даже без нужды взмахнуть рукой или тряхнуть волосами… Все, что в ней было, уходило в голос, в песню… …Да, я хочу С тобой кровь смешать и дыханье слить. Да, я хочу Тебе руку дать и тебя любить. Но мои тайны – вот мой путь! И взгляд случайный ты забудь: Все, что я помню, Все, что я знаю, - Не для тебя! Ты хочешь думать, Что этот выбор Прост и ясен: Следом за мною, Как за судьбою, Познать меня! Но путь сквозь пределы, Должен проделать Только ты сам… Да!.. Музыка изменилась, из мрачновато-напористой, ритмично-прерывистой она вдруг разлилась плавной скользящей мелодией. Нури, укрепив микрофон на стойке, отвела руки назад и чуть запрокинула голову… …Каким казался легким Твой путь и выбор твой! Тебе еще придется Проклясть ту безрассудность, С которой согласился Ты следовать за мной… Не обрести себя через чужую мудрость… Нет!.. Теперь можно было немного передохнуть. Просто постоять, снова закрыв глаза, вслушиваясь в раскалывающие воздух молнии гитарных соло, в рокот людского моря. А потом мелодия вновь вернулась в прежнее русло. Нури рывком подняла голову, ее пальцы впились в микрофон. Это было единственным резким движением, которое она допустила на протяжении всей песни. …Все, что я помню, Все, что я знаю, - Не для тебя! Ты чистый гений, Ангел и это Непреложно! Что ж, не скрываю, Что обладаю Знанием я. С ним все, что тайно, Что недоступно, То возможно, Но… Все, что я помню, Все, что я знаю, - Не для тебя! Ты хочешь думать, Что этот выбор Прост и ясен: Следом за мною, Как за судьбою, Познать меня! Но путь сквозь пределы, Должен проделать Только ты сам… Да! Нури написала для этой группы немало текстов. Немало отдала готовых стихов для написания музыки. И даже поучаствовала в создании некоторых музыкальных моментов, прежде всего мелодий вокальных линий. Ее тексты были немного странноваты, но не более чем большинство текстов написанных исполнителями тяжелого рока. Это, конечно, если считать более-менее талантливые группы… Основной принцип таких текстов Нури хорошо усвоила. Главное, не то, чтобы понятно, а чтобы красиво. Рок - это вообще не та область, где принято все раскладывать по полочкам. Здесь хаос и гармония равноправны. А это значило, что Нури могла петь, о чем пожелает, и не бояться вопросов. И все же одну песню ей было страшновато петь. Это несмотря на прекраснейшую мелодию, написанную Ярославом специально для нее! … И вот я снова Воин. Мой дух – горячий лед Кто дум моих достоин, Не выдержит, придет. Я жрица высшей веры, Прекрасен мой удел Иду сквозь все пределы В неведомый предел… Песня так и называлась – «Жрица». Она вышла на сингле, и ее могла исполнять только Нури, Иза же - никогда. …Услышат все, кто знает Секрет живых веков Как даль времен пронзает Последней квендэ зов Откликнитесь живые! И следуйте за мной Пусть дни былые Живым сегодня днем… Нури сжимала руку так, словно в ней была рукоятка меча, и медленно поднимала ее над головой. Она слышала, как толпа подхватывает песню, и поет вместе с ней, иногда даже заглушая ее голос… …Вы помните? Мельканье Озлобленных теней Надежды угасанье Закат беспечных дней Свет факелов дрожащий И клочья злобной тьмы Из бездны зов манящий И кровь… То были мы. Мы шли сквозь льды и пламя Крошили камни в прах Молитвы замирали На стынущих губах… Конечно, сама идея песня была далеко не нова. Кто сейчас только не поет про эльфов! Вот уже лет тридцать-сорок эта тема не покидает умы рок-музыкантов, да и не только их. Но все же каждый раз, слушатели встречают эту старую сказку с неувядающим восторгом. Почему? Не потому ли, что она так похожа на правду? Или потому, что если это не правда, то ни о каких сказках уже не может быть и речи? И почему-то, когда это пела Нури, именно правдой это и звучало. Она стаяла на краю сцены, подобно прекрасному изваянию из мрамора и золота, почти недвижимая, застывшая в своей дивной, непередаваемой красоте. И песня, казалось, лилась не из уст ее, а из самого сердца… …Наш род был прозван Звездным За мудрость и красу Проклятье силы грозной Одна за всех несу Одна за всех страдаю, Приняв жестокий дар Последнее признанье – Последней из эльдар… ...Говорят эта огромная, пульсирующая толпа сродни стаду. У этих людей нет ни мыслей, ни чувств, они уже и не люди, нет в них ничего, кроме животных инстинктов. Так называемая музыка отупляет их, выбивает все, что есть в человеке своего, все, что отличает его от других. И на стадионе остается лишь странное уродливое существо, с тысячей, рук, ног, голов… Говорят… Много чего еще. И Нури не просто в это верила. Она прежде и сама так считала. До тех пор пока сама не оказалась на сцене пред этой толпой. Пока не спела для них своих песен. Раньше, когда она всего лишь выпускала альбомы, эти зашифрованные послания, ей казалось, что песни ее уходят в пустоту. Нет, она нисколько не сомневалась, что они нужны, даже необходимы, что где-то уставшие, одинокие души ждут именно их, и кому-то ее музыка приносит долгожданное утешение. Более того, она твердо это знала, она уже не раз получала восторженные письма от своих почитателей, полные самой искренней любви и благодарности. И это было как бальзам на душу. И все же – эта музыка уходила и покидала ее навсегда. Наверно, то же чувствуют писатели, отправляя свои книги в никуда… Но когда она впервые вышла на сцену с «Готикой», все изменилось. Изменилось, прежде всего, ее отношение к этим людям. Она смотрела на них и понимала, что все ранее ею слышанное и думанное – ложь. Они не толпа. Толпа осталась там, за воротами стадиона. Толпа чужих друг другу, эгоистичных, пустых и равнодушных. Которые идут и не улыбаются друг другу. У которых нет музыки в сердце. Которые не понимают, как можно быть единым целым, и в то же время оставаться в большей степени собой, чем все те, кто боятся единства. Единство давало этим людям силу, которую невозможно получить в одиночку. Тот огонь, что дремал в каждом из них, разгорался, когда они собирались вместе. Не толпа или стая, где каждый сам за себя, а нечто большее. Конечно, она не тешила себя иллюзиями, и понимала, что здесь полно всяких и случайных людей, и тот огонь, что теперь горит в каждом, после концерта обратится в пепел. И для большинства из них даже воспоминание о нем скоро угаснет навсегда. Но кое-кто – многие – унесут этот огонь с собой, и возможно, не дадут ему погаснуть. И, как знать? Возможно, кому-то из них суждено зажечь свой светоч от искры этого огня, рождаемого сейчас тысячами пламенеющих душ… …Ты хочешь знать откуда Стремленье мне дано? Я эльдэ лишь покуда Горит во мне оно Растаяли на скалах Следы горячих слез Нам счастья не досталась Наш мир лишь эхо гроз В грядущей тьме бездонной Лишь холод ледяной И света отблеск черный Блестит там крест стальной… Когда она стояла вот так и пела, ей казалось, что там, в толпе рождается какая-то энергия, чистая и светлая, как звездный свет, избавленная от любых темных оттенков и примесей. Она словно перетекала в нее через музыку, но не растворялась, а наполняла ее всю, от кончиков пальцев до кончиков волос. Эта энергия пульсировала и билась вокруг нее и в каждом из музыкантов, она пронизывала, казалось, самый воздух… Зачем зову вас, квенди? Зачем слагаю песнь? Пришел наш день последний Для нас нет больше мест И сила руны тайной Нам не осветит путь И всплеск огня случайный Давно пора задуть Уже почти закончив песню, Нури разглядела вдруг в толпе знакомое лицо в обрамлении огненно-рыжих кос. Искристые синие глаза, белозубая улыбка и неизменные наушники плеера... Нури ощутила легкий укол беспокойства, но его заглушила нахлынувшая на нее радость. Впрочем – все потом. Сейчас только одно важно – музыка. И пусть весь мир рухнет в следующую минуту – главное допеть эту песню… А после думать о следующей… Но песня не допета… А значит, я живу Пусть не дождусь я света Умру, но допою И в мыслях все мы вместе И с ветром, и с дождем Слился звук нашей песни: Умрем – когда споем…